Страница 24 из 89
Во время войн автострады, опоясывающие город, были легко преобразованы в рубежи, укреплённые сталью и бетоном, чтобы выстоять во время самой ужасной из битв, когда каждый населённый пункт сражался сам за себя. Разумеется, расположенный глубже в материке и севернее, наш город раскинулся шире, чем те, что расположены в прибрежных районах, которые десятилетиями страдали от сильнейших ураганов, и в конце концов были поглощены наступающим морем. Так как мы были окружены сельскохозяйственными угодьями, мы смогли дольше получать продовольствие. А в воде до сих пор содержалось достаточно водорослей, чтобы вырабатывать кислород. Папа говорил, что географическое положение было одним из основных факторов выживания. Разумеется, расположение штаб- квартиры Единого Мира в нашем населённом центре тоже совсем не помешало. Когда правительства проиграли, самая большая корпорация в мире навела порядок, начиная со своих задворок, поэтому наш город восстановился гораздо быстрее остальных.
Стены всё ещё стоят, но они больше не заперты. Автоматизированные шлагбаумы через каждые несколько миль отделяют Внутренний Круг от Внешнего. Более привилегированный от менее. Когда я расспрашиваю об этом, родители пожимают плечами и говорят, что так было всегда, просто сейчас это более заметно. Мама любит говорить, что попасть внутрь может каждый, на что я уточняю, настолько далеко, насколько сможет заплатить. На что она отвечает: Мы платим за автоматизированные дороги, безопасность и постоянное сетевое соединение во Внутренних Кругах, так почему бы каждому не платить за те услуги, которыми он пользуется?
— Ты хочешь ехать дальше? — снова спрашивает меня Астрид.
Я колеблюсь. Я могу вернуться домой и поиграть в Скраббл или отыскать Язю. Ворота остаются открытыми, ожидая пока я приму решение. Затем мой желудок отвечает за меня. Во мне грохочет ответ: Иди найди других людей, которые чувствуют то же самое. Я делаю глубокий вдох. — Продолжить движение, — говорю я, пытаясь сохранить уверенный тон.
* * *
Мой Разумобиль выезжает на Холстед Стрит. Всё запущено и в грязи. Здесь не происходило ничего с тех пор, как эта часть города была заброшена. Другие места во Внешнем Круге, например, Южный Круг, начинают возвращаться к жизни, но это выглядит не поддающимся восстановлению с его разрушающимися зданиями и дорогами. Здесь нет солнечных батарей и мельниц. Я подумываю о том, чтобы вернуться, уверенная что неправильно запомнила адрес, или, что ещё хуже, Бэзил дал мне неверную информацию, но затем я вижу группу людей одетых в одежды разных оттенков зелёного и коричневого, весело болтающих, входя в невысокое кирпичное строение с номером 1601 над дверью. Меня омывает облегчение.
Я изучаю толпу. Какое-то мгновение каждый парень выглядит, как Бэзил, но приглядевшись внимательнее, я вижу разницу. Когда Разумобиль подъезжает к обочине, замечаю мужчин и женщин, старых и молодых, даже нескольких детей. Как я вообще найду его здесь? Если бы у него был Гизмо, я бы смогла выследить его. Пока я раздумываю, выйти мне или сдаться и уехать, кто-то стучит мне в окно. Я подпрыгиваю, поворачиваюсь и вижу Бэзила. Дрожащим голосом я приказываю окну опуститься.
— Эппл? — спрашивает он, внимательно рассматривая меня.
Когда я слышу как он называет меня Эппл, я тут же вспоминаю «АРОМАТЫ» и начинаю улыбаться. Он усмехается в ответ, как будто у нас есть какая-то общая шутка. Он даже более красив, чем я помню, и на мгновение я лишаюсь дара речи, потому что он смотрит на меня с такой тоской, которую я чувствую каждый день. Затем он вытаскивает руки из карманов коричневых брюк, откидывает волосы с глаз и неуверенно смотрит на меня, пока я сижу как немая идиотка. С усилием я заставляю себя пропищать: — Я сделала это, — и передергиваюсь от дрожи в голосе. Что, чёрт возьми, со мной происходит? Я тяжело дышу и пытаюсь собраться с силами.
— Я боялся, что мог напугать тебя тем вечером, — говорит он серьёзным и встревоженным голосом.
