Гость из леса

— В посёлок! — скомандовал он и первым припустил по свежей борозде к дому.

Бежали напрямик, через бор, потом вдоль Уклейки по лугу. В посёлке ещё пожара не заметили. На улице никого не видно, лишь куры копаются в пыли да собаки дремлют в тени. А низко над домами, делая большие круги, тревожно летал аист. Длинные чёрные ноги и шея вытянуты, огромные крылья едва шевелятся. Молчаливая птица, не снижаясь, парила и парила над посёлком.

Огонь набирал силу, смело перепрыгивал с куста на куст, пытался достать до нижних ветвей больших деревьев, выжег до черноты усыпанный сухими иголками мох. Не страшась ребят, из-под ног выскакивали юркие полевые мыши и убегали от огня. Большой муравейник дымил, как вулкан, потрескивал, ярко вспыхивали отдельные иголки. Муравьи забились под землю, а те, что не успели добежать до муравейника, гибли.

— Беги на пожарную вышку! — сказал Роман Гришке. — Бей в рельс!

Остановившись на краю вырубки, Роман осмотрелся: огонь наступал на молодые посадки. Пылал почти весь перелесок. Пока ещё держались вековые сосны, но и у них стволы были опалены, дымилась толстая кора. Если огонь спалит молодые деревца, то ему ничего не стоит по расчищенной вырубке добраться до опушки соснового бора. Не пощадит пожар и трактор «Беларусь», что с прицепленным плугом стоит на краю поля. А где Анисимов?.. Надо копать ров сразу за молодым сосняком. Его всё равно уже не спасёшь. Искры с перелеска веером сыплются на молодые сосенки. Перелеска уже не видно: сплошная огненная стена. Жирные клубки дыма отрываются от кустарника и огненными птицами улетают в небо. Возле домов послышались голоса, а немного погодя ударили в звонкий рельс. Тревожные звуки разнеслись над посёлком. Люди выскакивали из домов — в основном женщины и дети, мужчины были в лесу — и растерянно смотрели на пылающий перелесок.

Роман растолковал ребятам, что нужно делать. Безжалостно срубать лопатами молодые саженцы, которые они сами посадили прошлой весной, и копать широкую канаву. Посерьёзневшие, притихшие мальчишки и девчонки немедленно взялись за дело. Затрещали молодые сосенки и ели, полетела из-под лопат перемешанная с хвоей земля.

Огонь приближался к трактору. Высокая трава съёживалась, чернела и, не вспыхивая, склонялась до земли. Где же Анисимов?!

Неожиданно Роман отшвырнул лопату, сорвался с места и что есть духу припустил к трактору. Навстречу летели искры, хлопья серого пепла. Узкий язык огня подобрался по траве к огромному баллону и жадно лизнул его. Противно запахло палёной резиной. Вскарабкавшись в кабину, Роман привычно завёл машину — какое счастье, что Анисимов не вытащил из замка зажигания ключ! — и рванул трактор с плугом с места. Наверное, он дал много газа — и машина захлебнулась, заглохла. Ощущая палящее дыхание огня, Роман снова включил зажигание и сдвинул трактор с места. Прицепленный сзади плуг послушно выворачивал с дёрном жирные пласты земли. Трактор ревел, напрягался, но ходко шёл вперёд. Наперерез бушующему огню потянулась первая чёрная борозда…

На другом конце поля Роман по крутой дуге, чтобы не опрокинуть плуг, с ходу врезался в поле с саженцами. Молодые деревца гнулись, ломались под колёсами, плуг выдирал их вместе с тонкими разветвлёнными корнями. Теперь Роман знал, что нужно делать: перепахать поле с саженцами до самого бора. Огонь дойдёт до этого места и споткнётся. Не перепрыгнуть ему на бор через распаханную землю!

Трактор с надсадным рёвом — Роман выжимал из него всё — ползал перед огненной завесой. С каждым заездом вспаханная полоса ширилась. Влажная развороченная земля блестела. Здесь огню не пройти. Ребята, не разгибаясь и не глядя на огонь, рыли сразу за полем с саженцами ров. Это — последний бастион перед сосновым бором. Если огонь и доберётся сюда, то уже не такой яростный, как в перелеске. Он ослабнет, потеряет свою силу, и его можно заливать водой из Уклейки. Из кабины Роман видел, как к речке с вёдрами в руках бежали люди. Иногда от ближайшего кустарника отскакивал сноп огня и жгучих искр и обдавал жаром его пылающее лицо. От горячих раскалённых баллонов несло горелой резиной. Этот отвратительный запах дурманил голову, вызывал тошноту. Мелькнула мысль: не взорвались бы баллоны! Тогда всё пропало!

