Трудный ребенок

– Глеб шутит, – спокойно пояснил Влад. Словно и не было напряжения в воздухе, словно и не висели на волоске наши жизни. Снова. А я-то думала, все закончилось. – Мы все устали и перенервничали.

– Конечно, шучу, – задорно улыбнулся Глеб. Посмотрел прямо в глаза древнему и развел руками. – Вот же я стою. Мертвые так не умеют.

– Я так и понял, – хмуро ответил Мишель. – Тебе нужно что-то делать со своим чувством умора, ибо рискуешь, атли.

Я облегченно выдохнула, отступила на шаг. И вдруг поняла: это по-настоящему. Война окончилась, а новая власть пришла в наш дом ставить условия. Никогда не будет, как раньше. Мы навсегда останемся врагами, но придется кланяться и пресмыкаться. Мы проиграли.

А я... Что творю вообще? Ну, ударю сейчас, и что? Погибнет один древний. Один из двадцати. Один из сотен других охотников. И меня казнят. Если за выпитого ясновидца полагается смерть, то что будет за убитого на глазах у смотрителя племени древнего охотника?

Я уже не говорю о том, что сделают с Владом и Глебом. Повезет, если только пожурят. Глеб сорвется окончательно. А Влад... Не хочу об этом думать!

В голове всплыли образы пыточной в штабе у охотников. Интересно, она еще там? И для чего ее привезли?

Впрочем, ясно для чего – для нас. Мишель сказал, смотритель города сам выбирает способ казни.

Древний отвернулся от Глеба и жеманно поморщился.

– Дальше вам все пояснит Андрюша – с этого дня он ваш смотритель. А мне пора. Еще альва просвещать. – Вздохнул и поднялся. – Устал я от вас, атли.

Уменьшительно-ласкательное имя, фамильярно брошенное в адрес молодого охотника, покоробило. Я отвернулась и сделала вид, что изучаю лепнину на потолке в другой части гостиной. Нужно что-то делать с выдержкой и срочно. У Влада, что ли, пару уроков взять.

После ухода Мишеля в гостиной атли повисла гробовая тишина. Мне казалось, некоторые даже дышать боялись. И все смотрели на Андрея – кто с ненавистью, кто с надеждой.

Охотник громко выдохнул, повернулся к Глебу.

– Жить надоело?

– Да бесит! – фыркнул Глеб и отвернулся.

– Будет обидно, если ты пострадаешь от своей глупости.

– Что все это значит для нас? – спросила я, на ходу замечая, каким хриплым стал мой голос, как не завуалировано в нем слышится тревога и еще не до конца растворивший дикий ужас от не совсем умных шуток друга.

– В принципе, все, что рассказал Мишель – тут мне добавить нечего. Просто попрошу вас не высовываться. Не все охотники успокоились, Полина. Некоторые все еще жаждут крови, считают, что ее было слишком мало.

– Слишком мало? Мало, серьезно?! – в сердцах воскликнула Ира и угрожающе шагнула вперед. – Мое племя уничтожили, и больше летописи не напишут о митаки. Это сделали вы – охотники. Ненавижу вас всех!

– Андрей не виноват в том, что случилось с митаки, – попыталась я оправдать друга. Ира зыркнула на меня, как на врага народа.

– Что ты говоришь, Поля? Это же охотник! Один из них. Из тех, кто пришел в этот дом, убил Алишера, Алину, Ксению. Отец, Сережа, вся моя родня... Думаешь, я смогу смотреть на него спокойно?

– Она права, – мрачно сказал Андрей и взглянул на меня исподлобья. – Было бы глупо думать, что мы все еще друзья. Также было бы глупо думать, что на этой войне я никого не убил.

Обида взорвалась в груди тысячей ярких искр, обожгла внутренности. Ира права – чертовы охотники! Отобрали у нас свободу, близких, теперь еще и друга меня лишили. А ведь он поменялся – я сразу заметила. Почему же так нестерпимо хочется на его уютную кухню? Туда, где чай с печеньем, заинтересованный взгляд. Слова потоком – не остановить. И облегчение от чувства, что кому-то не пофиг. Он нянчился с Кирой, черт возьми! Всегда помогал, даже перед началом войны пришел нас предупредить.

А теперь... Что теперь?

Ничего. Пустота. Конец.

– Он такой же убийца, как остальные, – добила меня Ира. – Нельзя этого не замечать.

