"Баламуты"

- Черт знает что! - раздраженно проговорил Сергей Дмитриевич. - Будь оно неладно это мясо.

- Что ж, прикажешь на базаре покупать? Так не накупишься. Пять рублей килограмм.

- Ну и что? - Сергей Дмитриевич исподлобья посмотрел на жену.

- А ничего! Настоишься, да возьмешь кости. А здесь одна мякоть. И котлет накрутишь, и пожаришь, и первое приготовишь.

- Тань, мы сына воспитываем. И я рад, что у него есть уже идеалы, за которые он готов бороться.

- Идеалы - это хорошо, - усмехнулась Татьяна Петровна - Боюсь только, что он с ними в жизни горя нахлебается... Половина нашего дома мясо с мясокомбината ест. А у тех, кто тащит это мясо, тоже, может быть, были идеалы.

- Что ж мы теперь на подлецов равняться будем? - сказал Сергей Дмитриевич.

И нервно забарабанил пальцами по столу. Потом встал и отошел к ок╛ну.

- Мясо уплывает с мясокомбината, а прилавки пустые, - зло сказал Сергей Дмитриевич. - Нас обкра╛дывают и нам же продают...

Сергей Дмитриевич долго молчал, а потом сказал:

- Тань, ты знаешь, я тоже не хочу, чтоб мы ели это мясо.

Татьяна Петровна хорошо знала характер мужа и сочла за лучшее не возражать.

- А если не с мясокомбината? - чуть помолчав, сказала она с досадой. - Вон мясник Федька Гри╛шин с шестого этажа на базаре работает и каждый день идет домой с набитыми сумками. А жена тайком продает мясо, которое он таскает, хорошим знакомым. От людей ничего не скроешь. Сама же не работает, а посмотри, сколько на ней золотых побрякушек навешано.

Сергей Дмитриевич резко повернулся, глаза его сузились, и горячо заговорил:

- Ну и сядет когда-нибудь твой Федька. Это, будь уверена... Нет уж, хорошо, когда совесть чиста. Мы спим спокойно, а Федьке по ночам кошмары снятся.

Золожив руки за спину, Сергей Дмитриевич заходил по кухне, как привык это делать на лекции, когда ему приходилось отвечать на вопросы студентов. Внезапно он остановился и, усмехнувшись, ска╛зал:

- Пойду все же поговорю с парнем.

Юрка сидел за письменным столом, уткнувшись в книгу. Настя тихо возилась с куклами. Она усадила их в ряд на свой диванчик и кормила воображаемой кашей. Сергей Дмитриевич взял стул и сел ря╛дом с сыном. Юрка продолжал читать. Некоторое время отец молча лю╛бовался сыном. Волосы чуть длиннее, чем им следовало было быть, но причесаны, и стрижка аккуратная. Глаза голубые, материны. Лицо тонкое, чистое, чуть бледновато, но это потому, что зима. Губы по-детски пухлые, но брови упрямо сведены над переносицей. "Характер мой", - отметил Сергей Дмитриевич и мягко спросил:

- Бунтуешь один или с Петькой?

Юрка снова покосился на отца и, не заметив иронии, буркнул:

- С Петькой.

- Ну, и как же вы с ним додумались до этого?

- Очень просто.

Юрка все еще ершился, но уже чувствовал в отце союзника и, когда полностью убедился в его доброжелательности, возбужденно заговорил:

- Пап, скажи, это хорошо хвастаться тем, что у тебя все есть, а у других нет?

- Отвратительно, - убежденно сказал Сергей Дмитриевич. - И у кого же это все есть, а у кого нет?

- Ну, это я так, к примеру. Мы вчера поссорились с Аликом Панковым. - У Панкова мать работает буфетчицей, и он почти каждый день носит в школу шоколадые конфеты и жрет на уроках.

- Выраженьица у тебя! - недовольно заметал Сергей Дмитрие╛вич.

- Ну, ест. Не вижу большой разницы. Девчонки его за это терпеть не могут.

- В общем, вам захотелось шоколных конфет, и вы на Алика в обиде, - засмеялся Сергей Дмитриевич.

- Пап, причем тут конфеты? - обиделся Юрка. - Если ты так...

- Шучу, шучу, - спрятал улыбку Сергей Дмитриевич.

- Он вообще все время хвастается, - недовольно продолжал Юрка.

