Банка для пауков

– А я тебе на хрен усрался?

– Я… я люблю тебя, а ты…

– Че-во?.. – поморщился Тенгиз. – Лю-ю-блю… блю… блю…

– А тебе не шлюха какая-нибудь! – выкрикнула девушка и, получив крепкую пощечину, горько зарыдала.

Эти слезы вывели Валико из себя.

– Ну ты, фуцин! – заорал он на Тенгиза. – Ты что, хрен отрастил – мужчиной себя почувствовал? Дай ей столько денег, сколько обещал и пошли. А она пускай сидит здесь еще пару часов и забудет, что нас видела.

В расстроенных чувствах Тенгиз, почувствовавший, что его унизили, но еще не понимал как, вынул из кармана брюк стодолларовую бумажку, секунду подумал, потом выдернул еще одну и протянул девушке.

– Вообще-то в этой гостинице крайняя такса – сотка, – пояснил он Валико.

– Мне не нужны твои деньги! – прошептала девушка, отвернувшись.

– Ну ладно, сука, раз так, я дам тебе еще сотку, только не делай такую физию, как будто…

– Я пошла с тобой не ради денег! – твердо заявила девушка. – Я сделала это только ради тебя. Ты видно ничего не помнишь, как ты со мной танцевал, и какие слова говорил, а я… Я тебе поверила! Я подумала, что ты – тот единственный парень, которого я ждала всю жизнь…

В комнате повисло неловкое молчание. Тенгиз, весь шарм которого сводился к стандартному набору острот и анекдотов (их вполне хватало на то, чтобы увести с дискотеки какую-нибудь разбитную студентку или стриптизершу из ночного клуба) почувствовал себя не в своей тарелке. До сей поры никто не отказывался от его денег. Этот вопрос неожиданно как-то сам по себе вставал поутру после ночных утех и страстных поцелуев. «Кстати, миленький, – внезапно спохватывалась кинозвездочка с крохотными брильянтиками в ушах, садясь в свою ярко-алую «хонду», – ты мне не подкинешь денежку, в автосервис заскочить? Что-то у меня инжектор чихает, мастер говорил…» «Тэнгии-и-и-с, – шептала поутру грациозная балеринка из Большого, водя по его обнаженному плечу тонким, манящим, точно жалящим язычком, – мне пора-а-а на занятия. Помнишь, я тебе говорила про маму? Ну, что ей надо лекарства купить…» У другой оказывались проблемы с оплатой учебы, приобретением платьев, духов, лечения папы, сестры, подруги… Как правило все эти проблемы укладывались в скромную для Тенгиза сумму – сотню, ну, две долларов. Сейчас же он почувствовал себя даже до некоторой степени обманутым. Девушка была как девушка, в смысле, не девственница, но и не крутая профессионалка. Конечно, вначале они потанцевали, он немножко попудрил ей мозги, она посмеялась и отправилась с ним в постель без каких-либо рассуждений о смысле жизни. Они прекрасно провели вдвоем ночь…

– Ну, и как тебя зовут? – поинтересовался Тенгиз.

– Лю… Люла… – сквозь слезы прошептала та.

– Люла?

– Нет, Люда.

– Угу, значит Люда. И давно ты, Люда, промышляешь в этой гостинице?

– Я вообще не промышляю, я сюда просто приехала. В театральный поступать.

– Ага, значит, артистка.

– Я вообще-то пою. Я бы хотела стать певицей. Но… мне бы хотелось еще научиться держаться на сцене.

– И поэтому ты живешь в гостинице и ходишь в училище?

– Ну ты что? Откуда у меня деньги на гостиницу? – искренне поразилась она. – Я живу у подруги, работаю в театральных и киношных массовках, готовлюсь к поступлению… А сюда нас с подругой пригласил один ее парень. Он пришел с приятелем и повели нас в казино. А что тут такого, я молодая девушка, не могу же я вечно в четырех стенах сидеть. Ну, мы и пошли. А они как уселись эту рулетку вертеть, так совсем про нас с Нинкой забыли. Ну, мы и пошли с ней попрыгать в кабак, там музыка живая. А потом я тебя увидела… и подумала – вот и он, мой Сильвестр Сталлоне…

Из глаз девушки вновь потекли слезы, но Тенгиз уже не сердился. Он пальцами утер с ее щек соленые дорожки и взъерошил волосы. Стоя перед ним на коленях, девушка поглядела на него каким-то особенным, собачьи-преданным взглядом, в котором светились и надежда, и любовь, и что-то еще, трудовыразимое. И Тенгиз притянул к себе ее голову, и кратко чмокнул ее в губы, потом поцеловал повторно, еще раз, и наконец их уста слились в таком долгом и страстном поцелуе, что Валико почувствовал себя в этой комнате явно лишним и поспешил выйти и прикрыть за собой дверь.

