Страница 58 из 94
Поинтересовавшись про себя, успел ли уйти Бартвалд, я почти сразу услышал крики англичанина дальше по улице. Оставив Беренгара и других спорить вокруг рассыпавшейся рыбы, я бросился за ним. Он оказался проворнее, чем позволяли предположить его возраст и комплекция, и ловко пробирался между лотками, пытаясь выбраться из толпы. Перед нами маячила мастерская кузнеца, из которой облака сизого дыма тянулись вдоль всей улицы.
— Сюда! — поманил Бартвалд, прежде чем броситься сквозь дым к нижнему переулку, который спускался от кузницы к мастерской дубильщика.
Вслед за ним я нырнул в густое облако, успев закрыть лицо рукавом. Мои глаза щипало от дыма и сажи, но я быстро выбрался наружу.
И с размаху налетел на запряженный волами фургон, доверху груженый сосновыми бревнами. Животные с негодованием фыркнули, их владелец крикнул что-то непонятное, но у меня не было времени на извинения, даже если бы я и вспомнил хоть одно английское слово. Не успев прийти в себя, я повернулся и со всей силы ударился лбом о доску, торчавшую над бортом фургона. Оглушенный ударом и ругаясь от боли, я поскользнулся на мягкой почве и в следующее мгновение обнаружил, что лежу посреди густой лужи грязи и коровьего навоза. Кровь, липкая и теплая, сочилась из раны на лбу и струйкой стекала промеж глаз. Одуревший и еще не совсем понимая, что здесь произошло, я приложил к лицу руку, моя ладонь окрасилась малиновыми пятнами.
Где-то в дыму двигалось темное пятно. Человек с волами и телегой исчез, но зато послышались новые голоса, и они приближались. Одна из теней обрела форму человеческой фигуры. Сначала я подумал, что это разносчик пришел за мной, но фигура приблизилась, я моргнул, чтобы сфокусировать взгляд и увидел красную рожу, как обычно, искаженную ненавистью и злобой.
Беренгар. Он стоял надо мной с мечом в руке. Кончик лезвия смотрел в мою грудь, предупреждая, чтобы я оставить попытки встать на ноги. А я и не пытался: в голове гудели колокола, и я уже чувствовал, как на лбу вспухает здоровая шишка. При падении я выронил свой меч, и теперь он лежал вне пределов досягаемости в глубокой колесной колее. Слишком далеко, чтобы я успел схватить его, когда клинок Беренгара начнет опускаться на мою голову.
— Когда-то великий Танкред Динан считал себя вершителем судеб. — Он плюнул мне в лицо; я моргнул и отвернулся, так что мокрота ударила меня в щеку, а не в глаз. — У тебя есть что сказать?
— Только то, что, убив меня, будешь иметь дело с моими людьми, — заявил я с большей уверенностью, чем мог чувствовать в подобных обстоятельствах. — Как только они узнают, что ты сделал, начнут охотиться за тобой, как за бешеной собакой. А когда поймают, повесят вниз головой на ближайшем дереве, вырвут кишки и полюбуются, как ты будешь корчиться, когда их изжарят у тебя под головой. Они…
— Тихо! Размечтался. — Он переместил острие ближе к шее. Я почувствовал холодное прикосновение стали. — Я боюсь твоих людей не больше, чем тебя.
Но дрожь в голосе выдавала его сомнения.
— А что насчет ФитцОсборна? — спросил я, меняя тактику и делая все возможное, чтобы сохранить в голосе бодрую наглость. Я не мог позволить себе выказать хоть каплю слабости. — Он не одобрит кровопролития на улицах своего города.
С каждой минутой мое отчаяние усиливалось. Я надеялся, что хоть Бартвалду удалось уйти, и он успеет вызвать помощь, но тут я увидел, как его ведет мимо меня один из рыцарей Беренгара — я вспомнил, его звали Фредерик — прижав к горлу нож. Он встретился со мной виноватым взглядом.
— ФитцОсборну будет не до тебя, — заверил Беренгар. — У него сейчас есть заботы посерьезнее, чем смерть одного дурака, посмевшего ослушаться его приказа.
