Страница 48 из 89
Я сжала руку Бэзила: — Это невероятно!
Я забросала Бетту вопросами: — Сколько людей сейчас там? Какова реакция Единого Мира? Протестующие выдвинули какие-нибудь требования?
Бетта бросила на меня раздражённый взгляд через плечо. — Я не в курсе. Смотри сама. — Она вытащила старый, разбитый Гизмо, и я вскрикнула от восторга.
— Что ты делаешь? — спросил Бэзил, потянувшись за ним.
— Просто проверяю новости. — Я отпихнула его локтем и начала просматривать заголовки, ища подтверждения рассказу Бетты, что было единственным способом отвлечь меня от ноющей лодыжки.
Пока Бетта и Бэзил выдвигали предположения, как это всё могло произойти, я склонилась над экраном и быстро взломала операционную систему, чтобы можно было отключить локатор и найти ВПН. Их было несколько, так что я с лёгкостью зашла в чат Динозавров. Я искала среди ников AnonyGal, уверенная в том, что она — причина всему, но не могла найти её нигде. Я вернулась к изначальному призыву к действию, который разместила вчера, что, казалось, случилось давным-давно. Там было огромное количество откликов. Динозавры восстали. Они откликнулись на сообщение и призывали всех программистов поднять все силы на то, чтобы добраться до наиболее популярных сайтов Единого Мира.
— Это восхитительно! — я не могла сдержать улыбку. — Нам нужно найти способ вернуться, чтобы мы могли присоединиться к ним!
— Это будет не так уж просто, — ответила Бетта. — Я думаю, Единый Мир боится, что люди начнут пробираться из Внешнего Круга и поднимут бунт. — Они с Бэзилом переглянулись, затем быстро отвели взгляды. — Я могу провезти вас внутрь, но вам нужно найти другой способ выбраться оттуда. Ситуация становится значительно глубже, чем задница Ахимсы ДюБуа.
— Ого! — воскликнула я в шоке, и не смогла сдержать смех. — Я никогда не слышала чтобы кто-нибудь оскорблял Ахимсу подобным образом.
— Народ оскорбляет её всё время, — ответил Бэзил.
— Не там, откуда я, — я пыталась удержаться от смеха, но не могла. — По крайней мере на настолько точно.
— Ты её знаешь? — спросил Бэзил.
— К несчастью да, — признала я, что отбило у меня охоту к веселью. — И я уверена, что она в ярости. — Я вспомнила, как она злобно смотрела на меня с экрана в нашей семейной гостиной, убеждая мою маму отправить меня в реабилитационный центр и требуя, чтобы я выдала Бэзила. Поделом ей. Она должна понять, что не может просто так запирать любого, кто ей не нравится. Я вернулась к Гизмо и разместила сообщение от имени HectorProtector, благодаря Бетте.
Призываю всех Аналогов и Динозавров! Вы уже заставили Единый Мир испугаться. Шлагбаумы закрыты, и Внутренний Круг защищён от проникновения людей из Внешнего Круга. Но не позволяйте этому остановить вас! Если вы находитесь во Внешнем Круге идите к шлагбаумам. Бейте по воротам. Требуйте прохода! Если вы во Внутреннем Круге, присоединяйтесь к протестам. Не останавливайтесь, пока не освободят Ану!
Я добавила символ Шпицбергена в конце, затем отключила операционную систему и вернула Бетте её Гизмо. Я сидела и улыбалась при мысли о том, что Ахимсе придётся признать, что она ошибалась. Вообще-то, я бы с удовольствием поприсутствовала при этом. Я смотрела в окно на стену, которая отделяла нас от того, что происходит внутри. — Может быть, мы могли бы перелезть, — предложила я.
— Очень сомневаюсь, — сказал Бэзил, указывая на мою ногу и его руку.
— Перво-наперво, вам обоим нужен врач, — сказала Бетта. — Даже я вижу.
— И что же нам теперь делать? — спросила я.
— Не беспокойтесь, — произнесла она. — Я знаю, куда ехать.
* * *
Что-то гложет меня изнутри, поднимаясь от низа живота, разливаясь по грудной клетке. Когда я наклоняюсь вперёд, то могу смотреть прямо сквозь зияющую дыру в кишечнике на твёрдую и пыльную землю под ногами. Мне нужно затянуть чем-то пустоту, в которую превратился мой живот, чтобы предотвратить вытекание. Я огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что я могла бы положить туда. Что-нибудь поосновательнее. Я беру в руки окровавленную разодранную одежду. Грязный вязаный чехол, цвета волос моей бабушки. Туфлю. Я пытаюсь пристроить их к этой пустоте, но всё проваливается сквозь неё и остаётся валяться на пыльной земле. Я достала свой Гизмо. Разблокировала его. Он начал увеличиваться. Я попыталась закрыть им дыру в своём животе, но он стал слишком большим. Что-то пузырьками поднималось из этой пустоты в рот. Попробую это на вкус. Зажала между зубами. Горько. Я застонала.
