Страница 36 из 50
-Прекратите немедленно!!! -штабс-капитан с трудом сдержался, чтобы не вмешаться. -рука автоматически на эфес сабли легла, так бы и рубанул не глядя, этот "господин" всех достал сегодня, откуда только таких берут? Ему не исправником, а палачом надо служить, цены бы такому кату не было.
-Пороть их надо господин капитан!!! Всех драть, пока шкура с костей не слезет! Супротив власти пошли!? Дайте мне солдат под начало, я наведу тут правеж! Ишь совсем оборзели!
-Извините сударь, но еще одно слово и велю вас арестовать за подстрекательство к возмущению супротив властей! -Денисов кажется все же вышел из себя и повысил голос, что с ним обычно случалось крайне редко, -Это не мои крепостные и не ваши крестьяне, а казенные им государь император хозяин. Их наказывать можно только по приговору уездного суда, у вас таковой есть?
Заросший бакенбардами до ушей упырь еще добрых полчаса вопил и разорялся, что дескать он сиволапое мужичье испокон века порол без всяких бумаг и далее так намерен. Но определенно сила сегодня не на его стороне, пришлось уступить, только волосатым кулачищем погрозил напоследок в сторону деревни. Последнюю точку в разговоре изящно поставил поручик Яковлев, нашел момент подколоть обидчика за недавнее происшествие в цепи застрельщиков:
-Если вам угодно сударь, после нашего ухода можете сами проводить экзекуцию. Мне матушка на днях отписала, что у них в пензенской губернии тамошние мужички сами исправника посекли лозанами, мешок на голову надели и чик-чик. Говорят строгий вельми был, вам не боязно часом?
После такого предложения уездный страж порядка предпочел исчезнуть с глаз долой, бормоча под нос матерные ругательства в адрес наглых крестьян и борзой армейской молодежи. Более его покрытую кабаньей щетиной морду и красный нос картошкой в этот день никто не видел, скорее всего уехал в город, доносить до уездного начальства - работа у него такая собачья.
Через четверть часа крестьяне принесли штаб-капитану список, желтая старая бумага откуда только взяли такую, для кого-то она сегодня станет приговором. Потенциальных арестантов было первоначально трое, но после обстоятельного допроса старосты и еще ряда свидетелей две фамилии вычеркнули. Читатель вправе усомниться, как так? Крестьянское восстание подавили одной угрозой применения силы, без стрельбы? Все дело в том, что как в те далекие времена, так и сто лет спустя власти почитали "бунтом" любую попытку крестьян хоть как-то отстоять свои права. Знаменитый наш "реформатор" при последнем царе, П. А. Столыпин дал для истории великолепный пример такого подхода: "Шапки не сняли, раком не встали? Конвой - всех посечь, зачинщиков арестовать!". И это при том, что крестьяне в ХХ веке формально были свободными и даже имели некое подобие самоуправления, так чего же ждать от держиморд образца начала века ХIХ-го? Эти кадры вели себя порой как удельные князья, для них закон был в принципе не писан, особенно по отношению к "быдлу", "черни", "хамам" - так тогда вполне официально именовали простой народ.
Бог с ними с историческими коллизиями, но Сашку озадачили весьма непростым и неприятным делом. Предстояло найти и задержать единственного "бунтовщика", им оказался тот самый однорукий солдат-ветеран. Пока шатались по деревне разыскивая нужный дом, увязалась следом целая толпа, впереди как всегда детишки всех возрастов, за ними бабы с девками и поодаль мужики. Вели себя крестьяне прямо скажем не очень доброжелательно, особенно представительницы прекрасного пола, так и норовили поддеть острым словом, мужики пока помалкивали. Комплиментов от них в свой адрес Александр выслушал немало, от классического уже "ирода", до неизвестного ранее "хухрика". После долгих поисков, никто из сельчан не захотел им помочь, маленький отряд все же нашел нужную хату на восточной окраине села.
Хороший дом, машинально отметил он, почти как в современной деревне, только второй этаж местные аборигены не надстраивают, видимо из-за использования в качестве кровли соломы. Помнится в Сосновке жилища местных с ходу поразили его своим убожеством, не иначе без барина наш мужик живет заметно богаче. Отдав свое ружье Григорию Александр нерешительно двинулся в сени, полосатый котяра выскочил навстречу, прямо в ноги, зашипел и скрылся в густых зарослях мяты на огороде. Тишина, слышно только как вполголоса переругиваются на улице солдаты с крестьянами, да за тонкой дверью в горницу причитает слабый женский голос, словно по покойнику. Он нерешительно толкнул дверь и замер:
-Заходи служба, чего встал на пороге, -донеслось из горницы.