И Роман стал уговаривать трактор продержаться ещё немного… Одна борозда, вторая, третья… А потом он позабыл про баллоны и переключил машину на вторую скорость. Вспаханная полоса становилась всё шире и подобравшийся к первой борозде огонь остановился. Правда, загорелись маленькие саженцы, вывернутые с корнями, но ребята тут же забросали их землёй. И всё равно огонь ещё был живуч. Ярко загорелась высоченная сосна. Сначала запылали нижние ветви, потом сразу вспыхнуло всё дерево. Будто сало затрещало на гигантской сковородке. Теперь огонь поверху мог перекинуться и на другие сосны. Достаточно было лёгкого порыва ветра.

Высунувшись из кабины, Роман закричал ребятам, чтобы они следили за летящими от сосны в сторону бора огненными клубками. Их можно лопатами тушить. Ветер, к счастью, был слабым, искры и раскалённые сучки не долетали до опушки бора, падали на вспаханную землю и с шипением гасли. Роман слышал, как ударилась горящая ветка в брезентовый верх кабины. Скатившись вниз, она угодила под острый лемех плуга.

По полю, размахивая руками и что-то крича, бежал Анисимов. В руке лопата, волосы на голове развевались, рот тракториста открывался и закрывался. «Вот чудак! — подумал Роман. — Как будто что-то можно услышать…» Анисимов на ходу вскочил в кабину и, отодвинув мальчишку, уселся за руль. Лицо его было напряжённым, глаза сузились. Он тяжело дышал. Однако, взглянув на Романа, улыбнулся и прокричал прямо в ухо:

— Не зря, выходит, парень, я тебя учил на тракторе?

Роман тоже улыбнулся спёкшимися губами. На щеке сажа, рубаха на плече тлела. Только сейчас он почувствовал жгучую боль. Выскочив на ходу из кабины, он не удержался и зарылся носом в землю. И, сидя в глубокой борозде, принялся землёй растирать плечо. Рубашка расползлась до самого ворота. «Рубаха-то совсем новая…» — как-то отрешённо подумал он и тут же забыл про рубашку и ожог: женщины с полными вёдрами толпились у горящего перелеска. Подкатил газик — и оттуда выскочил Пётр Васильевич Поздняков. Из ремонтных мастерских бежали мужчины с топорами, лопатами, баграми. Две лошади с бочками на телегах вскачь неслись по целине. Роман обратил внимание, что у гнедой кобылы грива заплетена в косички. Директор леспромхоза показывал рукой на огонь, потом на бор. Слов было не слышно: тарахтел трактор, удаляясь к другому краю поля, трещал огонь. На губах мальчишки появилась улыбка. Стена огня остановилась. Отдельные языки пламени норовили перебраться через развороченное поле с саженцами, но ребята тут же засыпали огонь землёй. Женщины, встав цепочкой, принялись лить воду на тлеющие саженцы. Поздняков лопатой рубил горящие кусты. Во все стороны летели искры. Шофёр подал газик назад, в безопасное место, и выскочил из кабины с топором.

Роман с трудом поднялся — от нечеловеческого напряжения свело мышцы шеи и ломило поясницу — и поплёлся к ребятам. Видя, что огонь остановился перед вспаханным полем, они перестали рыть канаву и, подойдя к краю горящего перелеска, стали забрасывать землёй всё ещё бушующий здесь огонь. Виталька Гладильников подошёл совсем близко к огню, и в него выстрелило веткой. Отшатнувшись, Виталька стряхнул с рубашки искры и снова полез в огонь. Никита Поздняков плашмя лопатой шлёпал по земле.

В клубах дыма спряталось солнце. Всё так же равномерно били и били в рельс. Роман взглянул на вышку, где виднелась маленькая фигурка Гриши, и подумал, что тот мог бы уже и перестать трезвонить. Все и так уже давно на пожаре…

Наверное, и аист понял, что опасность миновала. Совершив последний большой круг, он круто снизился, выпустил длинные полусогнутые ноги и плавно опустился на замшелую крышу.

22. Гнездо старого ястреба