Банка для пауков

– Как утопили?

– В ванной утопили, блин!

– А почему другие ваши телефоны не отвечают?! – разозлился чеченец. – Где Вано? Где Дато? Где все?

– А я только за свой телефон отвечаю, – отрывисто пролаял в ответ Валико.

– Ну ладно, пацаны, успокойтесь вы, честное слово… – начал утихомиривать их Григорий и нечаянно встал между двумя спорщиками.

Валико моментально обернулся, перехватил его руку с монтировкой и одной рукой прижал шею долговязого водителя, который таким образом стал прекрасным щитом между ним и чеченцем. Другой рукой он извлек «беретту» и навел на Абди.

– Клади оружие! – заорал он, – Иначе я его сейчас пристрелю.

– Да стреляй сколько хочешь, – рассмеялся тот, – такого добра тут много на свалках валяется. А вот я если выстрелю, я вас обоих насквозь прошибу. И тебя уложу. И его.

– Послушай! – возмутился Григорий. – Такой вещь не говори, Абди, ведь мы с тобой один хлеб-соль кушали, как ты можешь такие слова в мой адрес говорить, вай! Не понимаю! Слушай, – обратился он к Валико, – правильно говорят, что эти чеченцы как волки. У них и на знамени волк нарисован…

– А вы осетинские горные козлы! – взбеленился Абди. – И вас надо не стрелять, а резать как козлов…

– Вай, Абди, зачем шумишь! – в бурную ткань их беседы вплелся со стороны ленивый и небрежный голос. – Что вы по-человечески разговаривать не умеете? Кричите тут, ворон пугаете…

Полуавтоматическая винтовка Драгунова в руках подходившего к ним Тенгиза казалась игрушечным, почти декоративным сувениром.

– Ну, давай, давай, что ты тут стоишь как памятник Горгасали, – прикрикнул он на чеченца, – Вытянул свою пукалку и стоит. Ты – что, ее из музея Ленина скоммуниздил-да?

– Вот что, – утихомирившись, чеченец сунул маузер за пояс, – мы с твоим паханом так не договаривались. Все должно быть четко! Я позвонил, ты ответил, башли принес, товар забрал. Базар есть? Базара нет! А ты сначала на меня ростовских напускаешь, потом хрен знает кого посылаешь…

Валико отпустил Григория и с улыбкой извинения возвратил ему монтировку. Тот плюнул и пошел в кабину за свое рабочее место.

– Каких еще ростовских, – нахмурился Тенгиз. – Тебе же был обеспечен спокойный проезд до Москвы. Мы же тебе всё прогарантировали…

– Это ты мне тоже прогарантировал? – издевательски поинтересовался Абди, указав на следы пуль на кабине и контейнере. Один явственный след виднелся на топливном баке. – Слава Аллаху, что у этих сволочей мелкашечный пистолет был, а то твой товар уже ушел бы туда, на юг. Ты мне за это еще двадцать процентов прибавишь, потому что это от вас нас кто-то просучил. Вот эти номера были на их машинах, видишь? – Абди дал ему бумажку с записанными номерами. – Одну машину с тремя кашкалдаками я уже к Аллаху отправил. Теперь вторую найдешь и с сам с ними разберешься.

– Ладно, – пробормотал Тенгиз, пряча в карман бумажку, – разберемся.

– Хочешь – разбирайся, не хочешь – не разбирайся, мой не дело, – парировал Абди, – а я свой дело сделал, базу привез, башли – получим. Пока башли не увижу, говорить не буду. А получу – съездишь к папе и мне еще двадцать процент привезешь.

– Ты кончай меня лечить, борода! – окрысился Тенгиз. – Чё ты мне тут про проценты свои сраные талдычишь? Ты что не знал, что твоя работа с риском связана? Или ты думал, что цветочки в Москву повез? Короче, я пришел – играй по моим правилам. Сначала товар примем, бабки сколько надо тебе дадим, об остальном пускай твои старшие с нашими старшими договариваются. А то начал здесь процент-мроцент! Давай, поехали!

– Башли на стол или я никуда не поеду! – уперся чеченец.

– Так, давай сумку! – велел Тенгиз Валико. – Расстегни ее!

Валико положил сумку на ступеньку автомобиля и расстегнул ее. От горы запечатанных банковскими ленточками пачек стодолларовых банкнот у него опять зарябило в глазах.

Абди полез в сумку рукой и перелистал одну из пачек.

– Еще надо посмотреть, что это за деньги, – проворчал он.

