Страница 48 из 130
В области сельскохозяйственной кооперации должно быть обращено особое внимание на развитие уже складывающихся форм производственно-сбытовых объединений (Маслоцентр, Льноцентр, Союзкартофель и т. п.), на организацию артельных и коллективных видов сельского хозяйства, изыскивая для поощрения участников этих хозяйств всякого рода премии, поощрения и льготы, а также на развитие кредитной сельскохозяйственной кооперации, как наиболее массовой и всеобъемлющей формы кооперации, способной вовлечь самые широкие слои крестьянства и непосредственно обслужить разнообразные производственные нужды крестьянских хозяйств».
На 1 июля 1924 г. в стране насчитывалось 19 464 потребительских общества, объединявших 3284 тысячи членов. В сельхозкооперации число обществ было больше (на 1 октября — 35 тыс. кооперативов), а народу они объединяли меньше (2700 тысяч). Казалось бы, не так все плохо — около 10 % хозяйств уже охвачены кооперативным движением (до революции их было еще больше).
Однако проводившиеся в середине 20-х годов обследования несколько охладили пыл. Так, по данным выборочной переписи 1927 года число хозяйств, в той или иной степени участвовавших в кооперативах, по СССР составило 49,7 % (по Украине — 52,7 %). Но процесс, как выяснилось, пошел «не с того конца».
Чем богаче были хозяйства, тем охотнее они кооперировались. Если в трех бедняцких группах (со стоимостью средств производства до 200 руб.) кооперированность была от 20 до 40 % (по Украине так же), то в зажиточной группе (более 1600 руб.) — 73,2 % (по Украине — 76,3 %)[128]. Неудивительно, что кооперативы достаточно быстро стали обнаруживать все признаки обычных коммерческих и даже ростовщических организаций. В частности, они неохотно давали кредиты беднякам, брали с них высокие проценты, требовали гарантии — например, чтобы получить 100 рублей кредита, надо было предоставить в залог корову или лошадь. Государство, правда, давало бедным крестьянам кредиты для вступления в кооперативы, но поскольку рулили делами зажиточные крестьяне, то бедняки все равно оставались там людьми второго сорта.
Впрочем, все это мелочи по сравнению с другими результатами обследования. Если расшифровать слова «в той или иной степени», то выясняется, что кооперативы, созданные крестьянами, были почти исключительно потребительскими или кредитными: что-то купить, продать, одолжить денег. Количество дворов, охваченных сельскохозяйственной кооперацией, составляло 8,9 % (на Украине — 6,8 %), да и то, в основном, это были либо промысловые артели, либо объединения для сбыта продукции. Собственно производительная кооперация объединяла всего 0,6 % хозяйств (на Украине — 0,7 %). То есть для решения российской аграрной проблемы — объединения маломощных производителей — кооперация, какой она была по состоянию на 1927 год, не давала ничего.
Тогда-то власти и выбрали для будущей аграрной реформы тот единственный вид кооператива, который на самом деле объединял бедноту, — коллективное хозяйство, или колхоз.
«Слепой безногого везет»
Если не цепляться за термины, то колхоз как явление известен еще с глубокой древности. Это не что иное, как старая добрая артель — большевики лишь применили артельный метод для обработки земли, только и всего. И то нельзя сказать, чтобы такого в деревнях не знали. Что есть большая неразделенная семья, если не колхоз, причем самая социалистическая его разновидность — коммуна?
Само же слово «колхоз» появилось во время Гражданской войны. У этого явления было много форм: сельскохозяйственные кооперативы, артели, коммуны, товарищества по совместной обработке земли — и еще больше разновидностей, поскольку никто толком не знал, что обобществлять, как обобществлять, как работать и как распределять продукцию и полученный доход. Среди всего этого организационного хаоса неизменными оставались основные принципы: обобществление в той или иной мере средств производства, т. е. земли, скота и инвентаря, и запрет наемного труда.
