Страница 47 из 130
Так что никаких образцовых хозяйств пока не вышло, а в сравнении с помещичьими имениями большей частью получилась образцовая бесхозяйственность. Но лиха беда начало! С переходом к нэпу с совхозов сняли госфинансирование и перевели на хозрасчет, исходя из той совершенно правильной мысли, что уж коль скоро крестьянин-единоличник может сделать свое микрохозяйство прибыльным, то совхоз просто не имеет права быть убыточным. И начался кризис. Слабые хозяйства погибали сами или их ликвидировал Наркомзем, передавая имущество крепким. Впрочем, взгляды государства на сельскохозяйственный идеал остались прежними. Поэтому, если в хозяйстве теплилась хоть какая-то искорка жизни, его сохраняли, проводили реанимационные мероприятия и выводили на старт второй попытки.
Каков был результат? Ну… это смотря с какой стороны взглянуть на дело. К 1927 году посевная площадь совхозов в целом по СССР составила 1230 тыс. гектаров, а единоличных хозяйств — 112 452 тысячи. Чуть-чуть больше одного процента! Даже с учетом лучшей культуры земледелия и более высокой товарности вклад совхозов в народное хозяйство практически неразличим. Но вот если взять качественные показатели — тут мы увидим совсем другую картину.
В 1928 году общая посевная площадь под зерновыми для совхозов составила 1097 тыс. га или около 1 млн десятин. Валовый сбор составил 11,3 млн ц, или 70 млн пудов. То есть мы видим, что средняя урожайность в совхозах, при всем их несовершенстве, составила по 70 пудов с десятины, против 50 пудов в среднем по стране[124]. Из имевшихся в СССР 27 тысяч тракторов 6,7 тыс. приходились на долю совхозов, и даже имелись целых 700 грузовиков! Что касается собственно культуры земледелия, то по этому поводу зам. наркомзема А. И. Свидерский 2 августа 1926 г. отчитывался перед Политбюро:
«Увеличивается количество земли, находящейся под чистосортными культурами. Увеличение наблюдается от 31,4 до 93,8 %. Устанавливается правильный севооборот, многополье. Многополье в совхозах, трестированных по РСФСР, достигает 78 %, и только в 20 с лишним процентах существует трехполка. В Белоруссии этот процент достигает 95 и только 5 % остается под трехполкой… Вместе с тем наблюдается следующее, что технические приемы лучшего хозяйствования, которые мы рекомендуем крестьянству, они в настоящее время в отношении совхозов получили полные права гражданства. Ранний пар, зяблевая вспашка применяются в 80 % всей обрабатываемой земли. Наряду с качественными улучшениями увеличивается также продукция скота, наблюдается рост удоя, а также рост выжеребовки[125] наших государстенных конных заводов, которая была больным местом и на прежних царских государственных заводах»[126].
Совхозы не смогли переломить основную тенденцию — не та весовая категория! — но их агитационная роль была огромна: вот что можно сделать на той же самой земле, в том же самом климате! Даже средние показатели урожайности в них в полтора раза выше средних по стране. А ведь существовали еще и образцовые хозяйства. В 1925 году в совхозе «Лотошино» Московской губернии урожай зерновых составил 160–180 пудов с десятины (вдвое больше, чем у «культурных» хозяев, а удой на одну корову — 174 пуда в год (около 8 кг в день) против 102 пудов в среднем по совхозам (4,2 кг)[127].
Если бы жизнь в стране шла так, как хотелось Кремлю, то куда проще! Бери народ и организуй в совхозы. Но не получалось. Во-первых, там хватало и образцов бесхозяйственности. А во-вторых, крестьянин — пусть микроскопический, но все же собственник, чисто психологически не готов был все бросить и пойти в наемные работники, и с этим его настроением приходилось считаться. Совхозы так и оставались редкими «гостями из будущего», а для той деревни, какая имела место быть в 20-е годы, власти СССР видели иное будущее — кооперацию.
