Голодная (ЛП)

Я ещё раз пожала его руку, сбежала по ступенькам и сказала — До скорой встречи!

* * *

Следующим вечером, вернувшись в поселок после целого дня сбора кудзу, я была раздражена всей этой монотонной работой. Мне было жарко, я устала, я всё время ворчала и я до смерти хотела принять душ — настоящий душ с тёплой водой и ароматным мылом. К тому же мне хотелось взять Бэзила и отвести его к мистеру Клеменсу. Я надеялась, что этот пожилой джентльмен сможет вправить ему мозги.

Я вывалила содержимое своей корзины на растущую кучу обрезанных лоз в хранилище и потерлась спиной о неровные стены, пытаясь унять зуд. Постоянное ношение грязного, пропитанного потом, колючего платья должно квалифицироваться как пытка. Остальные девушки из моей группы добавили свои лозы в кучу, соревнуясь друг с дружкой, кто насобирал больше.

Я бросила нож в корзину, убрала её к остальным и поспешила в столовую, надеясь перехватить Бэзила хотя бы на несколько минут, чтобы попытаться уговорить его улизнуть вместе чуть позже. Моё сердце забилось в предвкушении, пока я осматривала ряды людей, заполнявших зал, но, как бы внимательно я не смотрела, я не могла найти его, и была готова заплакать. Наконец, я вынуждена была сдаться, и поплелась к очереди, пока не раздали весь бульон.

Я вынула миску и ложку из подставки для первого уровня. Тут существовала сложная система, под названием пищевая цепочка, которая определяла, кто и что может есть, так как люди страдали от различных заболеваний желудочно-кишечного тракта. Первый уровень — это такие как я и девушки из моего отряда, получали только чистый бульон из кудзу и странный сладкий чай. Даже при том, что мы могли попросить добавки сколько угодно раз, мой желудок всё равно урчал, и я чувствовала голод большую часть дня. С той лишь разницей, что здесь за такое меня никто не собирался отправлять в реабилитационный центр. Как я заметила, то, что ели люди второго уровня, тоже выглядело не слишком соблазнительно. Рагу из кудзу с маленькими кусочками сладковатых овощей, которые выращивали в садах и собирали в лесу, к этому добавлялось что-то, называемое сыром. Чем выше был твой уровень в пищевой цепочке, тем более разнообразным становился рацион. Я нашла свободное место с моим отрядом. Никто не поднял на меня глаза, когда я села. Никто не разговаривал. Процесс еды здесь не имел ничего общего с тем, о чём рассказывала моя бабушка. Это было обычное потребление питательных веществ, напоминавшее тот же процесс в Кругах, разве что здесь мы использовали миски и ложки вместо бутылочек.

Скоро Гайя встала со своего места на помосте и подняла свою тарелку. Она была единственным человеком, который не подпадал под пищевую цепочку. Каждый вечер она ела с нашей сменой, и это была полная миска чего-то, что кто-нибудь из её домашних работников, например Элла или Бекс, приносил из кухни. Сегодня это была Лида, которая сидела в кресле позади неё, готовая вскочить по первому её слову.

— Давайте же поблагодарим нашу Мать Природу! — начала она и все мы склонили головы. — Мать Земли, дарующая жизнь, мы благодарим тебя за пищу, которую ты дала нам сегодня. О, Мать, ты преподнесла мне дары леса и полей! Я отобедала приготовленными листьями кудзу, грибами, кукурузой, ягодами, лепёшками и сыром! Настоящее наслаждение для желудка. Пожалуйста, благослови этих работников. Дай им здоровье, и однажды с твоей помощью они смогут присоединиться ко мне и попробовать эти деликатесы. Да будем мы благословенны.

Все вокруг повторили последнюю фразу. — Да будем мы благословенны! — затем мы все приступили к еде.

Я глотала свой суп, отчаянно желая, чтобы каким-то чудом Бэзил внезапно вошёл в двери, зная притом, что этого не произойдёт. Наконец, когда все покончили с едой, Гайя поднялась на ноги для своей ежевечерней речи. Я была так занята мыслями о Бэзиле, что едва слушала её пустую болтовню о зле, творившемся в Едином Мире и всех благах, которые давала нам Ферма. До меня долетели несколько её коронных фраз, пока она расхаживала по помосту в развивающемся голубом платье "Единый Мир, корпоративный враг" и "когда другие умрут, мы будем процветать" и "ответ на проблему человечества", но по большей части я была поглощена своей грустью от того, что я ещё один день не видела Бэзила.

