Бури

– Ничего, – ответил он выразительно, и это незатейливое словно прозвучало как выстрел. – Капитан нам все рассказал. Про корабль, – закончил он.

Я напряженно ожидала продолжения.

– Фрэйа, почему ты раньше не говорила, что так хорошо чувствуешь корабль? – произнёс Конлет с укором.

– Потому что каждый раз, когда я начинала разговоры на эту тему, ты не хотел слушать.

– Разве я не хотел? – сердито спросил он. – Может, тебе так казалось?

– Нет, Конлет, не казалось. Я не находила поддержки, и поэтому перестала заикаться на эту тему.

– Какая же поддержка тебе была нужна?

– Самая обычная, Конлет – ты мог меня хотя бы раз выслушать, но ты не хотел слушать. Помнишь, тогда, в апреле, на празднике Весны? Или зимой, когда дорогу завалило, и мы сидели в ангаре. Я пыталась сказать тебе, но ты отвечал всегда одно и то же: «Это не мечта, это реальный мир. Быть такого не может».

Он нахмурился, руки его были напряженно скрещены на груди.

– Мечта или не мечта, хотел или не хотел... Не знаю, возможно ли такое в принципе.

– Вот видишь! – горячо воскликнула я. – Как мне доверять тебе чувства, если ты сомневаешься в правдивости сказанного? Ты думаешь, я вру? Зачем мне придумывать это?

– Я не знаю зачем, Фрэйа, это твое дело, – резко ответил он. – Ты мастерица сказок.

– Каких сказок, Конлет?.. – отчаянно воскликнула я. – Это не сказка! Бури, то есть Буревестник, ожил на моих глазах! Он поднялся, расправил крылья...

– Боже, Фрэйа! – возмутился Конлет. – Ожил? Поднялся? Ты понимаешь, о чём говоришь?

– Понимаю! – выдохнула я, кусая от волнения губы. – Я видела это своими глазами. Алеард... он поверил мне... Почему ты не хочешь поверить?

– Потому что это невозможно, Фрэйа! – прошипел он. – Значит, Алан, собравший… то есть сконструировавший Бурана, не смог его «пробудить», а ты подошла – и р-р-раз! Или Алеард... Почему он не смог?

– Конлет, ты задаёшь вопросы, на которые у меня нет ответов! Почему я, почему сейчас... Я не знаю. Не знаю, как это вышло!

– Ничего путного не вышло, Фрэйа. Нечего было лезть к кораблю, вот и всё, – бросил он и, повернувшись, пошёл прочь.

Я возмущена, подавлена! Почему он не верит мне? Что его так разозлило? Неужели я сделала что-то плохое?

Я почувствовала слёзы в глазах. Сколько их, и как они настойчиво рвутся наружу! Но плакать нельзя, вокруг столько народу. Мне кажется, все смотрят на меня и видят, что я расстроена и обескуражена. Конлет? А что Конлет? Он здесь свой, а я лишь случайная гостья...

Из толпы вышел Алеард, и я попыталась взять себя в руки. Обида яростно сопротивлялась. Капитан, конечно, заметил, как я торопливо смахнула со щёк бегущие капли. Он подошёл очень близко, и долго смотрел на меня. В смущении я не могла поднять глаза, только беспрерывно шмыгала носом и стояла, как дура, опустив вниз голову. Через минуту я поняла, что Алеард не собирается заговаривать со мной, и отважилась посмотреть на него. И смутилась ещё больше: в его глазах помимо сочувствия были и забота, и сопереживание, и даже нежность. Он протянул мне руку. Сначала я решила, что он хочет утешить меня коротким прикосновением, но он, крепко сжав мою ладонь, потянул меня... танцевать! Я испугалась до полусмерти, но не смогла воспротивиться, и плелась позади него, забыв про все свои обиды и слезы. Сердце так сильно билось в груди, что я чувствовала его у самого горла.

Мы остановились в гуще толпы, и Алеард мягко и настойчиво притянул меня к себе, взяв за талию, и была в его движении уверенность и чарующая сила. Я почувствовала тепло его руки сквозь тонкую ткань майки, и ощутила его спокойное, глубокое дыхание на лице. Запах его тела был приятным и волнующим: это был запах малины и теплой влажной земли. Летний запах, такой, какой бывает в саду после дождя… Я не заметила, как мы начали свой танец, мне не нужно было ни о чём думать и заботиться, лишь чувствовать его и идти за ним. Я подняла голову, отклонившись назад, и увидела, что Алеард едва заметно улыбается. Его лицо было так близко, что я заметила длинный шрам у него на лбу, уходящий дальше, за висок. Глаза его поблескивали в свете костров, густые брови были немного сдвинуты к переносью. Он молчал, и мы танцевали медленно, и музыку я совсем не слышала, только чувствовала, как двигаются его плечи, и грудь, и бедра, и слушала его тело, и тянулась за ним, и ощущала, как что-то внутри сжимается и дрожит от необъяснимого блаженства. Я танцую под звездным небом с мужчиной. От этой мысли мурашки побежали по телу, и появилось в груди неизведанное, новое чувство. Я не могла дать ему названия. Проходили бесконечные мгновения, и не хотелось, чтобы они закончились. Мгновения бесценны, их не вернуть, они неповторимы и волшебны, они дают дыхание и жизнь всему вокруг... И я дышала вместе с ними и верила им.

Музыка затихла, и мы отошли в сторону.

– А говоришь, что танцевать не умеешь, – сказал он, и тихо провёл пальцами по моей руке. Я замерла, ощутив это незатейливое и полное нежности движение.

– Я ведь никогда не танцевала с тобой, Алеард, – волнуясь, ответила я.

– Ты боялась себя отпустить.

– Всему своё время. Конечно, если кто-то поможет этому времени прийти...

– Я знаю. Теперь будешь танцевать, если тебя пригласят?

– Нет, не буду, Алеард.

Он вдруг рассмеялся.

– Так и знал! Ты упрямая, как и я, Фрэйа.

– Да, упрямая, но не только в этом дело. Просто если я сейчас потанцую с кем-то другим... Я не могу, Алеард.