Немезида

…Думаю, что с этого момента мне все стало ясно. Я пришла к выводу, что произошло три убийства. Судя по тому, что я узнала о сыне мистера Рейфила, при всем его неблаговидном прошлом он не был похож на убийцу. Улики говорили против него, никто не сомневался, что это он убил Верити Хант, но для меня решающим было то, что я услышала от каноника Бребазона. Он знал этих двух молодых людей, которые пришли к нему и сказали, что хотят пожениться. Он согласился обвенчать их. Он не считал этот брак очень разумным, но видел что они любят друг друга. Девушка была влюблена, а молодой человек, какая бы ни была у него дурная слава, тоже искренне любил ее. Каноник не принадлежит к оптимистам. Он не верил, что этот брак будет безоблачно счастливым, но он знал что по-настоящему любящий человек готов заплатить какую-то цену горя и страданий. В одном я была непоколебимо уверена. Разбитая голова, изуродованное лицо не могли быть делом рук искренне любившего девушку человека. А этот юноша любил ее, в этом я верила канонику. Настоящий ключ к решению дела мне дала Элизабет Темпл, когда сказала, что причиной смерти Верити была любовь… и что это одно из самых страшных слов в мире.

…Теперь мне все уже было ясно, — продолжала мисс Марпл, — все стало на свои места. Все согласовывалось со словами Элизабет Темпл. Любовь… одно из страшных слов… Клотильда чрезмерно любила девушку. Верити с обожанием относилась к Клотильде, подчинялась всем ее желаниям, но она выросла, и в ней пробудилось естественное стремление к любви, замужеству, детям. Появился молодой человек, в которого она влюбилась. Она знала, что он бездельник, что ему нельзя доверять, но такие вещи неспособны оттолкнуть ни одну девушку. Девушки влюблялись и будут влюбляться в бездельников, убежденные, что именно им удастся их исправить. Благопристойным, надежным кандидатам в мужья даже в мое время чаще всего отвечали, что будут любить их, как сестры если это их, конечно, устроит.

…Итак, Верити влюбилась в Майкла Рейфила, а Майкл решил, что женится на ней, начнет новую жизнь и больше даже не взглянет ни на какую другую девушку. Не могу утверждать, что их счастье было бы продолжительным, но, во всяком, случае, каноник убежден, что они горячо любили друг друга. Мне кажется, Верити написала Элизабет о том, что выходит замуж за Майкла Рейфила. Обвенчаться они хотели тайно, потому что Верити, вероятно, понимала, что этот шаг по существу является бегством. Она не хотела продолжать жить так, как прежде, но для этого ей надо бежать от человека, которого она очень любила, хотя и по-иному, чем Майкла. Понимала она и то, что ей не разрешат выйти за него замуж, сделают все, чтобы этому воспрепятствовать. Как многие молодые пары, они решились бежать. Верити обратилась за помощью к старому другу ее семьи, канонику Бребазону. Был установлен день и час венчания. Верити, наверное, приготовила втайне к этому дню новое платье. Молодые люди, конечно, договорились о месте, где они встретятся. Он напрасно ждал ее. Наверное, он ломал голову над тем, что могло случиться. Быть может, он получил написанное подделанным почерком Верити письмо, в котором говорилось, что она передумала, что всему конец и что она уезжает надолго, пока он не успокоится. Этого я, разумеется, не знаю. Не думаю, однако, чтобы ему хотя бы на миг пришла в голову настоящая причина, почему не пришла Верити. Он продолжал ждать, не подозревая, что сам становится жертвой заранее обдуманного, безжалостного, безумного плана. Клотильда не могла вынести мысли о том, что ее сокровище выйдет замуж за человека, которого она сама ненавидела и презирала. Она решилась сохранить Верити, сохранить по-своему. Я, однако, не могла поверить в то, что она задушила девушку, а потом изуродовала ей лицо. Этого она не смогла бы сделать. Думаю, что она, дав девушке смертельную дозу снотворного, похоронила ее в развалинах теплицы, посадив на этом месте хмель…

— И ее сестры ничего не заподозрили?

