Полужизни

– Я не рэкетир! – ухмыльнулся Ланд. – Что ваша сестра про меня наговорила?

– Я же не избить ее прошу! – Чарли старалась, чтобы голос не звучал умоляюще. – Может, пригрозить ей судом, если не уничтожит свою «стену позора»? До настоящего суда, конечно, не дойдет, но Басси этого не узнает. Она в багетной мастерской служит, а не в адвокатской конторе! Испугается, как и любой человек!

Ланд пожал плечами и вытер лицо салфеткой – все лицо, а не только рот. В итоге и щеки, и подбородок покрылись оранжевым жиром.

– А вдруг Басси обратится к адвокату и он объяснит, что письмо – туфта? Тогда моей репутации конец. Меня обвинят в нарушении профессиональной этики и элементарной глупости. Если у Басси есть хоть капля мозгов, она подключит прессу. Я бы точно в ближайшую редакцию побежал!

– Но ведь нужно что-то делать! «Стена позора» мне покоя не дает! Постоянно думаю о тех, кто ее видел и читал обо мне гадости. Неужели не понимаете? Разве это не вторжение в мою личную жизнь?

– От ваших страданий законы не изменятся, – сухо заметил Ланд. – С точки зрения закона, сейчас вы подбиваете меня на вторжение в личную жизнь Басси. Я бы на ее месте сразу в газету пожаловался! «На жительницу Спиллинга напала бывшая подружка психопата». На ее стене прибавится статей, а у вас – страданий.

– Идите вы!

– Что? – нахмурился Ланд. – Да бросьте, к чему жеманничать! – Он откинулся на спинку стула и демонстративно уставился в потолок.

Чарли поглубже вонзила ногти в ладонь. «Думай только о физической боли!»

– Я не знала, что он психопат, и... была одной из многих жертв этого мерзавца... – Взглянув на Ланда, Чарли покачала головой: – Нет, не так. Я не виновата! Расследование оправдало меня, в отличие от дрянных таблоидов.

– Я в курсе. – На сей раз Ланд зевнул, не стесняясь. – Я просто говорю, что напишут журналисты, если у той женщины хватит мозгов к ним обратиться.

Чарли вскочила и задвинула стул.

– Ладно, забыли! Вы потратили целый час, чтобы втоптать меня в грязь, – пришлите счет, а уж за ланч самостоятельно заплатите!

Ланд отмахнулся:

– Меня здесь прекрасно знают! Но зачем сразу вставать на дыбы и на мне срываться? Я рад бы вам помочь. Забудьте обо всем – и о психопате, и о журналюгах, и об идиотке из багетной мастерской! Не стоит нервничать, что было, то прошло.

Чарли едва не задохнулась от возмущения. На просьбы помочь этот тип не отреагировал, а сейчас пичкает дурацкими советами! Так и вмазала бы!

Ланд ухмыльнулся, словно вспомнив пошлый анекдот.

– Оливия сказала, что вы замуж выходите.

Чарли спешно проанализировала ситуацию: Лив не говорила, что лично знакома с Ландом!

– Вы что, недавно видели мою сестру?

– Ага, на прошлой неделе. Вашего жениха зовут Саймон? Тоже коп?

– Так вы с ней близко знакомы? – испуганно спросила Чарли. «Вог», «Английский дом» – любимые журналы Лив, она их сто лет выписывает. Господи, нет!

– Ну, близко – не близко... Лив потрясена, что родители не отговорили вас от помолвки, – радостно заявил Ланд. – Она, дескать, пыталась, да вы слушать не пожелали!

Чарли словно окаменела – с огромным трудом открыла рот, но слова не шли.

– По-моему, вы вообще ни к кому не прислушиваетесь, – добавил Ланд и снова уткнулся в экран смартфона. Неужели это Лив сообщениями его закидывает?

Чарли схватила сумку, выскочила из ресторана и помчалась не разбирая дороги. Черт, еще и ремень у сумки оборвался! Будто со стороны Чарли услышала свой сдавленный крик. Куда теперь? Только не к Оливии: в таком состоянии она попросту убьет сестру! Для начала нужно успокоиться. Чарли достала сотовый и убедилась, что он отключен. Ужасно хотелось позвонить Саймону, но сейчас разговор с ним закончился бы ссорой. Как и Доминик Ланд, Саймон не понимал, почему она прямо не спросила Рут про статьи. «Стену позора» в спальне Басси он счел странной, однако недоумевал, почему она так потрясла и напугала Чарли. По его мнению, она отреагировала слишком остро.