Как он и ожидал, одним поцелуем они не ограничились.

Когда Тенгиз вышел из спальни и с каменным лицом проследовал мимо него в ванну, Валико не отрывался от пейзажа, расстилавшегося за окном. Спустя минуту из ванной послышался град ругательств.

Валико обернулся и увидел, что Тенгиз входит в комнату, брезгливо неся за антенну сотовый телефон, с которого капали на ковролин капли и ручейки мыльной воды.

– Какая б… оставила в ванной воду? И положила телефон на краю!

– Вот насчет б… – это ты в самый раз, – язвительно отвечал Валико.

Разъяренный Тенгиз с тем же вопросом направился в спальню, откуда вскоре послышался его возмущенный голос, робкие оправдания девушки, затем звук пощечины и звуки рыданий. После этого Тенгиз принялся ее утешать. Рыдания стали на миг чуть погромче, и неожиданно переросли в глухой стон, затем повторились… и стали повторяться чаще…

Валико схватился за волосы. Поистине, у этого юноши мозги расположены где-то в другом месте. Сейчас эти типы начнут звонить, а их «моторолой» хоть гвозди заколачивай.

И они позвонили. В спальне запищал пейджер. Валико вошел и нажал кнопку, стараясь не глядеть на два обнаженных тела, сплетшиеся, фырчащие и кряхтящие, словно в упорной борьбе за первенство.

«У вас 5 минут чтоб нарисоваться» – значилось на экранчике.

Тенгиз уставился на протянутый ему пейджер мутными от кайфа глазами и тряхнул головой, чтобы согнать наваждение.

– Скажи им… скажи им, чтобы подождали… – только и смог пролепетать он.

– Поздно, Дуся, вы полюбили вора… – огрызнулся Валико и, зайдя к кровати с другой стороны, выдернул из-под недовольно вздрогнувшего женского тела подушку, а вместе с подушкой вывалился Тенгизов пистолет – увесистая «беретта» калибра 9 мм.

Увидев, на чем она занималась любовью, Люда тихо вскрикнула, но Валико выразительно приложил палец к губам. Уходя, он крепко шлепнул счастливого любовника по заднице и предупредил, что в его распоряжении ровно десять минут.

Он зашел на стоянку, провожаемый недобрым ворчанием трех шелудивых псов самой редкостной окраски, и двинулся прямо к замеченному им ночью трейлеру с известным ему номером на торце фуры. Валико подошел к кабине и взялся было за ручку дверцы, но медлил открывать.

– Чего стоишь? – спросил за его спиной человек, взгляд которого он почувствовал шестым чувством. – Можешь и вторую руку поднять.

Валико покосился на него. Чеченец с короткой бородкой и маузером в руке стоял в недосягаемости от попыток сопротивляться. Маузер, словно попавший сюда со съемок фильма «Белое солнце пустыни», был способен сделать в человеческом теле дырку диаметром в стакан.

Валико выронил сумку и, подняв вторую руку, оперся о дверцу кабины. С другой стороны кабины вышел договязый водила с монтировкой в руке.

– Что за питичка к нам пирлетел? – спросил он.

– Думаю, что мент, – заявил Абди. – У меня на ментов очень хороший нюх.

– Да? Ты – мент? – поинтересовался Григорий.

– Я такой же мент, как ты китаец! – раздраженный бросил ему Валико. – Слушай, ты мне на пейджер звонил, я и пришел-да! На хрен тогда звонил?

– Я звонил не тебе, – отрезал Абди. – Кто тебя прислал?

– Сын Вано. Тенгиз. Он сейчас сам подойдет. И хули ты меня держишь здесь, как лашпекта, с поднятыми руками? Чтобы первый же увидевший нас козел в «контору» стукнул?

– Ты пришел на чужую встречу, – заявил Абди. – Я звонил – телефон не отвечал. На пейджер позвонил – ты прискакал. Пароля не знаешь. Имен не знаешь. Я имею полное право тебя здесь положить и сваливать.

– Давай, вали-вали! – засмеялся Валико. – Ты свободно по Москве ездишь только потому, что мы вас прикрываем. А на звонок не ответили потому, что мобильник утопили.