Страница 28 из 34
Славы. Из него вынесли кровати, зато занесли столы из камералки, и
составили их в один ряд от окна в одном конце домика до его двери в другом.
Затем собрали все стулья и табуретки, расставили, и я их сосчитал: места
хватит всем.
Шумел отряд до глубокой ночи. Я только успевал принимать
поздравления, да бутылки из рюкзака вытаскивать! В первый перекур
парочку отнес в столовую, где сидели канавщики и шофера, успевшие одну
большую прикончить. Палатку с молодежной компанией тоже навестил,
выслушал поздравления в свой адрес и адрес жены, оставил у них две
бутылки вина. Что они приняли с восторгом.
Утром отряд проснулся поздно как никогда, канавшики вместе со
всеми, и на работу, на канавы для воскресений не пошли. Отлично – тут же я
скумекал – «Пахан» еще неделю будет в неведении, что пистолетика у него
нет. Только и мне эту неделю придется из отряда поменьше отлучаться, в
направлении на канаву, возле которой пистолетик и был спрятан.
Народ, в мужской половине, нуждался в лечении, и к нам с Леней в
домик, где остаток ночи провел и Игорь Георгиевич, зачастил. Я всех
отправлял к Виталию и Славе, помочь разобраться с лишней в их домике
мебелью, после чего обещал лечение. Через полчаса они кучей вернулись, с
остатками вчерашней закуски. Пришлось последние бутылки из рюкзака
доставать и по очереди – стаканов всем не хватило – приводить организмы в
порядок. Игорь Георгиевич тоже пригубил, совсем немного, и
распрощавшись со всеми, с сумкой полез в Газон, абсолютно трезвый шофер
которого уже протирал тряпкой переднее стекло. Я и Леня к машине
подошли, еще раз пожать руку главному геологу. Которому за все время ни
словом не обмолвились насчет наших страстей вокруг пистолета и «Пахана».
Часть двадцатая.
Газон увез Игоря Георгиевича в партию, Леня убежал в столовую,
напомнить поварихе, что обед сегодня не отменяется, а я остался без дела.
Отряд как-то попритих: женщины из палаток и домиков еще не вылезали, а
похмелившиеся мужики снова в них залезли, наверстать упущенный ночью
отдых. Я в своем домике тоже упал на кровать, в надежде подремать, но
мысли в голове к дреме не располагали. Сегодня воскресенье, и как поведет
себя «Пахан»? Найдет ли время навестить канаву и проверить, на месте ли
пистолет? Или сделает это в другой день недели после работы? На его месте
я бы не утерпел, навестил сегодня.
Кстати, не забыть сбегать к луже, устроить и волку-инвалиду праздник.
После сабантуя остатков еды – дай бог в рюкзак поместить. Но это позже,
ближе к вечеру. А сейчас… сейчас Леня в домик вернулся, упал как и я на
кровать, на меня посмотрел, и с улыбкой поделился интересным
наблюдением:
74
«Ты знаешь, что красавица Розочка вчера не ела и не пила в компании,
а валялась в своей палатке? Причем одна!»
«Быть такого не может!» - я не очень и поверил, но вспомнил, что когда
ночью навещал молодежь – обрадовать еще двумя бутылками вина – Розочки
среди других не заметил. А подумать, что одна валяется в палатке – мне и в
голову не пришло! Ей же найти мужика на ночь – раз плюнуть!
«А вот и может!» - Леня улыбнулся еще ярче, - «У нас в домике не
была, с молодежью тоже – я к ней в палатку и заглянул, проверить, мало ли
что. А она трезвая, уже в спальнике! Можно считать, что в напарника Палыча
втрескалась по-настоящему!»
«Я же тебе говорил: подарок Ромочки, золотой крест, которым человека
убить можно, она постоянно поглаживает и целует!» - поддержал Леню, но
тут его и озадачил, - «А может, теперь ее ребята побаиваются! Знают, кто у
нее сейчас любовник, а Рома парень крепкий, все видели, как он бедного
Гришу и в нокаут отправил, и фингал на глаз повесил!»