Чарли остановилась и попробовала закурить, но сильный ветер упорно гасил пламя. Внезапно в глаза бросился указатель на противоположной стороне улицы: «Шарлотт-стрит».

Сколько Шарлотт-стрит в Лондоне? Вполне возможно, не одна, и тем не менее... Район тот же, в конце улицы маячит что-то вроде галереи. Чарли бросила сигарету и зажигалку в сумочку и ускорила шаг. Через пару секунд шанс превратился в реальность: на стеклянной двери красовалась оранжево-коричневая надпись «Тик-так». Об этой самой галерее вчера рассказывала Рут Басси. Пренебрегать подарком судьбы явно не стоит...

Бумажная фигурка считается произведением искусства? Спросить об этом загорелую женщину средних лет в пестром стильном жакете, сидящую за обшарпанным столом в глубине зала, Чарли не могла. Женщина разговаривала по телефону, пытаясь записаться на биоэпиляцию. Сперва все шло вполне мирно: «Да, понимаю», – повторяла женщина, но, услышав, что и следующая неделя полностью занята, потеряла терпение. «Это старшая из тех двух, которых Рут встретила на выставке, – догадалась Чарли. – Йен... как бишь ее? Хозяйка галереи».

Если она хозяйка, значит, считает ценным весь представленный в зале мусор, даже гирлянды бумажных куколок на стене. Гирлянды отличались размером, цветом и стоимостью – от двух до пяти тысяч фунтов. «Я сама могу такие запросто вырезать, – подумала Чарли. – Ножницы, цветная бумага, полчаса свободного времени... Ну и обдираловка!» Наконец женщина положила трубку.

– Вам помочь? Рассказать о нашей экспозиции поподробнее? Я Йен Гарнер, владелица галереи.

Значит, хоть тут эта Басси не солгала. Вообще-то вчерашней истории Чарли поверила полностью, безошибочно почувствовав: Рут испытывает облегчение от того, что наконец перестала врать. Саймон ее оптимизма не разделял, и вчера они полночи об этом спорили. «Совравшему единожды верить нельзя! – глубокомысленно заявлял Саймон. – Хитрые лжецы охотно сознаются в старых обманах, чтобы отвлечь внимание от новой лжи».

– Чарли Зэйлер, – пожала руку хозяйки Чарли. – Вообще-то я хотела поговорить не об экспозиции.

– Буду рада помочь. Хотите чаю? «Эрл Грей», «Леди Грей», лапсанг, зеленый с мятой, зеленый с жасмином, черный с лимоном и имбирем...

– «Эрл Грей» вполне подойдет, спасибо, – отозвалась Чарли. Чайное многообразие напомнило об Оливии, которая смаковала отвары фенхеля и крапивы, да и сорняками на воде из унитаза не побрезговала бы, лишь бы называлось красиво. Нет, об Оливии сейчас лучше не думать!

Пока Йен готовила чай, Чарли взяла буклет с полки у двери и прочла про куколки. Серия гирлянд называлась «Другая реальность». Куколок вырезали не из цветной бумаги, как предполагала Чарли, а из страниц автодорожного атласа, которые затем склеили и «наполнили цветом», чтобы каждая гирлянда казалась единым целым. «Сколько времени потратили на эту фигню? – гадала Чарли. – И главное, зачем? Показать, что внешний облик зачастую обманчив? Да, без бумажной нарезки глубины этой мысли не постичь!»

Вернулась Йен с двумя большими фарфоровыми чашками.

– Ну, выкладывайте! – предложила она, вручив Чарли чашку.

– Вы знакомы с творчеством художницы по имени Мэри Трелиз?

Улыбка Йен тотчас стала натужной.

– Мы больше не общаемся.

– Дело в том, что я... видела некоторые работы Мэри и...

– Вы видели ее работы? Где?

– У нее дома.

– Иначе говоря, она вас впустила и показала свои картины? – Йен засмеялась. – Полагаю, вы ее лучшая подруга. Лучшая и единственная.

– Нет, ничего подобного. – Чарли смущенно улыбнулась и поспешно пригубила чай. – Мы едва знакомы, а в ее дом я попала по совершенно другой причине.

– Удивительно! Показывать свою работу чужим совсем не в ее духе. Мэри вообще затворница – не продает свои картины, не выставляет, никак себя не рекламирует.

– Вот оно что. Как же вы познакомились? – спросила Чарли.

– Простите, а почему вас это интересует? Можно еще раз ваше имя?