Страница 18 из 23
Входит Панова.
Панова. Полковник, котильон.
Яровой. У полковника голова болит. Домой идёт.
Малинин. Да, извините. Что-то нехорошо, лишнее выпил. До свидания. (Целует ей руку и уходит.)
Панова. Что случилось?
Яровой. Ровно ничего.
Панова. Что-то он не договорил.
Яровой. Он поручил это мне. Пожалуйте сюда.
Панова. Я вас слушаю.
Яровой. Нет, это я вас слушаю: о чём вы здесь говорили с моей женой?
Панова. Когда?
Яровой. Пять минут тому назад.
Панова. О танцах. Впрочем, вам ближе спросить у вашей жены.
Яровой. Я всё-таки спрашиваю у вас.
Панова. Допрос?
Яровой. Допрос.
Панова. Ничего не выйдет.
Яровой. Попробуем.
Панова. Попробуйте.
Яровой. О каком это вы утверждении говорили?
Панова. Об утверждении? Едва ли. Кроме взаимного отрицания, у нас с вашей женой ничего нет.
Яровой. Вы… кому служите?
Панова. Никому.
Яровой. А кому вредите?
Панова. Всем, кого вредным считаю.
Яровой. Я вас тоже считаю вредной и сейчас арестую.
Панова. Это будет вредно для вас.
Яровой. Слушайте, пифия! Я вас посажу на такой треножник, что вам будет очень вредно. Бальные ваши каламбуры бросьте. Бал кончен.
Панова. Дайте папиросу. Вот вам взамен. (Прикалывает ему левкой.)
Яровой (даёт папиросу). Ну!
Панова (напевает). Ну, да ну, да ну, едет милый ко двору. Езжайте вы к тому двору, где вы милы. (Указывает на школу.)
Яровой. Что это значит?
Панова. Значит, я испугалась и готова сказать всё, но зайдите прежде в тот двор, в школу. Там вы милы. Там вас ждут.
Яровой. Там меня не ждут.
Панова. А я вам говорю — ждут. Поверьте женщине, которая только с вами говорит искренне. Милый, бедный поручик от революции, зря вы мечетесь, зря мечете банк, когда карта давно бита.
Яровой. Вы-то с какими картами играете?
Панова. Я — ваша спутница: в одном тупике. Но у вас близкий выход: вот туда, в школу. Мой же выход пока… в тупике. Торопитесь же, а я вас буду здесь ждать.
Яровой. И тогда скажете всё?
Панова. Всё. А сейчас пойду шартрез допивать. Поторопитесь, а то уйду. (Уходит.)
Яровой. Нет, не уйдёшь! Скопцов!
Из темноты выходит Семён.
Семён. Я.
Яровой. За этой дамой установить наблюдение. Глаз с неё не спускать.
Семён. Слушаю. (Уходит.)
КАРТИНА ВТОРАЯ
Двор школы. Любовь всматривается в пустырь. Входит Яровой.
Любовь. Кто это? Товарищ…
Яровой. Я.
Любовь. Что… что нужно?
Яровой. Люба, я пришёл к тебе в последний раз. Завтра меня уже не увидишь.
Любовь. Знаю. Но я и сегодня не хочу тебя видеть.
Яровой. А сегодня я ещё хочу говорить с тобой.
Любовь. О чём нам говорить? Уходи!
Яровой. Я хочу спросить тебя…
Любовь. Я не стану отвечать тебе — уходи.
Яровой. Я без этого не уйду. Будь проклято всё, что стало между нами! Ничего нет у меня сейчас, кроме тебя, пойми!
Любовь. Нет, не понимаю.
Яровой. Люба, когда-то все свои боли я нёс к тебе одной.
Любовь. Я забыла это…
Яровой. Теперь уже некому рассказать, как мне нестерпимо тяжко в этом мешке.
Любовь. Кто тебя в нём держит?
Яровой. Только ты можешь помочь. Только эти глаза пусть смотрят мне в душу.
