"Баламуты"

Анишкин Валерий Георгиевич

"Баламуты" рассказы

ВАЛЕРИЙ АНИШКИН

БАЛАМУТЫ

Р А С С К А З Ы

Рассказы, составляющие этот сборник, описывают ушедшую советскую эпоху. Герои рассказов живут в то время, которое принято называть "доперестроечным", и весь их быт и поведение определяются и подчинены этим условиям. Но условия могут меняться, а люди все равно остаются прежними со всеми их достоинствами и недостатками.

Главное, что определяет каждый рассказ - это спокойные краски, рельефный портрет героя и настроение.

Для читателя эта книга может оказаться неожиданной, она не только "уходящая натура", но и почти ушедшее мастерство короткой формы, сдержанной и лаконичной.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Реалистический рассказ стал сейчас одним из наиболее трудных жанров. Мало кто из писателей может рассказать простую житейскую историю, не прибегая к помощи фантастики, постмодернистской игре или не уходя в самоиронию.

Спору нет - все это интересно и украшает текст, но иногда хочется "кристальной чистоты литературного вкуса", без приправ и гарнира. Автору-реалисту трудно удержаться: обойтись без морали, без протагониста - именно этим при всем мастерстве славна классическая литература XIX века. Редкий оставлявший записи Охотник мог не подводить в них читателя к некой высшей мысли - и понадобилось полвека, чтобы литература доросла до Чехова и Бунина, отразивших действительность по-настоящему объективно - и при этом ярко.

Рассказы Валерия Анишкина более всего как раз и похожи на именно эти образцы реалистической литературы - в них есть подтекст, но нет обязательного к пониманию вывода. Литература, очищенная от излишнего приема, сейчас кажется непривычной. Не развлечение - здесь нет приключений, не тяжкая внутренняя работа, а живопись "для отдохновения глаз": спокойные краски, рельефный портрет героя и настроение - главное, что определяет каждый рассказ.

Именно поэтому не так важно, что рассказы описывают ушедшую советскую эпоху - с ее выездами на картошку или столь популярным некогда конфликтом "город - деревня". Как ни странно, но именно "устаревший" антураж стал одним из немногих приемов - хотя вовсе не был задуман таковым. Как и у Чехова, ушедший быт оказывается для нас важной чертой действия, чего вовсе не ожидал автор. Детали рассказов сборника вроде рабочих поселков, сейчас уже почти ушедших в воспоминания, превратились в местный колорит. Пусть непривычный - та эпоха закончилась, но еще не исчезла, - но помогающий лучше увидеть героев. Присмотреться к ним не как к типам, лицам из толпы, а увидеть их в их мире, после чего понять, что антураж может меняться, а люди все равно останутся прежними.

Именно это и подчеркивает автор намеренно аскетичными названиями рассказов. Типичные герои в типичных обстоятельствах: "Кража", "Конфликт". "Измена". Конечно, без литературного контекста не обходится: трудно не заметить, к примеру, аллюзий на "Короля Лира" в "Василине". Но при этом они не становятся главным, самоцелью - в рассказе нет игры. Вместо нее честный и тонкий психологический анализ.

Здесь автор, внутренне ограничивая себя, останавливается порой как будто бы на полуслове. Однако вскоре становится понятно, что так и нужно: рассказ не роман, характер не будет раскрываться здесь на протяжении долгой интриги с сюжетными поворотами. Одно событие, в котором, тем не менее, как в классической капле воды, видна оставшаяся за рамками текста жизнь, оказывается зачастую гораздо показательнее иных многословных страниц.

Встретить такую книгу сейчас - неожиданно, она не только "уходящая натура", но и почти ушедшее мастерство короткой формы, сдержанной, лаконичной и от этого тем более яркой.

Литературный рецензент издательства "ЭКСМО"

Алексей Обухов

ОТ АВТОРА

Рассказы, составившие этот сборник, были написаны в конце 80-х, начале 90-х годов прошлого века. Тогда эти рассказы сборником готово было взять издательство "Современник", но редактор просил "уравновесить тяжелое впечатление от них более светлыми и оптимистическими вещами", а также, по мере возможности, убрать водку, которую мои персонажи без меры пьют. "Впрочем, возможно, что без пьянства, которое стало слишком характерным в нашей действительности, уже и не так-то просто давать правду жизни", - вынужден был все же в заключение признать автор письма.

Зам главного редактора журнала "Молодая гвардия", куда я послал подборку рассказов по рекомендации местного литературного объединения, также отмечал, что персонажи вызывают весьма горькие чувства, а отсутствие "положительной программы", способной уравновесить негативную часть, "делает рукопись тяжелой для издательства, обращенного к молодому читателю".

Другими словами, водка, которой было слишком много в рассказах, но которую пьют, как это ни "горько сознавать", и негативная часть, которая существовала в обыденной жизни, но которую требовалось уравновесить, потому что это делало рукопись "тяжелой" для издательства, становились на пути публикации хорошего, по словам редакторов, материала.

Но удивительного здесь ничего не было. Система защищала себя, методы социалистического реализма были в действии и соблюдались неукоснительно. А методы эти предполагали, что жизнь должна изображаться оптимистично.

При Советской власти социалистическое искусство было набором обязательных образцов, и за этим тщательно следили.

Запретным считалось многое, и запреты не должны были проникать в сферу, где развивалось социалистическое искусство. Образцы запретного содержались в спецхранах, куда допускались люди по специальным пропускам. Например, в библиотечных спецхранах можно было таким образом ознакомиться с запрещенной литературой. Если же что-то запретное доходило до массового читателя, то это было переложение, приемлемое для советского читателя, или это запретное сопровождалось соответствующими комментариями или предисловием.

Социальное считалось более важным и значительным, чем отдельный человек. Идеология имела охранительный характер, а все основные вопросы сводились к партийности. Художники должны были служить своими произведениями строительству социализма, т.е. изображать жизнь в свете идеалов социализма. Писатель же должен был выступать и влиять на читателя как пропагандист.