Потерявшиеся в России

Глава 15

Ко дню примирения Мила спекла пражский торт. Торт не требовал больших затрат: банка сгущенки, пачка маргарина (конечно, лучше бы сливочное масло, но, как говорится, по доходам и расход), стакан муки, да немного молока; ну, само собой, стакан сахара. А получалось очень вкусно. Мила, как посоветовал Семеныч, купила бутылку не очень дорогого муската, подумала и в кондитерском от-деле взяла небольшую коробку 'Ассорти'.

В преподавательской собрались часам к пяти. Жен-щины быстро накрыли стол. Нарезали вареную колбасу, открыли консервы 'Ставрида в томате' и 'Частик в томат-ном соусе'. Кто-то принес банку соленых огурцов, кто-то вареной целой картошки и вареные яйца. Быстренько сде-лали салат 'Оливье', без которого, как известно, в России ни один праздник не обходится. Поставили водку, три бу-тылки сухого вина и водрузили в центр Милин 'Пражский торт'.

Выпили за праздник. Когда закусили, встал Владимир Сергеевич и сказал:

- Праздников у нас много, а вот новых сотрудников мы принимаем не так уж часто. Я предлагаю выпить за нашего нового товарища Людмилу Витальевну. Давайте пожелаем ей успехов в ее работе на нашей кафедре.

- За вас, Милочка, - поднял стаканчик с водкой Семе-ныч. - Искренне желаю вам счастья в наше непростое вре-мя, и оставайтесь всегда такой же искренней и доброй, ка-кой вы нам показались за то недолгое время, которое у нас работаете.

К Миле потянулись стаканы, она со всеми чокалась, лицо ее раскраснелось; и от дружеского участия, и от теп-лых слов в ее адрес, она растрогалась, и слезы выступили на глазах.

За столом понемногу выпивали, ели и вели неспеш-ные разговоры. Все было чинно и не так шумно, как в Ми-линой компании, где каждый спешил высказаться, не со-глашался, перебивал, и часто внимание привлекалось не аргументом, а голосом. Но и здесь простой разговор быст-ро перешел в привычное русло обсуждения политических и экономических проблем. Это были проблемы насущные, они касались всех и каждого и обсуждались везде и всеми, не оставляя равнодушных. Говорили об инфляции, о том, что цены растут, а зарплаты не поспевают за ценами, и преподавателям жить становится все труднее.

- Что ж вы хотите? - заметила химичка Алла Давы-довна. - За три года все продукты питания подорожали в пять раз. А рыба теперь стоит столько же, сколько и мясо.

- Ну, вы забыли, как после девяностого года, букваль-но за три года цены выросли в две-три тысячи раз. Ничего, выжили. Как говорится, Бог не выдаст - свинья не съест.

- Вы, Семеныч, - вечный и неисправимый оптимист, - усмехнулась Инна Васильевна.

- А знаете, - сказал Владимир Сергеевич. - У дисси-дента Владимира Буковского спросили как-то про жизнен-ную выносливость советского человека, и он ответил, что по привычке к стрессам и перегрузкам советский человек даст несколько очков вперед западному, разнеженному своим комфортным существованием?.. Вот Америка - страна удобная, богатая, жизнь в ней, по нашим представ-лениям, беспроблемная. Люди там не привыкли к стрес-сам... Но если все-таки доведется им заболеть, то они со-вершенно не знают, как свой недуг преодолевать... У сосе-да собака сдохла - он уже вынужден к психоаналитику ид-ти, потому что у него нервный срыв... И это понятно: ведь, чтобы развиваться, необходимо сопротивление, которого он не имел... В этом отношении более выносливы англи-чане, потому что живут в более неудобных условиях и, вроде нас, сами создают себе трудности.

- Это как же? - удивился Семеныч.

- Да вот, например, после войны в их экономике, ко-гда был силен социалистический элемент, многое было на-ционализировано, и все, что было национализировано, ра-ботало из рук вон плохо. И только с приходом к власти Тэтчер стало что-то меняться. То, что она денационализи-ровала, стало, наконец, работать нормально, а то, что не смогла, по-прежнему работает 'через пень колоду'. По сей день неденационализированный железнодорожный транс-порт работает в Англии примерно так же, как в России в гражданскую войну. Кстати, это еще раз говорит о том, что для любого государства главное - нормальная экономика. Экономика же по социалистическому принципу - нигде не работает.

