Страница 34 из 36
Он был прав… И мысль о том, что мы, вместо того чтобы наслаждаться друг другом, лишь без конца спорим, мгновенно заставила меня забыть обо всем, что хоть немного отдаляло меня от Александра.
5
— Может, мы искупаемся? — предложила я вдруг. — Такая восхитительная ночь…
Александр усмехнулся.
— М-да, предложение своевременное… Я как раз хотел сказать то же самое.
— Значит, мы?..
Я не договорила, быстро оглядевшись вокруг. Тишина окутала Палеокастрицу ватным облаком, слышен был только затихающий шепот цикад среди олив. Потом, полагая, что излишняя скромность, вовсе неуместная в данный момент, лишит меня значительной доли физических радостей, я решительно развязала пояс. Юбка легко скользнула к моим ногам и, переступив через нее, я, ступая босыми ногами по мягкому белому песку, пошла к морю. Уже у самой воды я расстегнула корсаж и, сбросив его, вошла в воду.
Вошла по колено, совершенно обнаженная, сознавая, как падает на меня лунный свет и как нежно золотит мою кожу и волосы, струящиеся вдоль спины… Я не чувствовала какого-то ложного стыда или скованности. Я уже хорошо знала, как нравлюсь своему мужу, как любит он мое тело — ему так нравилось ласкать меня, любоваться мною… Именно благодаря ему я была так уверена в своей красоте и привлекательности. Благодаря ему я могла по достоинству оценить сейчас, каким сокровищем наградил меня Бог: стройными длинными ногами, округлыми бедрами, нежной полной грудью — словом, соразмерностью и прелестью всего тела, гибкостью и изяществом… Почему бы не гордиться тем, что имеешь, почему бы не давать этому наслаждаться, почему бы не дарить наслаждение другим, коль уж имеешь такую возможность?
Вода была теплая, как парное молоко. Фосфоресценция словно пронизывала ее огнем, и, когда я нырнула, мне показалось, что я погружаюсь в холодный расплав сверкающего света. Я откинулась на спину и поплыла, наслаждаясь блаженной прохладой. Тут-то меня и настиг Александр.
Он появился совершенно неожиданно и потянул меня вниз. Я ушла под воду, не успев, как намеревалась, возмущенно запротестовать. Когда я вынырнула, он был рядом и встретил меня смехом.
— Да разве можно так, без предупреж…
— Ну, я же рядом, моя дорогая.
Не давая больше мне говорить, он нашел меня под водой, обхватил рукой за талию, легко притянул к себе, тем более что я не очень-то и сопротивлялась.
— Поплыли?
— Куда?
Он кивком головы указал на восток.
— Туда, к дюне.
— Но это же далеко.
— Зато там мы еще не были. Это же наши владения, не так ли? Мы просто обязаны их посмотреть.
— Вы поможете мне?
— Ну что за вопрос…
Я, впрочем, уже успела подумать, что мне вряд ли понадобится прямая поддержка: когда Александр рядом, я живо набираюсь мужества и со мной по силе духа никто не сравнится… Но он все-таки, ловко управляя мною в воде, заставил меня откинуться на спину и сам плыл рядом, поддерживая меня так, что мне самой почти ничего не надо было делать.
— Вам хорошо? — осведомился он улыбаясь.
— Еще бы! Я чувствую себя прямо королевой.
— Именно этого я и добивался.
За полосой песка поднималась большая, покрытая лилиями дюна — она была похожа на белое покрывало. Песчаные лилии испускали тяжелый, пряный запах — очищенный аромат леса, теплое благоухание, заставившее нас глубоко вдыхать воздух и задерживать его в груди.
— Здесь есть гроты, — произнес Александр.
Все так же поддерживая меня, он заглянул в глубь темной пещеры, где плескались волны.
— Ну, как вам здесь нравится?
Вода здесь доходила мне до пояса, и я довольно твердо ощущала ногами дно. Переводя дыхание, я оперлась спиной на гранитную стену и попыталась отжать волосы. Он поступил так же и прислонился к стене грота напротив меня; чувствуя волнующий холодок в груди, я смотрела на него, пытаясь увидеть его лицо, но темнота не позволяла этого сделать, и я заметила лишь, как белоснежно сверкнули его зубы в улыбке. Потом луна выплыла из-за туч, и мрак в гроте был слегка разбавлен лунными отблесками.
