Страница 20 из 40
Хильда Ли улыбнулась:
– Охотно поделюсь с вами своими соображениями. Сестра моего мужа, Дженнифер, вышла замуж за испанца, Хуана Эстравадоса. Ее дочь Пилар недавно прибыла сюда. Она очень красивая девушка и к тому же единственная внучка в семье. Старый мистер Ли был ею очарован и сразу к ней привязался. Думаю, он собирался по новому завещанию оставить Пилар солидную сумму. По старому ей, возможно, доставались гроши или вообще ничего.
– Вы были знакомы с вашей золовкой?
– Нет, я ни разу с ней не встречалась. Ее муж-испанец, по-моему, погиб при трагических обстоятельствах вскоре после свадьбы. Сама Дженнифер умерла год назад, и Пилар осталась сиротой. Вот почему мистер Ли захотел, чтобы она приехала и жила с ним в Англии.
– А другие члены семьи были довольны ее приездом?
– Думаю, Пилар нравилась всем, – ответила Хильда. – Приятно, когда в дом приходит молодость и жизнерадостность.
– А ей самой здесь нравилось?
– Не знаю, – медленно произнесла Хильда. – Девушке, выросшей на юге – в Испании, Англия должна была показаться чужой и холодной.
– Сейчас жить в Испании не слишком приятно, – заметил полковник Джонсон. – А теперь, миссис Ли, мы хотели бы услышать ваш рассказ о разговоре в комнате старого мистера Ли.
– Прошу прощения, – извинился Пуаро. – Я вас отвлек.
– Окончив говорить по телефону, – начала Хильда, – мой свекор окинул нас взглядом, засмеялся и сказал, что мы все выглядим очень мрачно. Потом он добавил, что устал и хочет рано лечь спать, и попросил не беспокоить его после обеда, так как хочет на Рождество быть в хорошей форме. После этого… – она сдвинула брови, напрягая память, – мой свекор заметил, что только большая семья может по-настоящему оценить Рождество, и заговорил о деньгах. Он сказал, что в будущем содержать этот дом станет куда дороже, поэтому Джорджу и Мэгдалин придется экономить, и посоветовал Мэгдалин самой шить себе платья. Боюсь, что идея была несколько старомодной. Неудивительно, что это ее рассердило. Свекор добавил, что его жена хорошо управлялась с иглой.
– И это все, что он о ней сказал? – спросил Пуаро.
Хильда покраснела:
– Он сделал пренебрежительное замечание насчет ее ума. Мой муж очень любил свою мать, и это сильно его расстроило. А затем мистер Ли вдруг стал кричать на всех нас. Он сам себя взвинчивал. Конечно, я могу понять, что он чувствовал…
– Что же? – прервал Пуаро.
Хильда спокойно посмотрела на него:
– Мой свекор был разочарован тем, что у него нет внуков – я имею в виду мальчиков – и что род Ли должен угаснуть. Думаю, это давно его мучило. Он не смог больше сдерживаться и обратил гнев на сыновей, назвав их никчемными хлюпиками. Мне было жаль его, потому что я понимала, как страдает его гордость.
– А потом?
– А потом, – ответила Хильда, – мы все ушли.
– И больше вы его не видели?
Она кивнула.
– Где вы были, когда произошло убийство?
– С моим мужем в музыкальной комнате. Он играл для меня.
– А после этого?
– Мы услышали, как наверху опрокидывают столы и стулья и бьют фарфор, словно там происходит жестокая борьба. А затем раздался ужасный вопль, когда ему перерезали горло…
– Было ли это похоже на вопль «души грешника в аду»? – спросил Пуаро.
– Куда хуже! – отозвалась Хильда.
– В каком смысле, мадам?
– Это был вопль существа, у которого вообще нет души… Абсолютно нечеловеческий, как у животного!
– Значит, вот каково ваше мнение о покойном, мадам? – серьезно промолвил Пуаро.
Хильда молчала, уставившись в пол.
14
Пилар вошла в комнату с настороженностью зверя, опасающегося ловушки. Ее глаза быстро бегали из стороны в сторону. Вид у нее был не столько испуганный, сколько подозрительный.
Полковник Джонсон встал и придвинул ей стул.
– Надеюсь, вы понимаете по-английски, мисс Эстравадос? – спросил он.
Пилар широко открыла глаза.