Обманутые надежды
Да, кто бы что ни говорил, но советская власть считала, что будущее деревни (по крайней мере, ближайшее) лежит на кооперативном пути. Именно через объединение в кооперативах мелких и мельчайших хозяйств предстояло создать крупные хозяйства. Правда, и тут процесс пошел не так, как от него ждали, — пришлось подталкивать, сперва аккуратно, потом пинками. Но это уже тема следующих глав…
В мае 1924 года в Москве состоялся XIII съезд ВКП(б). Известен этот партийный форум, в основном, тем, что на нем было оглашено так называемое «ленинское завещание» — а между тем куда интереснее были другие вопросы, рассматривавшиеся там. Одним из основных как раз являлся вопрос торговли и кооперации и задачи в этих областях в условиях нэпа.
Из резолюции XIII съезда ВКП(б) «О кооперации».
«После того, как Советской власти и нашей партии удалось достичь первых успехов в деле хозяйственного восстановления страны, увеличив и расширив производство государственной промышленности, усилив провозоспособность транспорта, с одной стороны, и подняв сельское хозяйство, с другой — важнейшей первоочередной нашей хозяйственной задачей становится овладение рынком и его организация, т. е. в основном — задача развития и укрепления кооперации…
Установлением нэпа был допущен к участию на рынке частный капитал, но, как и можно было предвидеть, частный капитал устремился не на производство… а в торговлю, и, благодаря слабости распространения органов кооперации и госторговли, частному торговцу в значительной мере удалось захватить рынок в свои руки, в особенности в деревне. Таким образом, развитию социалистического хозяйства и непосредственной смычке государственной промышленности с крестьянским хозяйством ставится прямая угроза в виде еще не развитого рынка, но уже в большинстве захваченного частной торговлей. Создается противоречие, — когда промышленность находится в руках государства, а посредником между ней и крестьянином выступает частная торговля. Вот почему задача развития кооперации есть прежде всего задача вытеснения из торговли частного капитала и тем самым создания сплошной связи между крестьянским хозяйством и социалистической промышленностью».
Ну да, все так и есть. С введением нэпа произошло то, что и должно было произойти. Частники, накопившие за годы войны колоссальные состояния, проявили огромную деловую активность, но (о чем сейчас не вспоминают) только в одной области — в торговле, и принялись захватывать рынок. Власть, стиснув зубы, признала посредников-спекулянтов как неизбежное зло, но вовсе не собиралась считать их добром. Не надо быть экономическим гением, чтобы понять, что частная торговля при государственной промышленности станет каналом перекачки госсредств в карманы нэпманов. Не говоря уже о том, что в игре на рынке нэпманы куда опытнее нарождающейся госторговли.
Эту проблему надо было как-то решать. И в ее решении немалая роль отводилась потребительским и кредитным кооперативам, объединявшим мелких производителей. Тема эта сама по себе интереснейшая, но на производительные силы деревни потребительская, да и кредитная кооперация влияла чрезвычайно слабо, за исключением, разве что, покупки в кредит тракторов.
Однако резолюция отнюдь не исчерпывается сказанным.
«Особенно серьезное внимание должно быть сосредоточено на развитии кооперации в деревне, ввиду той исключительной роли, которую кооперация должна играть для подъема крестьянского хозяйства… Укрепление и рост кооперации в деревне есть прежде всего борьба за освобождение бедняка и середняка в деревне от кулацкой, спекулянтской и ростовщической кабалы, принимающей в деревне самые различные формы. Во-вторых, широкое вовлечение в кооперативную самодеятельность крестьянских масс есть школа коллективного хозяйствования для крестьянина, наиболее простая и понятная.
Задача кооперации в деревне сводится отнюдь не только к тому, чтобы дать крестьянскому хозяйству дешевый товар, т. е. организовать его как потребителя. Кооперация должна организовать крестьянина и как производителя, и с этой точки зрения развитие сельскохозяйственной производственной кооперации имеет колоссальнейшее значение…
124
Социалистическое сельское хозяйство СССР (статистический сборник). М.; Л., 1938. // http://lost-empire.ru/file/Soc_CX_SSSR_1939/Soc_CX_SSSR_1939_IV.pdf
125
Выжеребовка — приплод кобыл.
126
Стенограммы заседаний политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б). 1923–1928. В 3 т. М., 2007. Т. 2. С. 273–274.
127
Конечно, по нашим временам такие цифры покажутся смешными — но тогда в России почти не было породистого скота, его еще предстояло вывести, и этих показателей добивались все от тех же крестьянских буренок, про которых хозяева говорили: «У нас не корова, а навозная течь».