Надо же, все многочисленное семейство в сборе, только одних детей шестеро, и остальные родственники подошли. Этого то он и опасался, сейчас такое начнется... Но на удивления обошлось без потасовки и даже без оскорблений, никто не хватал его за одежду и не препятствовал "исполнению долга". Мужик простился с домашними и подхватил заранее подготовленную котомку, баба попыталась было заголосить, мол на кого ты оставляешь, сгубят тебя в городе, но однорукий в момент ее оборвал:
-Цыц Маланья! Турки не убили, так чай и наши супостаты не осилят. Посижу в остроге и вернусь обрат.
-Не убивайтесь вы так, у него же Анненская медаль, и значит от наказаний телесных освобожден. -Сашка попытался утешить жену солдата, но вряд ли она его поняла, столько горя и тоски было у нее в глазах, а на детей лучше не смотреть, сердце разрывается.
-Правду ты глаголешь унтер, да только у наших господ другие законы, не про нас писанные. Пошли чай спина у меня дубленая, за 15 годов так отделали ровно юфть стала, выдюжу.
Никогда он так себя паршиво еще в жизни не чувствовал пока вели под конвоем ветерана по деревенской улице, на виду у крестьян. Может кому-то и понравиться такое, но Сашка в этот момент ощущал себя полицаем на службе у немцев, наверное так же они забирали по приказу господ-оккупантов своих соотечественников. Потом когда вышли из деревни и отстала наконец толпа провожающих, стало на душе полегче. По дороге старик разговорился, рассказал в чем дело у них было, и за чего подняли "бунт". Оказывается прошлый год был неурожайный и денег на традиционную взятку уездным чиновникам у них по весне не хватило. Слуги государевы вероятно обиделись и давай напрягать единственное в уезде село казенных крестьян повинностями. Все лето и весну, когда день месяц кормит бедолаги ремонтировали без перерыва дороги и мосты, копали канавы, разумеется без оплаты и на собственных харчах. К осени терпение лопнуло и порешили они жалобу направить к единственному крестьянскому заступнику - царю, снарядили челобитчика с бумагой в Питер. Перехватил его исправник по дороге, и в село с инвалидной командой пожаловал, потребовал выдать автора "кляузы", пугал расправой. В тот раз крестьяне не дрогнули, и "представитель власти" убрался не солоно хлебавши... Потом дед еще много чего рассказывал, как служил под началом Суворова, строгий был начальник, никому спуску не давал, не то что ваш капитан, этот вежливый, ровно с господами с темным народом разговаривает. Другой бы на его месте не потерпел и палить в толпу из ружей точно приказал, а то еще и в штыки двинул. По пути солдаты долго его расспрашивали, как воевали тогда с турками и штурмовали Измаил:
-Дедушка, а правду говорят, что басурмане тамошние пленных совсем не берут? -спросил любопытный Григорий старого солдата.
-Не скажу братец, башибузуки те зарежут нашего брата почитай сразу, так и наши казаки их тоже не жалуют и мы бывалоча прикалывали, был такой грех. -старик задумался, точно что-то вспоминая, и неожиданно добавил, -Как замирились опосля с турками, у нас целое капральство туды за Дунай ушло, всем ведетом сбегли...
Пока так разговаривали о добрались до острога, полчаса ушло на втолковывание сонному чиновнику в тюремной конторе: кто, куда и зачем, пока наконец арестанта не приняли под роспись и не выдали документ. Ребята снабдили ветерана на первое время табаком и скинулись деньгами, кто сколько смог, таков местный обычай. Что с одноруким солдатом стало дальше Александр так уже и не узнал, без сомнения штабс-капитан Денисов составил правдивый рапорт о так называемом "бунте" в Егоровке, да только военный и чиновничий миры бесконечно далеки друг от друга как две галактики. Может и самом деле старому солдату повезло, посекли как положено розгами, помытарили допросами и отпустили домой к жене, а может пошел по этапу прикованный к железному пруту как бунтовщик. Сколько еще будет таких исковерканных судеб на жизненном пути Сашки неизвестно. Ясно только одно этот "золотой век России" на деле только скверно позолоченный, под тончайшим слоем дворянского счастья: "балов, салонов и милых чудачеств" скрывается ржавое железо кандалов для всех остальных.