Страница 120 из 122
В начале романа Вальтер Скотт напоминает о событиях той поры, когда Людовик был наследником престола. Людовик интриговал против отца и, страшась гнева Карла VII, искал убежища у Филиппа Доброго. Пять лет он провел в его владениях, получая богатые дары от герцога. Филипп надеялся, что Людовик, став королем, будет во всем послушен его воле. Он плохо знал Людовика. Карл VII был более прозорливым. Он говорил: «Мой бургундский кузен не знает, что сам делает: выкармливает лису, которая пожрет его же цыплят».
В 1461 году Людовик XI занял отцовский трон и вскоре начал решительно урезать привилегии крупных феодалов. В ответ сеньоры создали союз и объявили королю войну. Свой союз они назвали Лигой общего блага. Они демагогически заявляли, что подняли оружие для того, чтобы «утешить несчастный народ и облегчить его положение». Подлинная же их цель состояла в том, чтобы увековечить раздробленность страны, отнять у короля распоряжение армией, финансами, должностями.
Среди лигеров были брат короля герцог Беррийский, герцог Бретани, граф Сен-Поль — всего 26 крупных сеньоров. Душой всего дела был граф Шаролэ (этот титул носил при жизни отца Карл Смелый). Он направился с войском к Парижу. Король со своими силами двинулся ему навстречу. Около деревни Монлери, в 20 километрах от Парижа, в 1465 году произошла битва, которая много раз упоминается в романе. Любопытные подробности об этой битве, разыгранной по правилам рыцарской войны, сообщает Комин, находившийся в бургундском лагере.
Перед битвой, рассказывает Комин, «много бочек вина было пробуравлено, чтобы пить из них», и не без иронии добавляет: «Никогда не встречал людей, которые так рвались бы в бой». Едва завязался бой, как бургундские рыцари ринулись вперед, сметая с пути своих же лучников. Они «не дали им сделать ни одного выстрела, хотя из 120 рыцарей не было и 50 таких, которые умели как следует владеть копьем». На левом фланге граф Сен-Поль был разбит и укрылся в лесу. На правом граф Шаролэ смял пехотинцев короля и так увлекся погоней, что позабыл обо всем окружающем. Неожиданно его окружили королевские конники. Кто-то уже положил ему руку на плечо, крича: «Сдавайтесь, монсеньор! Я узнал вас!» Только случай спас Карла Смелого от плена... Одни яростно сражались, другие отсиживались в лесу, никто не командовал, никто толком не понимал, что происходит. «Мы помышляли только о бегстве»,— признается Комин. К вечеру и королю, и графу Шаролэ удалось собрать остатки своих войск. Бургундцы окружили лагерь повозками и послали разведчиков. Те донесли, что король в своем лагере готовится к продолжению битвы. «Надо думать, — замечает Комин, — что они недалеко ходили»: проезжавший мимо крестьянин сообщил, что лагерь короля пуст.
Король покинул поле боя, так как и его силы были изрядно потрепаны в этой кровавой неразберихе, и он не хотел второй раз рисковать всем. Людовик XI поспешил в Париж.
В Париже было неспокойно. Действовали агенты лигеров. Среди парижан находились такие, которые готовы были поверить их посулам. Когда же король узнал, что Лиге удалось овладеть городами Нормандии — оплотом короля, он решил уступить. Людовик XI заключил мирные договоры с сеньорами. Он раздавал им провинции, крепости, богатства. Своему мятежному брату — Нормандию; графу Шаролэ — Пикардию с городами по Сомме: Амьеном, Сен-Кантеном, Перонном; графу Сен-Полю — звание коннетабля Франции; герцогу Бретани — крепости и дары. Это были дни величайшего унижения короля. Казалось, Франция отброшена на столетия назад.
Но прошло немного времени, и король начал возвращать утраченное и диктовать сеньорам свою волю. Почему же из поражений он выходил победителем?
Людовика XI называют собирателем французских земель. Его роль действительно была велика. Но какими бы незаурядными способностями дипломата и правителя ни обладал король, он не смог бы сделать так много, если бы его стремления не совпали с потребностями страны, с закономерностями ее развития.