– А-да, натуральные! – заверил его Тенгиз, – Весь вечер с мы ребятами их рисовали, всю ночь раскрашивали, все утро на батарее сушили. До места доедем – ты их получишь.

– Нет, братишка, мы договаривались по-другому, – заявил чеченец, выхватывая из подмышки автомат «борс» и передергивая затвор. – Сначала я заберу деньги. Проверю их и посчитаю. Потом я уточню условия и позвоню тебе.

Теперь он стоял прямо напротив Тенгиза и Валико буквально в трех шагах от них, и дуло его автомата глядело прямо им в глаза. А затем он услышал звонкий женский голос:

– Ну ты, азик, пушку-то положь!

– Я не азик, я Абди… – проблеял чеченец.

– А… все вы азики! – заявила Люда, выходя из-за машины. Вытянутыми вперед руками она держала «кольт спешиэл» – любимую машинку Тенгиза, которую тот вечно носил на ноге в специальной фирменной кобуре, точно такой же, как у его любимого киногероя – Кобры.

– Нет, ты – точно идиот! – по-грузински сказал Валико и резким движением отобрал автомат у чеченца. – Что нам с ним теперь сделать?

– Сделай так, чтобы он больше не возникал по меньшей мере с полчасика, пока будем ехать.

– Ты слышал? – спросил Валико у Абди. Тот кивнул. В следующую секунду тот резко схватил его за загривок и с силой ударил головой о дверь «Супермаза». Кабина жалобно загудела – на двери возникла вмятина. Распахнув дверь, Валико двумя руками (за штаны и за шиворот) забросил бесчувственное тело Абди в кабину. Увидев своего напарника в таком состоянии, Григорий почувствовал себя до некоторой степени отомщенным и рассыпался в благодарностях.

Вскоре трейлер вырулил со стоянки на улицу. Его уже поджидал джип «Сузуки-самурай», поморгал ему задними поворотниками и машины двинулись к Шелковскому шоссе по Проектируемому проезду.

Справа и слева по улицам тек сплошной людской поток. Одна часть тысяч людей с баулами равномерно двигалась к рынкам, другая – также равномерно и неспешно брела с них. Повсюду разгружались фуры и «Газели», носильщики с кипами товара пересекали проезд, сновали под колесами грузовиков и легковушек, повсюду поминутно останавливались такси и частники, то выгружая народ, то принимая клиентов. Джип продвигался на первой скорости, за ним в отдалении маячил «Супермаз».

– Ты что – не понимаешь, что делаешь? – сурово как мальчишку отчитывал Тенгиза сидевший за рулем джипа Валико. Люда сидела за ними – на заднем сиденье и глазела по сторонам. Разговор велся по-грузински. – Ты не соображаешь, что она теперь – лишний свидетель, с которым надо что-то делать? А если она нас в ментовскую сдаст?

– Послушай! – окрысился Тенгиз. – В этой девушке я уверен больше чем в самом себе. Это первая женщина в жизни, кроме моей матери, к которой я испытываю какие-то чувства. К тому же, если бы не она, мы бы сейчас валялись на той стоянке с пулями в башке. Потому что деньги просто так я чеченцу никогда не отдал бы.

– Так что – между старшими уговор был деньги вперед, а ты не послушался!? – изумился Валико. – Вай-да-дан-вай! Слушай, Валико, раз старшие так договариваются – слушайся их-да!

– Послушай, я тоже не младенец, и у меня есть право голоса на совете…

«Вай-вай! – думал Валико, яростно сигналя чуть не въехавшей в них «Газели». – Что бабы делают с человеком! Бог ее знает, откуда она появилась – еще полчаса назад он предлагал мне ею попользоваться – а теперь он готов на нее молиться, как на икону какую-нибудь…»

– И все равно ты должен был ее оставить там! – сказал он вслух. – Незачем было тащить ее с нами.

– Она сама напросилась. Как увидела пистолет, так и сказала: «Хочу, мол, погибнуть вместе с тобой!» Ну, я ее и взял для подстраховки.

– А теперь для подстраховки выгрузи ее и пусть катится к маме…

– Подожди, я обещал ее в одно место свозить. Она посидит в машине, а мы там быстро управимся.

«Ну как еще назвать такого человека?» – внутренне возопил Валико, но вслух только шумно вздохнул.

Щёлковка была забита транспортом в обе стороны. Милиция и автоинспекторы проверяли все подряд легковые машины, обыскивали водителей и пассажиров, перетряхивали багажники, обшаривали салоны.