– Ты говорил, мы похожи, – обижено сказала я. – Соглашался, что главное – человечность. Как, оказывается, просто поменять мнение.

– Все зависит от обстоятельств. Разве ты не убивала?

– Да, ты прав, обстоятельства решают, кто ты есть, а не наоборот! – язвительно ответила я, развернулась и бегом преодолела лестницу.

В сердцах подумала, что лучше бы Андрей вообще не приходил, чем встретить его вот такого – циничного и холодного, словно мы чужие, а прошлое не имеет значения.

Мы и были чужими. А моя обида – необоснованной. Андрей – охотник. Ясновидец, на которого снизошла благодать. Прошедший испытания, ведомый ненавистью к нам, хищным.

Когда я успокоилась, обида сошла на нет. Возникла другая – на обстоятельства, которые он упоминал. По сути, он всегда помогал, даже когда я не просила. Когда была в отчаянии, буквально вытащил из депрессии. А я ничего ему не дала, только проблем прибавила. И сегодня Андрей рисковал многим, оставаясь тут, объясняя нам правила новой игры. Удивлена, что именно его поставили смотрителем атли. Кто так пошутил? Альрик? Наверняка ведь Мишель знает, что в прошлом мы с Андреем тесно общались.

Мишель – вот кто должен волновать меня сейчас. Древний – опасный враг, гораздо опаснее, чем я могла предположить вначале. Я была уверена, что он попортит мне много крови.

Мишель ненавидит Влада: то ли дело в больной привязанности ко мне, то ли в том, что атли два раза чуть не убили его. Сложно судить, но факт остается фактом. Древний хотел сместить Влада с поста вождя, пользуясь новым положением, но Альрик симпатизировал Владу, и пока Альрик остается Первозданным и стоит на ступени выше Мишеля, Влад Вермунд будет править атли.

Когда я спустилась в гостиную, Андрея уже не было. Я взяла телефон и набрала смс: «Была неправа. Приношу извинения смотрителю». И поставила смайл, чтобы не сошло за сарказм. Текст был довольно невинным, и не должен был доставить Андрею проблем. Фамильярничать не стала – вдруг охотники и переписку его проверяют.

В ответ мне пришел такой же смайл и троеточие. Что оно означало, оставалось лишь догадываться, но я решила, что Андрей просто отложил выяснение отношений на потом. У нас еще будет шанс – пусть охотники немного успокоятся, уменьшат бдительность. А сейчас не стоит его подставлять. Представляю, как ему тяжело будет оставаться нашим смотрителем. Теперь ему нельзя утаивать от Мишеля ничего, что касается атли. И если вдруг налажаем, Андрей обязан будет доложить.

Это все Альрик, как пить дать! В отместку, несомненно.

Завтракали атли в полном молчании. Нужно было переварить информацию, свыкнуться с новой ролью, обдумать перспективы. А ближе к ужину в доме снова стало оживленно.

Мы накрыли на стол, шутили и смеялись, как в старые добрые времена. Лара привычно блистала, Альфред что-то объяснял ей на немецком, Катя обнимала Глеба и перебирала его волосы. Это было так мило, что я даже засмотрелась. Потом поймала его взгляд и почему-то смутилась. Наверное, нас еще долго будут преследовать отголоски былых ошибок. Но я была рада, что он все же пытается жить. Строить счастье. У него на это, по крайней мере, есть шанс.

Ноги сами принесли меня в кабинет. Даже не знаю, о чем думала, когда шла. Просто хотелось окунуться в привычную атмосферу, а может, слабость дала о себе знать. Я перенервничала. Устала.

Тогда я не думала о причинах – просто толкнула дверь и вошла.

– Там ужин накрыли, – сказала осторожно.

Влад сидел и, не отрываясь, смотрел на разложенные на столе бумаги. Казалось, они интересовали его в тот момент меньше всего, а сам он был далеко – так далеко, что не отыскать.

Но он поднял глаза и рассеянно кивнул.

– Сейчас приду.

– Кира звонила?

– Несколько минут назад. Скоро вернется.

Я прикрыла дверь, подошла к столу и присела в кресло. Лицо Влада было напряженным и усталым. Слишком усталым. Наверное, ему тяжелей всех. Теперь разбираться с охотниками, да и дела разгребать придется. Нужно ведь еще и дань платить.

И мне сильно, до безумия захотелось поддержать его. Сказать что-то или обнять. Я захлебнулась нежностью, она нахлынула внезапно и таким сильным потоком, что сопротивляться было нереально.