— С тобой всё в порядке? — спросил кто-то.
Я проснулась и обнаружила, что лежу на кровати, мои руки и ноги широко раскинуты, как будто я упала с высоты. Справа и слева от меня стоят ряды диагностических столов наподобие тех, какие были в офисе у дедушки Питера, когда я была маленькая. На них лежат люди в крови и повязках, кто-то тяжело дышит, несколько человек плачут, сжавшись в комок. Свисают мешки капельниц, пищат мониторы. Откуда-то издалека я слышу чей-то крик боли. Мой желудок сжимается, и я чувствую слабость. Я никогда не видела так много больных людей. Я подумала, что, может быть, случилась какая-то катастрофа.
— Ты стонала, — произнёс мужчина рядом со мной.
Я повернула голову и приподнялась на локтях, пытаясь сосредоточиться на его словах. Одна сторона его лица была опухшей и бесцветной, и он держался за рёбра, когда двигался.
— Что произошло? — спросила у самой себя, но ответил мужчина.
— Не знаю, что насчёт тебя, но я неудачно прыгнул. Чёртовы землееды. Кто-нибудь должен разобраться с ними. Блуждают по улицам, как дикие животные. — Он поморщился, когда сместил свой вес.
Женщина в голубой шуршащей униформе ходила, насвистывая, но, увидев меня сидящей, остановилась. — Ты проснулась! — Она была высокой, крепко сбитой с широкими плечами. Её волосы были собраны в пучок на затылке, состоящий из сотни тоненьких косичек. Её кожа была такой же тёмной, как у дедушки Питера. Внезапно я почувствовала, что очень сильно соскучилась по нему.
— Где я? — спрашиваю, всё ещё ощущая туман в голове.
— В клинике, — отвечает она и медленно проводит своим Гизмо вдоль меня, чтобы проверить мои жизненные показатели. — Хммм, — она изучает экран. — Питалась ли ты в последнее время? — я молча уставилась на неё, потому что всё ещё не могу разогнать туман в голове. С полки позади меня она берёт бутылочку со светло-жёлтой базовой формулой синтамила. — Выпей, — приказывает она. Без колебаний я с радостью проглотила жидкость, не останавливаясь, даже чтобы перевести дыхание, что заставило её засмеяться. — Хочешь ещё?
Я киваю.
Она берёт ещё одну бутылочку с полки, откручивает крышку и наблюдает за тем, как я опустошаю и её. Перевожу дыхание и говорю: — Спасибо.
— Как долго это длится? — спрашивает она, натягивая стерильные перчатки.
— Я не знаю, — бормочу я.
— Тогда достаточно долго, — отвечает она. — Я думаю, что обезболивающие ослабили тебя. Давай-ка посмотрим, что у тебя с ногой.
Прошедшие часы медленно всплывали в моей памяти. Бетта решила, что для нас будет безопасной клиника подальше от Внутреннего Круга, так что она отвезла нас в посёлок, где вырос Бэзил, и высадила недалеко от этого места. Врачи быстро подхватили Бэзила, очистили его рану и пересадили кожный трансплантат, пока доктор давал мне обезболивающее и занимался моей лодыжкой, заверив нас, что всё лечение конфиденциально. В какой-то момент я потеряла сознание от голода и боли.
— Где Бэ... хм, мой друг? — спросила я. — Тот, который с раненой рукой?
— Он тоже о тебе спрашивал, — ответила она. — Вы сможете встретиться в зале ожидания, когда я с тобой закончу. — Она подняла мою ногу. Серебристые леггинсы болтались там, где их разрезали, чтобы освободить место для воздушной подушки, которая ритмично сжималась и разжималась вокруг моей лодыжки. — Чувствуешь боль?
Я покачала головой.
— Хорошо, — сказала она, это всего лишь растяжение. Мы ввели мышечные волокна с кортикостероидами, что достаточно быстро должно облегчить отек и начать восстановление ткани. — Она поднялась и вздёрнула подбородок. — А сейчас, не хочешь ли ты рассказать мне, что действительно произошло с вами обоими? Потому что ты и твой друг не выглядите как люди, попавшие в автокатастрофу. На самом деле, он выглядит как человек, которого подстрелили.