Когда Гайя закончила разглагольствовать, и стихли аплодисменты, она не спустилась по лестнице, как делала раньше. Вместо этого, она прошла в центр помоста и произнесла. — Как все вы знаете, завтра полная луна. — Она указала рукой на гигантское колесо, висевшее в столовой и отслеживающее фазы луны. Каждый день кто-нибудь поворачивал его, чтобы обновить позицию луны на текущую ночь. — А это значит, что придёт наш дражайший доктор на ежемесячный урожай!

Впервые за долгое время я радовалась со всеми остальными. Я не знала, чего они все ждут с таким восхищением. (Как можно с таким восторгом ждать сбора кукурузы, или чего там ещё делают во время жатвы?) Но я понимала, что доктор может быть моим единственным шансом передать сообщение моей семье. Если он приходит из населённого центра, у него должен быть Гизмо, и если он у него будет, я намеревалась им воспользоваться.

— В этом месяце наш дорогой доктор представит нового члена, — говорит Гайя и по залу проносится шёпот.

— Я знаю, что вы примете новенькую с распростёртыми объятиями и любящими сердцами. И я уверена, что новый член нашей общины скоро поймёт, насколько сильно ей повезло оказаться здесь, где она сможет жить свободно, любить того, кого мы выберем, жить в нашей семье, быть частью этого нового, лучшего общества, которое я создала на Ферме. Больше нигде в мире это не было бы возможным.

Мне пришлось уткнуться носом в тарелку, чтобы никто не видел, как я закатила глаза. Она, должно быть, говорит такую речь всем, кто появляется из леса. Очень мило с её стороны.

— Все мы знаем, — продолжала тем временем Гайя, — Что у Матери Природы безграничные возможности! Она дарит нам жизнь, и она же её забирает!

Мне кажется, это едва ли не единственная правдивая вещь, которую она когда-либо говорила.

— Но не ошибитесь, — продолжала она. — Наша Матерь не капризна. У неё всегда есть план, и она всегда знает наши потаённые мысли. Когда наши намерения не слишком чисты, и мы сомневаемся в её действиях, это её злит.

Мне стало интересно, кого она имеет в виду, Мать Природу или себя лично.

— Так что можете себе представить, — говорит Гайя, выходя в центр помоста, — как я была шокирована, когда узнала, что среди нас есть тот, кого я приняла и о ком заботилась, как о собственном ребёнке, но кто не согласен с нами.

У меня в горле застрял комок, и я вынуждена была сделать глубокий вдох. Я была уверена, что она говорит обо мне. Кто же мог рассказать ей о моих опасениях? Я почувствовала приступ тошноты. Определённо, это не мог быть Бэзил. Я почувствовала головокружение и схватилась за край стола, чтобы не упасть.

— Кто же среди вас сомневается в нашей Матери? — требовательный голос Гайи стал жёстким и неумолимым.

Почти одновременно все, кто находился в зале склонили головы и пробормотали, — Мы.

— А кто не был благодарен за все дары, которые она нам преподносит?

В зале повисла мертвая тишина. Никто больше не смотрел друг на друга.

— Кто из нас был настолько дерзким, что посмел усомниться в мудрости нашей Матери? Кто посмел пожаловаться на чудесную возможность стать сосудом?

Я выдохнула. Это определённо не я. Она может называть меня как угодно, но сосудом я никогда не считалась.

С другого конца комнаты раздался робкий голос: — Это была я. — Я вывернула шею и увидела бедняжку Бекс, которая стояла в дверях кухни с пустой чашкой в руках. — Это я, Гайя. Я сомневалась в Матери Природе. Я жаловалась на свою беременность. — Я огляделась вокруг и увидела Лиду, которая сидела, скромно сложив руки на коленях, пока Бекс на дрожащих ногах шла в сторону Гайи со слезами, стекающими по лицу.