— Нет! — вырывается у меня. — Нисколько. Я ждала этого вечера всю неделю. — Моя кожа вспыхивает оттого, что я призналась в этом, но лицо Бэзила освещается, как солнцем, выглянувшим из тёмных облаков, и мне становится легче.
— Я тоже, — говорит он и ждёт. Мы пялимся друг на друга и глупо улыбаемся. — Так ты собираешься выбираться из машины?
— Отличная идея! — отвечаю я, как идиотка. Я приказываю двери открыться и отправляю Разумобиль на парковку, но оглядываясь, вижу, что никто больше не приехал на машине. — А где все другие авто?
Бэзил смотрит на меня краем глаза с непонятной ухмылкой. — Не у всех есть личное автоматизированное средство передвижения, Эппл. Есть и другие способы передвигаться. — Прежде чем я успеваю спросить какие, он касается моего локтя. Я покрываюсь гусиной кожей, и по мне пробегает волна дрожи, которая на миг подавляет грызущий меня голод. — Давай зайдём.
Мы идём к двери, где люди расходятся в две очереди чтобы пройти между мужчиной и женщиной, которые тщательно осматривают всех, прежде чем позволить им войти.
— Зачем все это? — спрашиваю я.
— Ради безопасности, — отвечает он.
Я чуть не рассмеялась. — От чего?
— Он неправильных элементов.
— Титан? Гелий? Или ужасный натрий?
Он удивлённо улыбается. — Это какая-то химическая шутка?
— Да! — говорю я, и моё сердце ёкает. — Мало кто воспринимает мой скучный юмор.
— Звучит так, как будто ты общаешься не с теми людьми, — говорит он.
— Это ещё слабо сказано, — шучу я, и он смеётся в ответ,
Мы подходим к двери. Женщина кивком пропускает Бэзила, а мужчина протягивает руку, останавливая меня. — Она со мной, — говорит Бэзил. Мужчина смотрит на женщину, она слегка кивает. Мужчина опускает руку, и я иду за Бэзилом внутрь.
* * *
Помещение внутри пустынное и сырое. Пол сделан из серого бетона, а стены из настоящего кирпича. Под потолком нависают деревянные балки. Комната освещена только вечерним солнцем, пробивающимся сквозь окна. Здесь не видно даже признаков экрана или хотя бы малейших признаков наличия техники, но при этом комната кажется более живой и интересной, чем любой PlugIn или АР в которых я была. — Вау, — говорю я, — это место прекрасно.
— Мне нравится здесь, — произносит Бэзил, — Раньше мы встречались в мрачном подвале под машинным цехом в Северном Круге, как будто мы скрывались, но затем Ана нашла это место.
— Кто такая Ана?
— Увидишь, — ответил Бэзил.
Мы обошли комнату по периметру, и я поняла, что меня озадачило в этом месте. — Слушай, — говорю я, указывая на группу людей. — Все говорят друг с другом. Если бы мы были в любом другом месте, все они бормотали бы, уткнувшись в экраны.
— Именно поэтому Гизмо здесь запрещены.
Я останавливаюсь, Ошарашенная этим, я едва сдерживаюсь, чтобы не выдать: Ты хочешь сказать, что ни у кого из присутствующих здесь нет Гизмо! Вместо этого я запускаю руку в мешочек отключаю свой.
Бэзил легонько подталкивает меня в спину. Я хочу, чтобы его рука задержалась подольше. — Давай найдём себе место.
Тут должно быть около сотни мест, где можно присесть, и большая их часть уже занята, но мы находим парочку шатких металлических стульев, скорее всего ровесников моей бабушки. Я поворачиваюсь к Бэзилу и шепчу: — Здесь у каждого, ну, ты знаешь…?
— Что у каждого? — шепчет он в ответ.
— Как и у нас? — мямлю я. — Ну, ты знаешь, чувство голода.
— Есть много видов голода. — Хитро говорит он. В комнате наступает тишина. Он указывает вперёд. — Сейчас начнётся.
Перед нами появляется женщина в пышном цветастом платье. — Привет и добро пожаловать, Аналоги! — радостно приветствует она.
— Привет, — хором отвечают остальные, что пугает меня.
Бэзил кладёт руку мне на колено и усмехается. — Ты в порядке? — шепчет он.
Слегка смущённая, я киваю. — Это Ана?