— Надеюсь, там, на берегу, никто не утащит нашу одежду, — прошептала я, улыбаясь.
Не отвечая ни слова, он притянул меня к себе — я сразу, едва приникнув к нему, своим бедром ощутила, что он возбужден. Александр так жадно прильнул к моему рту, будто был разлучен со мной по меньшей мере полгода; отвечая ему, пытаясь смягчить этот алчный поцелуй, вернуть ему нежность и неторопливость, я почувствовала необычный свежий вкус его губ — словно вкус моря…
— Чувствуете, как пахнут лилии? — хрипло прошептал он, на миг отстранившись.
Я лишь кивнула, обвивая руками его шею, и теперь уже сама искала губами его рот. Меня охватило желание — и желание отдаться, и желание подарить ему как можно большее наслаждение. Я стала сама целовать его, ласково касаясь горячими губами его щек, губ, висков, шеи — так нежно, страстно и любяще, как только могла. Я уже стала замечать, что с этим мужчиной мне не так много нужно для возбуждения — достаточно самой ласкать его, чтобы почувствовать прилив страсти, ласкать так, как, например, сейчас, ощущая своими губами, ладонями, кончиками пальцев, как теплеет его кожа, слушая мною рожденные и мною исторгнутые хриплые возгласы и прерывистое дыхание и зная, что это тело под моими руками становится близко к кипению.
Я так была занята и поглощена своим делом, что едва не упала ему на грудь, когда рука Александра отыскала меня под водой, мягко скользнула под моими ногами. Большой его палец начал двигаться взад и вперед, так что я задрожала и перестала что-либо соображать.
— Поласкай меня, carissima. Пожалуйста! Так, как я ласкаю тебя…
Меня ошеломило само слово «пожалуйста». Почему он просит? Разве я не думаю только о том, чтобы сделать ему приятное? Чуть помедлив, я нашла его рукой и поступила так, как он просил: мои пальцы сомкнулись вокруг его восставшей плоти — сначала немного робко, уж слишком внушительным казалось это гордо вздыбленное оружие вот так, при непосредственном осязании, — потом, полные уважения и нежности к этому мужскому средоточию, его воплощенной страсти, мои пальцы задвигались вниз-вверх, сжимались и разжимались, расточая ласки, и его рука, скользившая к основанию моей шеи, судорожно сжала мое плечо. Я действовала, будто ведомая инстинктом, впервые в жизни до конца осознав, что значит не только брать, но и давать, видеть и чувствовать, как бурно действуют мои прикосновения, — это возбуждало сильнее, чем обычно, и поглощало тебя почти целиком.
Словно во сне, услышала я его прерывистое дыхание и яростный шепот. Он почти грубо притянул меня к себе, расплющив мои груди о свой могучий торс: нетерпеливые пальцы завершили подготовку, и он насадил меня на себя.
Вода всколыхнулась в гроте от резкого движения наших тел. Мои мышцы напряглись, стиснув его плоть, стали сжиматься и расслабляться в такт моим движениям, пока еще я двигалась сама, но, казалось, уже через несколько секунд он перестал владеть собой — подавшись вперед, он начал вонзаться в меня с такой свирепой силой, будто не я, а он лежал сверху, и вскоре его рывки так убыстрились, что я буквально билась о его грудь с тихими стонами, но потом каким-то чудом поймала его ритм, оказалась внутри, а не вне происходящего и, почувствовав его содрогание, я и сама обессилела, со стоном припала к нему, почувствовав на губах соленый вкус его смуглой кожи.
Потом я шлепала по мелководью вдоль мыса, сложенного из волнистых золотых и красных пород. Плавные изгибы дюны вдоль моря были усыпаны песчанными лилиями, и я опустилась на землю среди цветов, благодаря которым жемчужный песок казался издали сверкающим белизной.
— Видите, и здесь роялистские отличия, — прошептала я, когда подошел Александр.
Он молчал, покусывая соломинку и зачарованно глядя на меня.
Мы были абсолютно обнаженные и сейчас, вероятно, представляли собой любопытную пару. Словно двое дикарей, в естественных условиях, о которых так мечтал Жан Жак Руссо. Да еще этот лунный свет, золотивший песок… Я откинула назад влажные волосы, подумав, что есть во всем происходящем что-то возбуждающе языческое…