"Баламуты"

Привет от Лены, Татьяны Юрьевны и бабушки. А Алешка передает привет своим рисунком, который я вкладываю в конверт".

И вдруг, как снег на голову, письмо, где свекровь сообщает, что нашла на дом покупателя и, как продаст, сразу приедет. Лена рас╛терялась. Она плакала, упрекала мужа в том, что ему своя семья безразлична, что он не любит сына. Александр успокаивал ее как мог и тоже был расстроен, так как известие это было для него такой же неожиданностью, как и для нее ... Он не мог понять, почему мать так спешно продает дом, несмотря на то что его согласия на это не было.

И тогда Лена написала сама:

"Здравствуйте, Екатерина Акимовна. Мы все были очень расстро╛ены, когда прочитали ваше последнее письмо. Саша не знал, что и думать. Что вас заставило так поспешно продавать дом? Саша вам уже высказал в письме свое мнение на этот счет. Сейчас у нас жить нельзя. В двух маленьких комнатах и втроем тесно. Алешка спит в зале, а в нашей спальне развернуться негде. У Саши сейчас ответственная работа, приходит поздно, очень устает, и ему нужен покой. Он да╛же Алешке не может уделить ни минуты.

Вот все, о чем я хотела написать. Целуем вас. Привет от мамы и бабушки. Ждем вас в гости".

Отправила письмо Лена авиапочтой, не подумав, что до Вязок поездом оно дойдет гораздо быстрее.

После этого письма Екатерина Акимовна окончательно похоронила надежду переехать к сыну и затаила обиду на невестку, видя в ней основную причину того, что не может жить с ними. Историю с продажей дома она выдумала.

В последующих письмах она писала, что дом продавать раздумала, что ей живется хорошо и ничего не нужно, но хочет поглядеть вну╛ка. Успокоенная, Елена приглашала ее в гости

К осени Екатерина Акимовна собралась...

Лена с работы пришла раньше мужа. Обед был готов, и стол накрыт. Екатерина Акимовна чувствовала себя хозяйкой. Она протирала полотен╛цем тарелки и ложки. Пока Лена переоделась и помыла руки, пришел Саша. Он купил по дороге торт, чтобы отпраздновать приезд матери. Вина ни Саша, ни Лена не пили, но у них на всякий случай всегда была бутылка водки и вино, и Лена по случаю приезда свекрови поставила выпивку на стол. Выпив водки, Екатерина Акимовна развеселилась и затянула украинскую "Йихал казак за Дунай". Саша подтянул хорошим баритоном, и Лена с удивлением смотрела на него. Она никогда не слышала, чтобы Саша пел. И ей было немного неловко и за него, и за свекровь. К тому же, дом был панельной, и даже громкий разговор был слышен через стены, и она вздохнула с облегчением, когда допели песню.

Постелили Екатерине Акимовне в зале на диване, а Алешку приш╛лось положить с собой. Александр с Леной был ласковее, чем обычно, стараясь инстинктивно внести мир в дом теперь, когда у них гостит мать, И он, сам того не сознавая, лгал, показывая всем видом, что в тайном союзе против матери, которого, в общем, не было, он был на стороне жены.

- Теперь Алешке спать негде! - сказал он в упрек матери и обрадовался, когда Лена возразила:

- Ничего, Алешке все равно маленький диванчик покупать надо.

- Ты только не переживай. Не век же она гостить будет.

- Да я что, возражаю что-ли? Пусть живет, сколько хочет.

Александр молча погладил руку жены. Он был ей благодарен...

Шел второй месяц, как Екатерина Акимовна жила у сына. Она води╛ла Алешку в сад и забирала его, готовила приличные обеды, в которых на первом месте были настоящие украинские борщи, и не ладила с невесткой.

Ссоры начались уже через несколько дней после приезда свекрови и возникали по всякому поводу. Свекрови не нравилось, как невестка ведет хозяйство: уборку делает кое-как, деньги на продукты тратит не экономно, стирает белье - не кипятит, Алешка без пугови╛цы на курточке ходит. "Дом вести - не лапти плести", - сказала она как-то Лене. Лена огрызалась, просила не совать нос не в свое дело, жа╛ловалась мужу.