– Конечно, – ответила она. – Моя мать была англичанкой. И я сама даже очень англичанка.
На губах полковника мелькнула улыбка, когда его взгляд скользнул по глянцевым черным волосам, гордым темным глазам и алым губам девушки. «Даже очень англичанка»! Такое определение никак не подходило к Пилар Эстравадос.
– Ваш дедушка, мистер Ли, пригласил вас к себе, – продолжал Джонсон. – Вы прибыли из Испании несколько дней назад. Это верно?
Пилар кивнула:
– Верно. Ох, сколько же у меня было приключений, пока я выбралась из Испании! Бомба убила шофера – у него вся голова была в крови. Я не умею водить машину, поэтому мне пришлось долго идти пешком, а я этого очень не люблю – у меня болят ноги.
Полковник улыбнулся:
– Как бы то ни было, вы приехали сюда. Ваша мать часто рассказывала вам о дедушке?
– Да, – весело отозвалась Пилар. – Она говорила, что он старый черт.
– А что вы сами о нем думали, когда познакомились с ним, мадемуазель? – спросил Эркюль Пуаро.
– Конечно, дедушка был очень-очень старый, – ответила Пилар. – У него все лицо было в морщинах, и ему приходилось все время сидеть в кресле. Но все равно он мне очень нравился. Наверное, в молодости он был очень красивый – совсем как вы, – добавила она, повернувшись к Сагдену. Ее глаза с наивным удовольствием смотрели на красивое лицо суперинтендента, ставшее в результате комплимента кирпично-красным.
Полковник Джонсон с трудом удержался от усмешки. Это был один из немногих случаев, когда он видел замешательство своего невозмутимого подчиненного.
– Но, конечно, – с сожалением продолжала Пилар, – дедушка не был таким высоким, как вы.
Пуаро печально вздохнул.
– Выходит, вам нравятся высокие мужчины, сеньорита? – осведомился он.
– Разумеется, – с энтузиазмом согласилась Пилар. – Мне нравятся высокие, широкоплечие и очень сильные.
– Вы часто видели вашего деда в эти дни? – спросил Джонсон.
– Да, – кивнула Пилар. – Я сидела с ним, а дедушка рассказывал мне, каким он был грешником и что он делал в Южной Африке.
– А он когда-нибудь говорил, что хранит алмазы в сейфе своей спальни?
– Да, он показывал их мне. Но они были очень некрасивые – похожие на обычные камешки.
– Он, часом, не подарил вам один-два из них? – вмешался Сагден.
Пилар покачала головой:
– Нет. Я думала, что, возможно, подарит когда-нибудь, если я буду с ним ласкова и почаще с ним сидеть. Старые джентльмены очень любят молоденьких девушек.
– Вам известно, что эти алмазы были украдены? – спросил полковник Джонсон.
Глаза Пилар стали еще шире.
– Украдены?
– Да. У вас есть предположение насчет того, кто мог их взять?
Пилар кивнула:
– Должно быть, это Хорбери.
– Хорбери? Вы имеете в виду слугу?
– Да.
– Почему вы так думаете?
– Потому что у него лицо вора и глаза бегают туда-сюда. К тому же он подслушивает у дверей и ходит бесшумно, как кот, а все коты – воры.
– Хм! – произнес полковник Джонсон. – Ладно, пока оставим это. Насколько я понимаю, сегодня вся семья собралась в комнате вашего дедушки, и там состоялся… э-э… крупный разговор.
Пилар кивнула и улыбнулась:
– Это было так забавно. Ух, как же дедушка их разозлил!
– И вы наслаждались этим, не так ли?
– Мне очень нравится смотреть, как люди ссорятся. Но в Англии они ссорятся совсем не так, как в Испании. Там кричат, ругаются и хватаются за ножи, а здесь только становятся красными и стискивают зубы.
– Вы помните, что они говорили?
На лице Пилар отразилось сомнение.
– Я не уверена. Дедушка сказал, что они все никуда не годятся, так как у них нет детей, и что я лучше любого из них. Я ему очень нравилась.
– Он говорил что-нибудь о деньгах или о завещании?
– О завещании? По-моему, нет. Я не помню.
– Что было потом?
– Они все ушли, кроме Хильды – толстой жены Дэвида. Она осталась.
– Вот как?
– Да. Дэвид выглядел так забавно – побледнел и весь дрожал. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.