- Отец Лены Волобуевой был в Москве в командировке, привез сервелат. Лена вчера угостила девочек, а Алик сказал: "Подумаешь, сервелат, нашла чем угощать"... Лучше бы молчал. Если мать в буфете работает, то можно этим пользоваться? А у Генки мать рабочая, на заводе работает. Так Генка копченую колбасу даже по праздникам не ест... Гад Алик.

Ну, не голодный же твой Генка сидит, - возразил Сергей Дмитриевич.

- Причем здесь голодный, не голодный? Зачем выставлять напоказ свою сытую жизнь? Сыр в масле нашелся... Джинсы за сто двадцать рублей, шапка пыжиковая.

- Ну, и вы тогда решили ...

- Ну, мы тогда с Петькой и Лешкой поговорили с ним под лестни╛цей.

- Били? - насторожился Сергей Дмитриевич.

- Нужно очень руки марать, - усмехнулся Юрка. - Поговорили. Сказали все, что о нем думаем.

- Так с чего же ты решил дома бунтовать? - спросил Сергей Дмитриевич.

- Да потому что Алик сказал, что не видит разницы между своей матерью и Петькиным отцом. В том учреждении, где работает Петькин отец, работников каждую неделю отоваривают дефицитными продуктами. Значит, Петькиному отцу можно, а ей нельзя? Зато она покупает продукты в государственном предприятии, а Лешкина мать покупает ворованную колбасу и мясо у жуликов с мясокомбината.

- Ах так! - протянул Сергей Дмитриевич. - Вопрос ясен. Ну, а кто тебя сказал, что наше мясо... ворованное?

- Потому что мать Алки Новиковой мясо тоже у тети Маруси покупает. А Алка слышала, как её мать разговаривала со своей сест╛рой.

- Так что, Алка Новикова тоже с вами заодно?

- Скажешь тоже. Зачем нам с девчонками связываться?

- Ну, хорошо, это понятно. А Петька чего ради бунтует? Я знаю Василия Михайловича, по-моему, порядочный и честный человек... Так что здесь вы перемудрили.

- Ничего не перемудрили, - нахмурился Юрка. - Панков - подлый че╛ловек, и если мы объявляем ему бойкот, то сами должны быть честными.

- Так у вас дело и до бойкота дошло?

- Мы хотим проучить Панкова. Для его же пользы.

- Ну, если для пользы, - развел руками Сергей Дмитриевич и разрешил: - Ладно, воюйте. Не буду отвлекать, учи.

В дверях он остановился:

- Мы с мамой посоветовались. Больше покупать мясо у тети Маруси она не будет. Только не воображай, что ты вывел нас на чистую воду. Просто нам в голову не приходило, что мы делаем что-то незаконное.

У Юрки уши вдруг вспыхнули красными фонариками, и он уткнулся в книгу, чтобы не было видно лица, заливающегося краской. Он был горд от сознания собственной значимости, и ему было приятно, что с ним считаются, но в то же время неловко от того, что он вступил в конфликт с родителями; да дело даже скорее было не в конфликте, а в том, что этот конфликт вдруг разрешился в его пользу.

Юрка подумал о Лешке Себеляеве, представил скандал, который разыграется у него дома, и поежился. Батька у Лешки был человек кру╛той и скорый на расправу, так что вполне может и отодрать. Но Юрка быстро успокоился.

"Ничего, - решил он. - За правое дело всегда страдали".

Орёл, 1980 г.

НАРОДНАЯ МЕДИЦИНА

Кольку Шустикова радикулит подловил, когда он копался в огороде. Нагнулся, чтобы выдрать сорняк и не смог встать. Свет в глазах померк и поплыл разноцветной радугой. Колька охнул, заку╛сил губу и, придерживая бок рукой, на карачках пошел в дом.

Батька, Кондрат Иванович, всю жизнь маявшийся радикулитными приступами, весело сказал:

- Ну что? Нашего полку прибыло?

Иди ты, батя, в баню! - чуть не плача, ответил Колька.

А мать, Полина Степановна, бойкая старушка, аж взвилась.

- Чему скалишься - то, бесстыжий, - налетела она на мужа. - Рад, дурак, ажник зенки замаслились. Ирод корявый. Сам согнулся, так хоть к ребенку сочувствие поимей.

Ребенок, тридцатидвухлетний бугай Колька Шустиков, лежал на боку и ошалело водил по сторонам глазами. Он никогда еще не чувст╛вовал себя таким несчастным и беспомощным как сейчас, и ему было жалко себя.

- Это я в шутку, - не стал связываться с женой Кондрат. Щас в момент вылечу. Пуще прежнего прыгать начнет. Ставь утюг, Полина.