Страница 22 из 32
Особенно широко представлена переписка лидера коммунистической оппозиции с его сторонниками в различных странах, прежде всего во Франции, в Германии, Австрии, а также с другими лицами, с которыми он активно сотрудничал. Среди последних выделяется американец Макс Истмен, являвшийся литературным агентом и переводчиком Троцкого в США. Переписка свидетельствует, что Троцкий стремился наладить связи и с другими странами.
Несколько документов связаны с перспективами переезда Троцкого в европейские страны. Совершенно очевидно, что пребывание в Турции его крайне тяготило, он стремился оказаться в одной из развитых стран, находиться как можно ближе к центрам политических событий, но вынужден был пребывать в окрестностях Стамбула, ибо, говоря более близким к нашему времени языком, оставался «невъездным»: ни одно из правительств стран Европы не давало ему разрешения даже на краткий приезд для лечения.
Публикуемые материалы отражают работу Троцкого над его книгами, его взаимоотношения с издательствами Германии, Франции, США и других стран, в частности конфликт с немецким издателем Г. Шуманом. Последний, заключая договор с Троцким, скрыл от него, что выпустил перед этим воспоминания А.Ф. Керенского со сведениями, компрометирующими В.И. Ленина и партию большевиков в целом в связи с использованием последними тайных германских субсидий. Троцкий негодовал, он обвинил Шумана в клевете, по всей видимости лицемерно[143]. Троцкий судился с ним, будучи уверен (по крайней мере, так он утверждал), что Шуман получает средства на тяжбу от Сталина.
Немало внимания в бумагах уделяется гонорарным и другим финансовым делам, причем, как видно из текстов, доходы от изданий в основном предназначались на нужды пропагандистской и организационной деятельности сторонников Троцкого. Из переписки видно, что Троцкий внимательно следил за качеством переводимых работ, был особенно требовательным и придирчивым к передаче марксистской терминологии на разных языках.
Фиксируются отдельные стадии работы над книгами, которые Троцкий начал писать в эмиграции. Устанавливается, например, что в конце мая 1929 г. он начал параллельную работу над историей революции 1917 г. и книгой о Ленине — первая была сделана быстро[144], вторая так и не была написана, хотя уже в 1929 г. Троцкий представлял себе ее состоящей из четырех частей: биография, характеристика, воспоминания, переписка.
Из публикуемой документации видно, что в 1929–1932 гг. Троцкий уделял основное внимание оценке ситуации в СССР, международным отношениям и мировому революционному движению, сплочению своих сторонников в различных странах, причем эти задачи он пытался решать в единстве, хотя в ответах, которые давал на возникавшие вопросы, таились глубокие внутренние противоречия.
В принципе Троцкий продолжал полностью поддерживать диктаторский режим в СССР. «Фетишизм демократических форм нам, разумеется, чужд», — писал он своей стороннице Р.Т. Адлер 27 февраля 1929 г., через две недели после насильственной доставки в Турцию. Охрана диктатуры выше всех других соображений, вздыхать о демократии — это фантастика, — такие и подобные мысли изобилуют в публикуемой публицистике и корреспонденции.
Оценивая путь, пройденный Россией (СССР) с 1917 г., лидер коммунистической оппозиции выделял в нем два этапа, полагая, что рубежом между ними были болезнь и смерть В.И. Ленина. Политику властей на первом этапе он в основном одобрял (возражения касались второстепенных вопросов, по которым он еще в те годы высказывал особое мнение), считая, что на втором этапе начал устанавливаться режим «бюрократического централизма», воплощением которого постепенно становился И.В. Сталин.
Для того чтобы совместить с этим свою концепцию сохранения в СССР «диктатуры пролетариата», а не над пролетариатом и другими слоями населения, Троцкий уже в начале 1929 г. придумал схему «двоевластия» в СССР, ибо, по его мнению, «химически чистой диктатура могла бы быть только в безвоздушном пространстве». Курс на «социализм в одной стране» Троцкий с первых месяцев пребывания в Турции осуждал и оценивал как выражение «национального социализма».
Политику большевистского руководства в 1929–1930 гг. Троцкий продолжал определять как «центризм», имея в виду якобы наличествовавшие колебания Сталина и его сторонников между социал-демократией и коммунизмом. Такая дефиниция была дана объединенной оппозицией в 1926–1927 гг., и Троцкий все еще придерживался ее, несмотря на чрезвычайные меры в области сельского хозяйства, введенные в 1928 г. и подрывавшие нэп, несмотря на все более учащавшиеся нападки Сталина на Н.И. Бухарина и А.И. Рыкова как «правых», а затем открытую кампанию против них и смещение их с руководящих постов за «правый уклон». Действия Сталина в 1930 г. — начавшаяся насильственная сплошная коллективизация сельского хозяйства и отказ от нэпа — квалифицировались, вопреки фактам и в угоду упорно сохранявшейся схеме, лишь как «левый зигзаг» «центристов».