- Что нам ваши англичане? Вы, Владимир Сергеевич, лучше скажите, сколько русскому человеку еще терпеть?.. Всю жизнь впроголодь. Всю жизнь ишачили, и всю жизнь терпели. То война, то послевоенная разруха, то объявили 'развитой социализм'. Что за 'развитой', почему 'разви-той'? Теперь перестройка. И все обещают, что скоро будет лучше. - Пожилая лаборантка Мария Григорьевна с уста-лым лицом и жилистыми руками рабочей налила себе в стаканчик водки и выпила, не дожидаясь общего тоста.

- Господи! Хрущев уже и коммунизм объявлял, а си-дели без хлеба, - безнадежно манула рукой Алла Давыдов-на.

- Мария Григорьевна, золотце мое, - мягко сказал Се-меныч. - Ну, не может такого быть, чтобы мы не стали жить достойнее. Россия, богатая недрами, умами и несрав-ненным культурным наследием страна, должна снова воз-родиться.

- Как птица Феникс из пепла, - с иронией добавил Владимир Сергеевич.

- Как птица Феникс, - серьезно повторил Семеныч.

- Семеныч, - горячо возразил Владимир Сергеевич. - Эта богатая страна как торговала сырьем, так и торгует, как жила все семьдесят лет Советской власти за счет нефти и газа, так и продолжает жить. Кокорев, стоявший у исто-ков создания нефтяной промышленности в России, в отли-чие от нас, продавал не сырую нефть, а только продукт вы-сокой очистки - керосин, который превосходил по качест-ву все западные аналоги, и доказывал, что, пока страна вы-возит, например, хлеб зерном, а не мукой, будет оставаться сырьевым придатком Европы. Мы и развалились-то не в последнюю очередь оттого, что жили за счет нефти, а ко-гда мировые цены на нефть опустили, то тут-то нам 'кир-дык' и пришел.

- Я не знаю, из-за нефти или нет, страну, в конце кон-цов, разваливали люди, которые находились у власти, - со страстностью пассионарии заговорила Инна Васильевна. - Я вижу, что творится сейчас, и сравниваю с тем, что было. Наша страна не была криминальной и мафиозной, мы име-ли самодостаточную культуру, мы были самой читающей, хотя и не самой сытой, страной. И мы едва ли не созна-тельно вдруг лишились этих ценностей.

- В искусстве преобладал надуманный 'социалисти-ческий реализм', образование чаще всего не имело прак-тического применения, а самой читающей страной мы бы-ли только потому, что нас насильно заставляли читать 'Правду', 'Известия', 'Труд' и, выходившие миллион-ными тиражами, литературные опыты товарища Брежнева и других марксистов-ленинистов, - с сарказмом возразил Владимир Сергеевич.

- Да, было. Но наша литература и искусство и были такими высокими потому, что следовали настоящим идеа-лам, воспевали настоящую, а не суррогатную любовь. И часто то, что запрещалось у нас в реальной жизни, поощ-рялось в искусстве и литературе.

- Вы это, Инна Васильевна, к чему? Что, очень хоро-шая власть была? - усмехнулся Владимир Сергеевич.

- А сейчас хорошая? - в голосе Инны Васильевны бы-ла насмешка. - Не капитализм, не социализм. Одним сло-вом, бардак.

- Мрачно, - сказал Владимир Сергеевич.

- Мрачно, - согласилась Инна Васильевна. - Ни в од-ной другой стране, ни в какой другой исторический период такого, чтобы свободным людям не платили за их труд, не было. А вот у нас не платят.

- Как говорится, наши недостатки являются продол-жением нашей зарплаты, - засмеялся Владимир Сергеевич. - На эту тему есть анекдот: 'Рабам давали еды и одежды ровно столько, сколько им хватало для того, чтобы они могли продолжать работать. Ничего существенного в принципах формирования зарплаты с тех пор не измени-лось'.

Все засмеялись. Только Мария Григорьевна остава-лась серьезной.

- Народ звереет, - сказала она сердито.

- Народ - ладно, - подала голос молодая преподава-тель биологии Татьяна Вдадиславовна, не принимавшая участия в разговоре. Она слушала и, пока другие говорили, налегала на конфеты 'Ассорти'. - А вот дикий случай. На асбестовой фабрике в Свердловской области произошло 'куриное побоище', в котором участвовало с обеих сторон около ста тысяч кур. Мирные несушки насмерть забили около сорока тысяч своих сородичей. По мнению специа-листов, причина побоища до обидного банальна: нехватка кормов для всего поголовья.