Государство с самого начала оказывало колхозам разнообразную помощь. Любимицами властей являлись, естественно, коммуны, где обобществление было максимальным — им перепадала и лучшая земля, и национализированный инвентарь помещичьих и церковных хозяйств. Но не обижали и членов разного рода объединений по совместной обработке земли — так, наделы колхозников, если те являлись членами общины, должны были быть выделены в единый массив, государство бесплатно или на очень льготных условиях снабжало колхозников и коммунаров семенами, инвентарем, рабочим скотом и даже тракторами. В ноябре 1918 года был учрежден специальный миллиардный фонд, предназначенный для поддержки новых социалистических хозяйств в деревне. Из средств фонда выдавались кредиты разного рода коллективным хозяйствам, с единственным условием — переход к общественным формам обработки земли.
Если и существовал расчет на какую-то особую производительность коллективных хозяйств, то он не оправдался — да и не мог оправдаться, поскольку средства производства оставались прежними: соха, сивка и навоз от заморенной коровенки. Но, как выяснилось несколько позднее, была найдена форма, причем, что важно, противоположная столыпинской реформе в самом главном пункте. Столыпин разрушал общину, большевики ее использовали, то есть гладили село по шерсти! А по шерсти — это ведь совсем другое дело…
Колхоз — это как раз и есть видоизмененная община, с той разницей, что земля, скот и инвентарь не делятся по хозяйствам, а используются сообща. Таким образом, можно получить крупное хозяйство на земле не поперек менталитета, как с англо-саксонским вариантом, а в согласии с ним — если решить организационные вопросы. Но именно оргвопросы были тем рифом, о который разбивалось большинство раннесоветских начинаний.
На практике колхоз оказался намного сложнее совхоза и куда менее устойчив. В совхозе, в общем-то, практиковалась обычная фабричная система: наемный труд, в войну — фиксированная заработная плата, потом тарифная сетка. В колхозе же производство и распределение невероятно запутаны. Каждый участник товарищества входит в него с разным количеством земли, инвентаря и работников в хозяйстве, все это надо учитывать при распределении, равно как затраченный труд и число едоков. Основной причиной гибели колхозов являлись не экономические проблемы, которых у них все же меньше, чем у отдельного двора, а многочисленные склоки вокруг трудового участия и распределения продукции.
По данным Наркомзема, на 1 декабря 1920 г. в РСФСР насчитывалось почти 12 тыс. колхозов, которые объединяли около 140 тыс. хозяйств — меньше 1 % от их общего количества. О мощности этих «ростков социализма» можно судить по тому, что в среднем на один колхоз приходилось по 11–12 дворов.
После окончания войны колхозы стали распадаться — как и должно было случиться. Те, кто шел туда, чтобы выжить в трудное время, с окончанием войны отправились обратно на собственный двор, другие решили попытаться воплотить старую мечту о вольном хлебопашестве, о «мужицком рае» без помещиков. Да и те, первые колхозы отличались от последующих, как кобыла от трактора. Собранные из нищих хозяйств, они просто не могли быть по-настоящему эффективными. Пока государство им помогало много и безвозмездно — они жили. Но когда их поставили в хотя и льготные, однако хозрасчетные условия — многие не выдерживали, распадались. Не было того основного, подо что проводили сплошную коллективизацию десять лет спустя, — не было Его Величества Трактора. Обобществленные сивки не давали прироста продукции, а склоки, как нетрудно догадаться, без руководящей и направляющей руки партии и государства (без шуток) там вспыхивали высококачественные.
Наконец, сыграл свою роль и традиционный советский административный хаос. На местах декреты читали по-своему. Одни местные власти понимали нэп как временное отступление, а другие — как полный крах социалистического строительства, и тогда, бывало, колхозы попросту разгоняли «сверху», даже успешные — поигрались, и будет, нечего баловаться, даешь хозяина! Да и коррупция не подкачала — большие поля обанкротившихся колхозов так удобно было передавать арендаторам, которые одновременно приобретали осиротевшие машины и инвентарь. Откуда-то вылезли не только кулаки, но и прежние помещики, сумевшие сохранить часть имущества, денег и связей, а чиновники на местах сплошь и рядом сидели старые, еще с царских времен — и понеслось…
128
Сельское хозяйство СССР 1925–1928. Сборник статистических сведений к XVI Всесоюзной партконференции. М., 1929 // http://lost-empire.ru/file/CX_SSSR_1928/CX_1928_3.pdf