Далеко не адекватно воспринималась внутренняя ситуация в СССР, соотношение классовых сил в заявлениях о том, что происходит рост «политической самоуверенности буржуазных слоев».
Футурология — вообще весьма ненадежная отрасль, граничащая с хиромантией. Что же касается конкретных политических прогнозов, то они в переломные периоды подтверждаются крайне редко и скорее в результате «случайной выборки» судьбы, а не доказанной логической раскладки. Троцкий высказывал весьма самоуверенные предположения о развитии событий на «олимпе власти» в СССР, но, как правило, они были противоположны тому, что происходило в действительности, или, по крайней мере, не совпадали с ней. Достаточно упомянуть лишь его письмо единомышленникам в СССР (октябрь 1929 г., то есть перед самым началом сталинской «революции сверху»), чтобы в этом убедиться. Здесь он выражал уверенность, что «при первом же серьезном напоре термидорианской массовой стихии» «правые опрокинут сталинцев», что «кризис будет направлен против сталинского режима» и т. п. Эти прогнозы скорее отражали не анализ тенденций развития СССР, а образ мыслей самого Троцкого.
В то же время, предсказывая в 1929 г. новые зигзаги сталинской группы, Троцкий был прав в том отношении, что сами зигзаги были неизбежными, что никакие «принципы» не могли определять курс беспринципного Сталина, готового брататься с любым дьяволом, лишь бы ему это было лично выгодно, главным образом в смысле упрочения собственной власти и устранения возможных соперников.
Лидер оппозиции весьма остро критиковал сталинскую «революцию сверху» и в связи с этим выдвигал основные требования оппозиции, наиболее четко в это время сформулированные в «Письме друзьям в СССР», написанном перед XVI съездом ВКП(б) (июнь— июль 1930 г.). Невозможно установить, достигло ли это письмо адресатов (в документации ссыльных оппозиционеров оно не упоминается), но, судя по заявлениям Х.Г. Раковского, Л.С. Сосновского и других нераскаявшихся сторонников Троцкого, документы, излагавшие позицию их лидера, до них все еще доходили.
Троцкий требовал «отступления с позиций авантюризма», в частности приостановления его проявлений — коллективизации и раскулачивания, «призовых скачек индустриализации», считал необходимым перераспределение средств в пользу улучшения положения трудящихся, жесткой финансовой дисциплины, получения зарубежных кредитов под заказы на сельскохозяйственное оборудование и т. д. Как видно, «левыми» (по сравнению с установками Сталина) эти требования назвать было никак нельзя. Схематические представления о «правых», «левых», «центре» все более проявляли себя как неспособные дать реальное описание происходивших социально-политических событий, оставаясь лишь формальными этикетками.
Наибольшую лояльность в отношении советских властей Троцкий проявлял в области внешней политики, прежде всего в связи с советско-китайским конфликтом 1929 г. в Маньчжурии, на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Он полностью поддержал сталинский курс на сохранение КВЖД в руках СССР любой ценой, хотя и обоснованно предположил, вопреки раздуваемой военной тревоге, что конфликт не может привести к войне, так как советское правительство, мол, не хочет, а китайское не способно ее вести. Автор, однако, не фиксировал внимания на том, что глава правительства Китая Чан Кайши также ни в коем случае не собирался воевать против СССР, так что различие в акцентах, сделанное Троцким, обосновано не было.
143
Троцкий мог быть не в курсе финансовой помощи большевикам со стороны Германии до Октябрьского переворота 1917 г., но, будучи после переворота одним из высших сановников нового режима, он просто не мог не знать, что немецкие денежные средства продолжали поступать еще в течение нескольких месяцев (см.: Николаевский Б.И. Тайные страницы истории. М.: Изд-во гуманитарной лит-ры, 1995. С. 233–411; Чернявский Г.И. Немецкие деньги Ленина // Чернявский Г.И. Притчи о Правде и Лжи: Политические драмы двадцатого века. Харьков: Око, 2003. С. 24–36; Германия и революция в России: Сб. док-тов / Под ред. Ю.Г. Фельштинского. М.: Центрполиграф, 2013).
144
Первое издание появилось уже в 1931–1933 гг. Троцкий Л. История русской революции. Берлин: Гранит, 1931–1933 гг.: В 2 т. (т. 2 в двух частях).