Я не был так уверен в бездушии ФитцОсборна, рано или поздно справедливость восторжествует. Если Беренгар не планирует покинуть город, он будет сражаться, чтобы защитить его. Даже если ему удастся избежать встречи с теми, кто захочет отомстить за меня, ему в конечном счете придется держать ответ перед Богом. Возможно, эти же мысли удерживали его руку сейчас или, по крайней мере, заставили усомниться в своих намерениях. Он стоял молча, играя желваками и пристально глядя на меня. Я считал каждый свой вздох, ожидая, что он станет последним, пока, наконец, и не выдержал и не прервал молчание:
— Ну так ты убьешь меня? Или так и будешь глазки строить?
Я собирался бросить ему вызов, но мой голос прозвучал тише, чем я ожидал.
— Не думаю, что оставлю тебя в живых, — сообщил Беренгар. — Просто хочу насладиться зрелищем, чтобы не забыть его как можно дольше.
Пока он говорил, дым за его спиной трансформировался в фигуру всадника. У Беренгара даже не было времени развернуться, когда он обнаружил у себя под подбородком наконечник копья, лезвие которого плотно прижалось к его нижней челюсти.
— Убери меч, Беренгар ФитцВарин, — сказал всадник, и никогда еще я не был так рад услышать этот голос, потому что он принадлежал лорду Роберту. — Двигайся осторожно. Я бы не хотел, чтобы ты случайно напоролся на мое копье.
Беренгар колебался. В его глазах металась дикая ярость. С отчаянно бьющимся сердцем я вдруг подумал, что он может все-таки воспользоваться своим шансом, и убить меня, даже если это будет означать его собственный конец.
— Сделай это, — повторил Роберт, а затем добавил кому-то: — Отпусти англичанина.
К счастью, момент сомнений миновал. Не отводя от меня глаз, Беренгар неохотно отвел клинок и отбросил его в сторону, где он упал в лужу. Это было не совсем то, что было предложено, но вполне достаточно. Командир рыцарей Роберта Анскульф поднял его.
Освобожденный, я глубоко вздохнул, позволяя воздуху полностью заполнить мою грудь.
— Вставай, — рявкнул мне Роберт несколько грубо, учитывая, что потерпевшим был все-таки я. — А ты, — приказал он Беренгару, — уводи отсюда своих людей и будь благодарен, что я позволил вам всем унести голову на плечах.
Беренгар, похоже, не слышал.
— Это еще не конец, — сказал он, когда я поднялся на ноги. — Ты расплатишься за все свои грехи, я лично прослежу.
— Не раньше, чем подавишься собственным дерьмом, — пообещал я, потирая лоб.
— Хватит, — сказал Роберт. — Вы оба. Теперь уходи, Беренгар, если не хочешь, чтобы я дал Танкреду шанс сдержать обещание.
Беренгар метнул в меня последний злобный взгляд, потом дал знак своим людям и они все вместе зашагали прочь. Я не сомневался, что он постарается как можно шире распространить свою версию происшедшего, чтобы именно ее первую услышал ФитцОсборн. Впрочем, если последний вообще пожелает провести расследование.
Я повернулся к Роберту. С ним была половина его отряда, все вооружены и в кольчугах, бока их лошадей блестели от пота, и я предположил, что они, должно быть, только вернулись из разведки.
— Спасибо, — сказал я. — Если бы не вы, он бы меня прикончил.
— Избавь меня от благодарностей. — Он покачал головой с разочарованным видом. — Тебе повезло. Насколько я помню, мне уже не в первый раз приходится спасать твою шкуру. Как получается, что я всегда обнаруживаю тебя в центре драки?
— Вряд ли это моя вина, милорд.
— Ты никогда не бываешь виноват, правда?
Его тон был холоден, без единого намека на улыбку. Похоже, он был сильно зол, но я не понимал, что именно вызвало его гнев. Кровь не пролилась, никто не был ранен, за исключением, пожалуй, гордости Беренгара, хотя я считал, что это достаточная плата за мою шишку.
— Что вы имеете в виду? — спросил я, желая опровергнуть все обвинения.
Он не ответил прямо, а только сказал:
— Из этой вражды не выйдет ничего хорошего. Надо покончить с ней, если ни один из вас не желает однажды проснуться с ножом в спине. Если ты не уладишь свои разногласия с Беренгаром, все станет только хуже, поверь мне. Я уже видел подобное.
— Может быть.
Даже если бы это было возможно, мне вовсе не улыбалась идея мириться с Беренгаром, особенно если учесть, что именно он был зачинщиков всех наших ссор. На протяжении многих лет я повидал много врагов и соперников, но никто из них не был так откровенно враждебен, как он.