Леня, при упоминании Гриши улыбаться перестал и тяжко вздохнул:
«На тебя вся надежда, что найдешь, где он спрятан. Но, пока «Пахан»
деньги из отряда не повезет – здесь сиди! Что б не видел, как ты вокруг по
кустам бегаешь – он же сразу подумает, что пистолет ты увел, а теперь деньги
Палыча и Гришу ищешь! И деньги перепрячет получше, что бы только в
следующем году за ними вернуться!»
Прав Леня, сидеть в отряде мне придется. Об этом мы уже все
обговорили, и на пару минут оба замолчали. А когда я на него глянул - мой
друг и товарищ чуть слышно посапывал с закрытыми глазами. Я то хотел у
него как школьник отпроситься – теперь придется сбегать к волку на лужу
без разрешения.
По проторенному «обходному» маршруту через час был на месте.
Бедолагу нашел быстро, вернее он меня - по сухой промоине метров в
пятьдесяти от лужи пробежал-пропрыгал, с трудом на моих глазах из
промоины выбрался наверх, и пришканделябал ко мне метров на пять. Замер,
еле заметно подергивая хвостом - как и задние ноги слабо его слушал. Рюкзак
я снял, развязал, вынул мешок с едой, и начал к волку подвигаться, вываливая
на землю остатки жареного мяса, хлеба, косточки и уже непонятно что и для
меня. Волк подпустил на два метра! Потом задергался, закрутил головой…
не стал его напрягать, высыпал из мешка все остальное, и отошел на шаг.
Волк крутить головой перестал, с минуту мы смотрели друг на друга. Потом
медленно-медленно – шажок-прыжок – начал к еде продвигаться. Осторожно,
глядя мне в глаза. Наконец схватил ближний кусок, проглотил, потянулся ко
второму… и пошло! Глотал с жадностью, быстро и на меня уже не обращая
внимания. Неужели все поместит в животе? Не стал ждать этого момента,
тихонько отошел, и через час был в домике, где Леня все еще посапывал в
кровати.
Понедельник и вторник отряд отработал без происшествий. А в среду
вечером «Пахан» прошел к палаткам молодых радиометристов, двое из
которых имели ружья, и именно их о чем-то расспрашивал. Изредка по
75
выходным эти ребята рядом с отрядом в долине стреляли зайцев, из которых
молодежь варила кондер. Но все знали, что кондером в отряде не пахло уже
больше двух недель, то-есть молодежь две недели охотой не увлекалась, и
«Пахан» вернулся в свою палатку, как я заметил, с физиономией озабоченной.
Подождав до сумерек, Леня молодых охотников навестил, и
поинтересовался, с чем к ним приходил «Пахан». Оказалось, с вопросом:
когда они последний раз зайцев гоняли. Ребята ответили, что гонять зайцев
давно надоело, стало неинтересным, и они теперь занялись сайгой: из отряда
через горную гряду переваливают на равнину, где сайга всегда есть, и если
она пасется у подножья горок, пытаются к ней подкрасться. Пока не
получается. Леня пожелал им успеха, и вернулся в домик.
«Похоже, «Пахан» на канаву сбегал, и пистолетик не нашел», - доложил
мне, - «иначе зачем у ребят интересоваться, ходили ли они в долину добывать
зайчиков. Потому что если ходили – рядом с его канавой могли побывать,
случайно на пистолетик наткнуться. Но ребята давно охотятся совсем в
другом месте, и «Пахан» не знает, что делать дальше».
«Дальше будет парочки расспрашивать, которые по вечерам в кустики
уединяются. До канавы от отряда недалеко, могут и добраться», - улыбнулся
я Лене, - «и если до этого дойдет – значит знает точно, что пистолетик у него
увели».
«А нам что делать?» - Леня заволновался.
«Как договорились – делаем вид, что не при делах. Хорошо бы еще раз
прокатиться вокруг сгоревшего Камаза, мол партизан Гриша уже так
разложился, что запах не пропустишь, или кости - зверье и птицы растаскать
успели».
«Точно!» - Леня воодушевился, - «Я с ребятами и шофером поговорю, и
в выходной еще раз Гришу поищем, теперь по запаху. И ты обязательно
поедешь! Не найдем ничего, но подозрение от себя точно отведем: ищем