Незаметные подчас для современников силы подспудно подготавливали объединение Франции. Все прочнее становились экономические связи между ее провинциями и городами. Торговые пути, как кровеносные сосуды, пронизывали и соединяли воедино тело Франции. Росло сознание национального единства. Гасконцы и нормандцы, марсельцы и пикардийцы все глубже сознавали, что они составляют один народ — французский. И это сознание росло снизу, из толщи народной массы, и потому имело прочные и глубокие корни.
Крестьяне и горожане были заинтересованы в усилении власти короля. Им нужен был мир и покой. Король был представителем порядка в феодальном беспорядке, символом единства страны. Как ни тяжел был королевский гнет, он был предпочтительнее, чем состояние непрерывной войны между крупными феодалами. Мелкие рыцари также переходили на сторону короля. Служба в королевской армии была более надежным источником доходов, чем случайные грабежи и подачки сеньоров. Дворяне и богатая верхушка горожан были заинтересованы в сильном короле еще и потому, что он мог защитить их от гнева и мятежей народных низов.
Франция шла к объединению, но от действия короля, от их успеха во многом зависело, когда и как оно совершится.
Людовик XI пошел на мир с сеньорами, чтобы разъединить их и бороться с каждым поодиночке. Как только дело дошло до переговоров, сеньоры забыли об «общем благе». «Общее благо, — иронизирует Комин, — превратилось в благо частное», каждый стремился урвать себе побольше, и «каждый думал о том, как бы обмануть другого». Людовик XI подкупал их, натравливал друг против друга. При этом он не брезговал никакими уловками.
Комин рассказывает о таком случае. Король принимал послов герцога Бургундии и послов графа Сен-Поля, который служил всем, кому мог, и изменял всем, кому служил. Людовик спрятал бургундских послов за занавеской и вместе с ними Комина и начал громко вести беседу с послами Сен-Поля. Те поносили герцога, топали ногами, сыпали проклятиями, передразнивая манеру поведения Карла Смелого. Король притворялся тугоухим и просил повторить рассказ вновь и вновь. Нетрудно представить, как он потешался в душе...
Людовик укрепил свою власть, но Карл Смелый начал вновь готовиться к войне, призывая на помощь английского короля. Людовик страшился новой высадки англичан во Франции, помня о поражениях французских войск во время Столетней войны. Он решился на рискованный шаг — отправиться к Карлу с небольшой свитой и, демонстрируя миролюбие и искренность, отговорить его от союза с королем Англии. Так король оказался в Перонне, куда неожиданно для него пришло известие о восстании Льежа, вызвавшее ярость Карла. О том, что произошло в Перонне, известно из романа.
Выбравшись живым из пероннской западни, Людовик считал, что добился успеха. Он собрал преданных ему представителей знати, и они освободили его от торжественной клятвы, данной в Перонне. Руки короля были развязаны, и вскоре началась война между ним и герцогом Бургундии. Бургундские войска действовали в Пикардии, вторгались в Нормандию.
В 1473 году Карл Смелый полагал, что добился своей заветной цели. Обещав выдать дочь и единственную наследницу за сына императора Германии, он уговорил императора дать ему королевский титул. Встреча состоялась в Трире. Уже было согласовано, какая у герцога будет корона, какой скипетр и как на следующий день совершится церемония коронации. А ночью император... исчез из Трира. Тайные уговоры Людовика оказались сильнее обещаний Карла.
В 1474 году Людовику удалось сколотить союз против Бургундии: король Франции, герцог Лотарингии, швейцарские кантоны. Карл Смелый овладел Лотарингией — эта страна лежала между его бургундскими и нидерландскими владениями. Людовик заключил с ним перемирие, подговаривая швейцарцев продолжать войну. Он всегда стремился загребать жар чужими руками.
Швейцарцы остались один на один против герцога Бургундии.
Жители гор и долин, свободные крестьяне и горожане, швейцарцы образовали маленькие республики — кантоны. Гордые своей независимостью, наделенные высоким боевым духом, они создали новое войско и новые для средних веков способы войны. Все граждане были воинами и учились воевать. Вооруженные длинными копьями, они строились в квадратные баталии, напоминавшие македонские фаланги древности. Об ощетинившиеся копьями баталии разбивались самые яростные атаки рыцарской конницы. От их тяжелого натиска рассыпались плохо спаянные отряды неприятелей. Швейцарцы не брали в плен. Не заботясь о выкупе, убивали всех побежденных. Они внушали страх.