Александр жил как на вулкане, метался от одной к другой, мирил, а сам становился раздражительным и дерганым. А у Лены росло раздра╛жение против мужа. Его мать ставила ее как жену и хозяйку ни в грош, и она мстила за это мужу. Временами она почти ненавидела его. И когда он приставал к ней с ласками, она, всегда исполненная желанием, всегда с удовольствием уступавшая ему, теперь грубо отвергала их. По воскресеньям, если муж дежурил, она с Алешкой уходила к своей матери и домой возвращалась только к вечеру, когда муж был уже дома. Татьяна Юрьевна и бабушка к ним не ходили.

Александр весь извелся. Ему жалко было жену, и мать не хотел обижать. Но однажды, когда мать сцепилась с Леной из-за Алешки, - Екатерина Акимовна заявила, что Лена не дает ему есть после сада, и он ходит голодный, на глазах тает, - он взорвался самым неприличные образам, грубо толкнул жену в спальню и, еле сдерживая ярость, под╛ступил к матери:

- Тебе чего не хватает? Ты что, склоки разводить сюда приеха╛ла? Чего ты хочешь? Тебе что, есть не дают? ...

- Ой, люди, сын родной мать убивает, - вдруг дурным голосом закри╛чала Екатерина Акимовна.

Александр в испуге отпрянул:

- Ты что, сдурела что-ли? Кто тебя убивает? Опомнись, ишь, надумала.

Щелкнула английским замком дверь. Это ушла Елена.

А мать голосила:

- Я-то не сдурела. Ты сдурел. Женке даешь волю над матерью измываться ... Я управу тоже найду... Пойду на твою работу. Там по головке не поглядят... И алименты матери платить будете. Я больная пенсионерка... За мать заступиться некому.

Она голосила теперь тоненько и жалостливо.

- Иди, жалуйся, если тебе хочется... А склоки не разводи. Не нравится - уезжай.

- Буду жить, сколько захочу. Поробуй, выгони. Я тебе мать, не имеешь права.

- Тебя никто не гонит.

Александр затравлено посмотрел на мать, хотел что-то сказать, но, передумав, махнул рукой и пошел к вешалке. Оделся и вышел, силь╛но хлопнув дверью.

Лену Александр нашел у Татьяны Юрьевны. Она сидела на диване, глаза были красные от слез. Алешка, который ночевал в субботу у бабушки, испуганно жался к матери.

Когда вошел Александр, Татьяна Юрьевна укоризненно посмотрела на него и, ничего не сказав, вышла в другую комнату.

- Ну хватит, пойдем куда-нибудь сходим! - сказал Александр, дотрагиваясь до Лены рукой. Лена уткнулась в его плечо и снова запла╛кала.

Вечером все сидели за столом и делали вид, будто ничего не случилось. В конце ужина Екатерина Акимовна, пряча глаза, сказала сыну:

- Загостилась я у вас. Домой поеду. Ты бы, сынок, мне билет на поезд взял.

- Что торопишься? - испытывая неловкость, спросил Александр. - Пожила б еще. Тебя же никто не гонит.

- Нет, поеду! Пора и честь знать. Да и дом без присмотра.

- Соседи же смотрят.

- Соседи соседями, а без хозяина дом сирота.

- Ну, как хочешь. Я тебе билет на субботу закажу. Недельку еще погостишь.

Скандал, после которого у всех остался неприятный осадок, на время отрезвил, и Екатерина Акимовна с Леной теперь старались ус╛тупать друг другу. Но отношения оставались натянутыми, и только пом╛ня, что свекровь вот-вот уедет, Лена сдерживала себя, хотя непри╛язнь к ней не проходила,

И ни разу Лена не попыталась понять ее, поставить себя на ее место.

Как-то, когда Лена была на работе, Екатерина Акимовна доста╛вала из кладовой трехлитровую банку с компотом. Банка стояла в глу╛бине на верхней полке, и чтобы достать ее, Екатерине Акимовне приш╛лось стать на стул. Она с трудом дотянулась до банки, достала ее, но когда стала слезать, банка выскользнула из рук и, грохнувшись о пол, разлетелась на части. Екатерина Акимовна не на шутку перепу╛галась. Она собрала осколки и поспешила вынести в мусорный ящик, тщательно вытерла пол и стала со страхом ждать прихода невестки. Когда Лена пришла на обед, Екатерина Акимовна, стараясь угодить ей, суетилась, предупреждая каждое ее движение, подавая нож, под╛ставляя хлеб; моментально убрала тарелку из-под борща и тут же поставила второе. А когда Лена поела и собралась уходить, Екатери╛на Акимовна напугала ее, заголосив вдруг: