Страница 4 из 64
— Что ж, может быть, это пойдет на пользу. Придется смириться, поскольку какой-то пижон из Нью-Йорка увел коттедж у меня из-под носа. — Рипли печально вздохнула. — Исследователь паранормальных явлений, черт бы его побрал. Доктор философии! — Она фыркнула и немного повеселела. — Наверно, Майя сдала ему коттедж в пику мне.
— Сомневаюсь. Но думаю, что она рада этому побочному источнику дохода. Почему вы вечно грызетесь? После… после того, что случилось на Хеллоуин, я надеялась, что вы снова станете подругами.
Рипли тут же ощетинилась.
— Каждый из нас сделал то, что должен был сделать. Но эта история закончилась. Для меня все осталось по-прежнему.
— Закончился только один эпизод, — поправила Нелл. — Если верить легенде…
— Чушь это, а не легенда! — Достаточно было одного упоминания о старом предании, чтобы у Рипли испортилось настроение.
— Но мы не чушь. И то, что скрывается внутри нас, тоже.
— То, что скрывается внутри меня, мое дело. Не лезь, Нелл.
— Ладно. — Однако Нелл стиснула руку Рипли, и обе женщины даже сквозь перчатки ощутили укол энергии. — До вечера.
Рипли, смотревшая вслед Нелл, сжала руку в кулак. Ее кожу все еще пощипывало. Хитрая маленькая ведьма…
Что есть, то есть.
Сны приходили в разгар ночи, когда сознание было беззащитно, а воля отдыхала. Днем можно было открещиваться от всего, притворяться непонимающей и цепляться за выбор, который она сделала больше десяти лет назад.
Но от сновидений некуда было деться.
В них она стояла на берегу, о который дробились чудовищные волны. Мрачные и грозные, они обрушивались на песок и грохотали, как тысячи обезумевших сердец.
Темноту нарушали лишь зигзаги молний, раскалывавшие черное небо, как только она поднимала руки. И свет, исходивший от нее самой, ослепительный золотой свет, подёрнутый по краям зловеще-красным.
Ветер ревел.
В глубине души ее ужасала собственная сила, вырвавшаяся на свободу. Она отринула все законы, все правила.
А с ними и надежду.
Часть ее души лила горькие слезы, оплакивая эту потерю.
Что сделано, то сделано. Зло должно быть наказано. Смерть за смерть и смерть за новую смерть. Круг ненависти замкнулся. «Воздастся трижды…»
Она ликующе вскрикнула, ощутив внутри поток темной силы, уничтожавший все прежнее, издевавшийся над данными ею обетами и над всем, во что она верила.
«Так лучше», — подумала она, когда ее сложенные чашей ладони задрожали от силы и алчности. По сравнению с этим все прежнее казалось бледным, слабым и ничтожным.
Теперь она была способна на все. Могла делать что угодно. Никто и ничто не могло остановить ее.
Она, как безумная, закружилась по песку, поднялась в воздух, раскинув руки-крылья. Пряди ее волос свивались и развивались, как клубки змей. Теперь она ощущала смерть убийцы своей сестры, медный вкус пролитой ею крови и знала, что никогда в жизни не испытывала более желанного вкуса.
Ее смех стрелой вонзился в черное небо и расколол его. Хлынул темный дождь; капли, падавшие на песок, шипели так, будто с неба пролилась кислота.
Он звал ее.
Она слышала его голос, несмотря на бурю и собственный гнев. Слабое свечение того, что таилось у нее внутри, понемногу становилось ярче.
Она видела его, видела тень, упрямо пробивавшуюся к ней сквозь ветер и дождь. В охладевшем сердце билась и рыдала любовь.
— Назад! — крикнула она. Ее громоподобный голос заставил мир дрогнуть.
Но он все еще шел вперед, протянув руки, чтобы обнять ее и заставить вернуться. На мгновение она увидела в темноте блеск его глаз, в которых были любовь и страх.
С неба сорвалось огненное копье и пронзило его. Она вскрикнула и почувствовала, что свет внутри затрепетал.
Она всей душой ощущала его смерть. Боль и ужас, посланные ею, вернулись. «Воздастся трижды…»
Свет внутри мелькнул и погас, оставив ее пустой и холодной. Холодной навсегда.