— Миссис Глинн жила еще тогда с мужем за границей. Антея, однако, была здесь и, мне кажется, поняла, что произошло. Сначала она, разумеется, не подозревала о смерти девушки, но она знала, что Клотильда целый день провела с лопатой на искусственном холме в конце сада, высаживая там хмель. Понемногу правда начала доходить до нее. Клотильда же, совершив преступление, без малейших угрызений совести продолжала начатое дело. Мне кажется, она наслаждалась им. У нее было некоторое влияние на глупую, легкомысленную деревенскую девчонку, приходившую иногда выпросить какую-нибудь старую вещь. Наверняка, Клотильде не составило труда уговорить ее поехать на прогулку. Они уехали далеко, за тридцать миль. Вероятно, место было выбрано заранее. Задушив девушку, она изуродовала ее лицо и забросала труп листьями и ветками. Кто мог бы ее заподозрить? Рядом с трупом она бросила сумочку Верити, а платье Верити подарила девушке, наверное, еще раньше. Клотильда надеялась, что труп будет обнаружен нескоро, а пока что начала распускать слухи о том, что Нору Броуд видели в обществе Майкла. Говорила она, наверное и о том, что Верити порвала помолвку, узнав о неверности Майкла. Она распускала немало слухов, и, думаю, все эти выдумки доставляли большое удовольствие ее бедной, обреченной душе.

— Почему вы сказали «бедной» мисс Марпл?

— Потому что думаю, что вряд ли существовали большие страдания, чем те, которые должна была испытывать Клотильда все эти десять лет. Представьте, как страшно жить постоянно… с тем, с чем она должна была жить. Она сохранила Верити, сохранила в саду Олд Хауза, сохранила навсегда. Сначала она не понимала, что это означает. Беспредельная, страстная тоска по живой девушке. Вряд ли ее когда-нибудь мучили угрызения совести. Даже это было бы для нее утешением, но у нее была только тоска, бесконечная тоска. Сейчас я понимаю то, что сказала Элизабет Темпл. Может быть, даже лучше, чем понимала это она сама. Любить — страшно. Тот, кто любит, способен на самое страшное преступление. Клотильда должна была год за годом жить, помня о нем. Вы понимаете теперь, откуда было чувство страха у Антеи. Все время она знала, что сделала Клотильда, и понимала, что Клотильда догадывается об этом. Она боялась того, что может сделать с нею Клотильда. Клотильда отдала Антее пакет с пуловером и велела отнести на почту. Мне она сказала, что Антея не вполне нормальна и в приступах преследования или безумной ревности способна на что угодно. Я думаю… о, да… через некоторое время с Антеей что-то случилось бы… скажем, самоубийство, совершенное под влиянием чувства вины и угрызений совести…

— И, несмотря на все это, вы жалеете Клотильду? — спросил сэр Эндрю. — Зло в человеке, как злокачественная опухоль. Оно и ему самому причиняет страдания.

— Естественно.

— Вам, конечно, сказали уже, — вмешался Уонстед, — что произошло в ту ночь после того, как мисс Кук увела вас из комнаты?

— Что произошло с Клотильдой? Я помню, что она взяла стакан с молоком. Он был уже у нее в руках, когда мы выходили. Надо полагать, она выпила его.

— Да. Вы знали, что это случится?

— Тогда я об этом не думала, но сообразить, конечно, могла бы.

— Никто не успел помешать ей, да никто сразу и не сообразил, что в молоке был яд.

— Короче говоря, она выпила его.

— Вас это удивляет?

— Нет. Трудно удивиться этому. Для нее пришло время, когда она тоже захотела бежать… от всего, с чем должна была жить. Так же, как хотела этого Верити.

— Вы говорите так, будто жалеете ее больше, чем убитую ею девушку.

— Нет, это просто иная жалость. Верити мне жаль, потому что ей не удалось то, к чему она была так близка. Полная любви и самопожертвования жизнь рядом с выбранным ею мужчиной. Она лишилась всего этого, лишилась непоправимо. Я жалею ее за все то, что не досталось ей в жизни. Но она избежала того, что пришлось выстрадать Клотильде. Горя, отчаяния, страха, пожирающего ее и проникающего все глубже в душу зла. Клотильде пришлось жить с этим, жить вместе с сестрами, подозревавшими и боявшимися ее, жить вместе с девушкой, которую она не отпустила от себя. Верити осталась в Олд Хаузе, в саду, где Клотильда ее похоронила. Клотильда знала, что там, быть может, мысленно видела ее, когда приходила сорвать цветущую ветку хмеля. Верити все время была рядом с нею. Хуже этого уже ничего не может быть, не так ли? Хуже этого не бывает…