Бури

…Трудно внимать чужой боли, но ещё труднее её упускать. Я знала, что если оттолкну видения, то горько об этом пожалею. А потому глядела в них как в зеркало, и в чужих поступках представляла свои, неведомыми чувствами взращивала силу в сердце. Родные. Любимые. Кто они? Я по-прежнему не могла ничего вспомнить…

…Вот так и проходили их дни. В мире, где не было солнечного света, раны заживали долго. Кристиан не мог нормально ходить – у него ко всему прочему была ушиблена спина, и Алеард и Конлет тащили его по очереди. Правда, Конлет был не в силах закинуть его на спину, и поэтому он просто подставлял плечо для опоры. Алеарду было плохо. У него болела голова, он с трудом двигал правой рукой, хотя к счастью левая у него была такая же сильная. Из них троих только Конлет был полностью целым. Он замкнулся, стал молчаливым, но это было взрослое молчание. Он один ходил искать воду, разведывал местность и дежурил, когда они спали. Кристиан и Алеард теперь годились только на то, чтобы устраивать лагерь и выкапывать горькие корешки.

Штурману казалось, что Пропасть переваривает их. Постепенно они становились частью неё. Иссыхали. Обесцвечивались. Ему не было страшно, скорее, тоскливо. Не хотелось ни думать, ни чувствовать. Они попробовали потянуться к Промежутку вместе, но ничего не вышло, и эта неудача опечалила Кристиана. Он не хотел сдаваться, просто устал. Смертельно устал.

Роботы по-прежнему преследовали их. Неутомимые и безразличные, они появлялись то предсказуемо, то совершенно неожиданно. Убегать от них стало намного труднее, и приходилось хитрить. Пока Алеард уносил Кристиана, Конлет отвлекал настырных железяк. К счастью, бегал он быстро.

В один из дней робот всё же ранил техника – правда, легко. Ему попало по лицу куском стекла, и возле левой брови появился крошечный шрам. Вечером (если здесь вообще бывали вечера!) они отпраздновали это. Им нужно было чем-то отвлечься, и Кристиан пытался изобразить убегающего Конлета, скача на целой ноге вокруг костра. Алеарду было больно смеяться, но он не сдерживался. Конлет тоже хохотал – так, как никогда не смеялся на Земле.

– Конлет, отныне мы будем звать тебя зайцем.

– Обижаете, ребят! – расхохотался парень. – Я также труслив и лопоух, вы это хотите сказать?

– Нет, просто ты скачешь точно также: лапы вперёд, уши назад. Как ты через стену сиганул – мама родная! – искренне восхитился Алеард. – Тебе даже Алекс позавидует.

– И я, хотя я и не завистливый, – согласился Кристиан. – К чему было столько лет учиться выкрутасам вроде безумных шлепаний с трёхэтажной высоты, если здесь я могу только уныло волочиться по земле в виде израсходованного человека куска! – возмутился он. – Сальто через голову, двойное! Ага! Кверху задницей грохнуться, да потом ещё затравленно жмуриться по сторонам – вот на что я годен теперь! Поглядите. Нет, вы посмотрите на меня! Охо-хонюшки...

– А я? – подхватил Алеард. – Как ты говоришь – креативный? Как раз про меня. Я креативно спалил себе волосы. Короткая стрижка, опля – и готово!

– Ерунда! – отмахнулся Кристиан. – Давай тебя лучше побреем. Омолодим. Гляди, какой Конлет красавчик! А всё потому, что он не такой бармалей, как ты, Алеард. Я-то что... Мне можно бороду до пуза вырастить, на мою оригинальную дебильную внешность это никак не повлияет.  

– Я оброс! – сквозь смех возразил техник. – Обородился… тьфу ты! То есть...

– Ощетинился, во! – подмигнул ему Алеард. – Вернёшься в реальный мир – как есть подружку найдёшь.

Конлет слегка покраснел, чем развеселил Кристиана окончательно.

– Ой, да ну что ты, Алеард... Не проказничай. Гляди, заяц от твоих комплиментов расцвёл, словно полевой мак!

Конлет хрюкнул, закрывая лицо ладонью. Плечи его тряслись.

– Честное слово, ребят... Вы меня и правда смутили!

Кристиан довольно фыркнул.

– Так тебе и надо! Это чтобы ты нос раньше времени не вешал.

– Он-то не вешает, – многозначительно сказал Алеард. – У него хвост трубой и перышки начищены! Конлет, я у тебя, домой вернёмся, поучусь, как надо опрятно выглядеть. Мы с Крисом – два свина: чумазые, помятые, а ты ну просто как песком начищенный. Я не понимаю, как тебе это удаётся?

– Он умывается, – ответил Кристиан, состроив глупую гримасу. – В отличие от нас. Ты когда последний раз умывался?

– Не помню, – честно сказал Алеард, и они расхохотались.

Кристиан и правда стал ворчливее. Его беспокоила нога, спина всё время ныла, он чесался от впитавшейся в кожу пыли и вспыхивал из-за каждой мелочи. Он хотел одного – найти способ выбраться из Пропасти. К сожалению, размышлять ему не давали боль и раздражение. Он заикнулся было о том, чтобы Алеард попробовал выбраться из Пропасти самостоятельно, но тот так рявкнул на него, что штурман предпочёл больше не говорить на эту тему. Спорить с Алеардом было бесполезно, Кристиан это прекрасно знал. Обычно друг внимательно и с уважением выслушивал собеседника, но всё равно поступал по-своему. Ещё ни разу он не сделал что-то не так, ни разу никого не подвёл. Ему можно было доверять, и всё равно Кристиан хотел, чтобы он оставил их здесь.

Он бесил самого себя, ужасался тому, в какого вредного засранца превратился, каким нервным, жутким придурком он, оказывается, может быть! Когда он, хмуро усмехнувшись, поведал о своих мыслях товарищам, Алеард неожиданно расхохотался.

– Тебе только кажется, что ты такой, Крис, – сказал он, сжимая его плечо. – На самом деле ты абсолютно нормальный, только немного усталый и покоцанный. Я тоже не подарок, согласись. В Пропасть попали три барана, что же с этим поделаешь? Нам придётся смириться и жить дальше.