Он не слишком отличался от остальных пассажиров парома. Ветер трепал его длинное черное пальто. К ничем не примечательным светло-русым волосам, обрамлявшим лицо, давно не прикасался парикмахер.
Однако бриться он не забывал, о чем свидетельствовали два свежих пореза на решительном подбородке. Лицо — честно говоря, довольно привлекательное — было скрыто длиннофокусным объективом камеры, с помощью которой он фотографировал остров.
Кожа все еще была покрыта тропическим загаром, приобретенным на Борнео. На этом фоне глаза его казались золотисто-карими, цвета свежего меда. Нос был прямым и узким, лицо худым.
Впадинки на щеках становились глубже, когда он с головой уходил в работу и забывал о еде. Они придавали ему интригующую внешность студента, умирающего с голоду.
Улыбка у него была чувственная и непринужденная.
Он был высоким, угловатым.
И немного неуклюжим.
Ему приходилось крепко держаться за поручни, чтобы не вывалиться за борт. Конечно, он слишком далеко высовывался, ожидание часто заставляло его забывать о реальности.
Он выпрямился и стал рыться в кармане пальто, разыскивая жевательную резинку.
На свет божий появились засохший лимонный леденец, два помятых листка из блокнота, корешок билета, сбивший его с толку (он забыл, когда в последний раз был в кино), и давно потерянная крышка от фотообъектива.
Он удовлетворился лимонным леденцом и продолжил наблюдение за островом.
Он брал уроки у шамана в Аризоне, посещал человека, который обитал в венгерских Карпатах и называл себя вампиром, после злосчастного инцидента в Мексике был проклят местным колдуном. В Корнуолле жил в коттедже с привидениями, а в Румынии получил официальный диплом некроманта.
Почти двенадцать лет Макаллистер Бук изучал, записывал и наблюдал невозможное. Он опрашивал ведьм, привидения, ликантропов, личностей, похищенных существами из космоса, и личностей, обладавших паранормальными способностями. Девяносто восемь процентов этих людей были психически больными или искусными артистами. Но оставшиеся два процента… что ж, ради них стоило работать.
Он не просто верил в необычайное, но сделал его делом своей жизни.
Мысль провести несколько месяцев на клочке массачусетской суши, согласно легенде, оторванном от материка тремя ведьмами и превращенном ими в убежище, пришлась ему по душе.
Он тщательно изучил описания острова Трех Сестер и всю информацию о местной ведьме Майе Девлин. Она не обещала дать ему интервью или продемонстрировать свое умение. Но он надеялся убедить ее.
Человек, который сумел уговорить неодруидов позволить ему принять участие в их церемониях, наверняка сможет уговорить одинокую ведьму показать действие несколько заклинаний.
В конце концов, можно будет сторговаться. У него есть то, что покажется интересным ей и всем остальным, имеющим отношение к проклятию трехвековой давности…
Он снова поднял камеру и отрегулировал объектив так, чтобы поймать в видоискатель копьеобразный белый маяк и приземистый старинный каменный дом. Он знал, что там, высоко над поселком, неподалеку от клочка дремучего леса, живет Майя.
Кроме того, он знал, что Майя владеет местным книжным магазином и успешно руководит им. Судя по всему, эта практичная ведьма умела жить припеваючи в обоих мирах.
Он не мог дождаться, когда встретится с мисс Девлин лицом к лицу.
Гудок заставил его очнуться. Паром причаливал. Он подошел к своему «Лендроверу» и положил камеру в футляр, лежавший на пассажирском сиденье.
И снова напрочь забыл о крышке объектива, так и лежавшей в кармане.
За оставшиеся несколько минут он просмотрел свои заметки и сделал новую запись в дневнике:
«Плавание на пароме было приятным. День ясный и морозный. Я сумел сделать несколько снимков под разными ракурсами, но, чтобы сфотографировать остров с противоположной стороны, придется взять напрокат лодку.
Географически и топографически в острове Трех Сестер нет ничего необычного. Его площадь составляет около девяти квадратных миль, а количество постоянных жителей — в основном рыбаков, а также тех, кто занят в торговле и обслуживании туристов, — не превышает трех тысяч. Здесь есть маленький песчаный пляж, многочисленные бухты, гроты и лес. Местная фауна представлена белохвостыми оленями, кроликами и енотами. Типично присутствие морских птиц. В лесистых районах встречаются сова, коршун и хохлатый дятел.