Любовь. Ты сам в неё загляни… Ты с чем пришёл?
Яровой. С душой искалеченной, как и тело.
Любовь. Знаю. А от меня куда пойдёшь?
Яровой. Я хочу быть с тобой навеки.
Любовь. Навеки? Это далеко. А наутро?
Яровой. Если ты оттолкнёшь меня, я до утра не доживу, но, если у тебя остался хоть след любви ко мне… нет, след жалости, ты поймёшь меня, поднимешь меня из этого гроба… только ты можешь, если хочешь.
Любовь. Если хочу… был ли час, была ли минута, чтобы сердце моё кровью не обливалось… от тоски по тебе, от жалости, горе великое. Дважды похоронила тебя…
Яровой. А я воскрес.
Любовь. На муку… Всё выходила, бывало, в степь — плакать над твоей неведомой могилой… Ветру, травам жаловалась…
Яровой. А душа моя слушала тебя…
Любовь. Всегда слышала твой голос, а он прежде всего забывается. Твои мечты стали моим делом, но слушать теперь тебя произносящим чужие, ненавистные слова…
Яровой. Мы найдём слова…
Любовь. Но видеть тебя с этими…
Яровой. Я только с тобой…
Любовь. Правда ли?
Яровой. Правда, правда, жизнь моя…
Любовь. Опять вместе… Ты понимаешь, что ты со мной делаешь, что ты для меня?
Яровой. Я знаю, Люба.
Любовь. Седина у тебя. Худой какой ты, Миша.
Яровой. А ты… остались только глаза. Одни глаза… Мы опять найдём те слова.
Любовь. Молчи. Не нужно слов… Только одно — ты знаешь, надо спасти людей, и тогда приходи, я буду ждать тебя.
Швандя показался на заборе. Увидев его, Яровой делает движение к нему. Швандя уже скрылся.
Ты что?
Яровой. Да, я пойду.
Любовь. Иди. Скорей. Время не ждёт.
Яровой. Да… не ждёт. (Ушёл.)
Вошёл Швандя.
Швандя. Товарищ Яровая, кто это?
Любовь. Это свой, свой, Швандя.
Швандя. Отчего ж он ушёл?
Любовь. Он придёт с большой радостью. Глянь, Швандя, ночь-то какая!
Швандя. Ночь аккуратная. Любовь. За три года впервые вижу вот эти тени. Смотри, от луны кружева какие под деревьями…
Входят рабочие.
Первый рабочий. Товарищ Яровая!
Второй рабочий. Что, товарища Романа нет?
Швандя. Должен скоро быть.
Во двор входят Кошкин и Григорий.
Кошкин. Товарищ Яровая, здравствуйте. (Шванде.) Ну?
Швандя. Начал было массы подымать. Ну, с трудом, и так что еле-еле.
Кошкин. Поднял?
Швандя. Убёг. Несознательные. Взяли в игру — не высвети из колоды Маркс да не козырни я им — ремиз…
Кошкин. Ну, одначе, братва, ночь сурьёзная. Может, завтра на этом месте будет уже наша власть. А нынче нам место только на фонарях. Нам на мосту ловушку готовили. Не удалось. Теперь первая задача — отстоять тюрьму. Товарищей своих мы на фонари не дадим.
Любовь. Не будет этого, товарищ Роман.
Кошкин. Только эту ночь отстоять. А завтрашний день наш! Где оружие?
Первый рабочий. Я, товарищ Роман, знаю…
Кошкин. Веди. Шванде с товарищем Яровой караулить и держать связь.
Кошкин, рабочие, Григорий перелезают через забор.
Любовь. Идите, Швандя, на тот угол.
Швандя. Есть! (Ушёл.)
На улице видны крадущиеся солдаты, Яровой, Семён.
Яровой (тихо командует). Взять в кольцо. Скопцов, окружить пустырь.
Семён (тихо). Слушаю.