Потерявшиеся в России

- Не знаешь, Юрка дома? - спросил Виталий Юрье-вич.

- Был дома, сейчас не знаю, - пожала плечами Татья-на.

- А где ваша Тоня? - спросила про Татьянину дочку Ольга Алексеевна.

- А в городе, - беззаботно махнула рукой Татьяна. - К какому-то чечену прибилась. С ним живет.

- Так ей же еще пятнадцати нет, - удивилась Ольга Алексеевна.

- Пятнадцать уже есть, - возразила Татьяна. - А пусть живут. Хоть в городе, А здесь что?

Ольга Алексеевна недоуменно пожала плечами.

- Ладно, Тонь, сказала она, - приходи завтра с Нико-лаем. Пообедаем вместе.

- Спасибочки, приду, - рот Татьяны растянулся в до-вольной улыбке. Она любила приходить к ним на дачу, ко-гда для Николая была там работа, но ей всегда требовалось отдельное приглашение, и она стеснялась и ждала, когда они сами скажут, чтобы приходили вместе.

- Зачем ты дал Кольке денег? Это похоже на то, что ты спаиваешь человека, - стала упрекать мужа Ольга Алек-сеевна, когда они шли к дому соседа Николая Юрки.

- Брось, Оль. Мы их почти пять лет знаем. Ему нужно выпить, и он выпьет, дам я ему денег или нет. Отработает. А то будет по деревне лазить.

Юркин дом с крышей, покрытой шифером, выглядел солидно, стоял на высоком фундаменте, но больше похо-дил на странную крепость, потому что стены возводились из заливного бетона, а, кроме того, хозяин каждый год что-то подстраивал то с одной стороны, то с другой; и выходов и входов у Юрки было несколько, как у крота, и вели они из жилой части дома во все сараи, в гараж, где стоял ста-ренький мотоцикл, купленный как металлолом, восстанов-ленный своими руками для сына, и в мастерскую с верста-ком и разными инструментами вплоть до сварочного аппа-рата. Двор отгорожен был невысокой метровой анодиро-ванной сеткой, ворота и калитка сварены из толстого пяти-десятимиллиметрового уголка. Во дворе стояла сварная же теплица без стекол, и торчали два высоченных столба с пе-рекладиной для качелей. Ограда уходила вниз холма, на котором стоял дом, и от холма никакой пользы не было, просто хозяин пометил себе ту территорию, на которую лег глаз. С таким же успехом он мог бы отмерить и в де-сять раз больше, если бы хватило сетки. Земли вокруг ле-жало немерено, с лугами, речкой, посадками, рощами. Здесь каждый имел участок под огород не меньше гектара, а хочешь, бери два, да только, кому они нужны, если не обработаешь.

Вид с холма открывался невероятно красивый. В ка-кую сторону ни глянь - картина, которая так и просится на холст. Внизу - заливной луг, по которому вьется проселоч-ная дорога, и мосток через узенькую речушку. Дорога вела в соседнюю деревню, Грачевку, расположенную на не-большой возвышенности. Из Грачевки, особенно в ранние утренние часы, доносился собачий лай, мычание коров, по-звякивание ведер и голоса сельчан, перекликающихся друг с другом. Справа синел в дымке лесок, где грибов и ягод было невидимо. Для горожанина - рай земной, но все это привычно и обыденно для сельского жителя. И он прозяба-ет в этой красоте.

Юрка сидел в яме, которую выкопал рядом с домом под погреб. Яма уже была залита бетоном и вела, естест-венно, в дом, и это превращало погреб в катакомбы или обширное убежище на случай атомной войны. Рядом ле-жали бетонные плиты для перекрытия. Увидев Виталия Юрьевича, Юрка вылез из ямы. Тощее, но жилистое и гиб-кое тело Юрки украшали наколки, отчего голое до пояса тело отливало синевой. Здесь была и русалка с женскими грудями и рыбьим хвостом, и орел, несущий жертву в виде голой женщины, и могила с крестом, и... черт знает, что еще. Юрка когда-то сидел. За что, Виталий Юрьевич не спрашивал, а Юрка не любил об этом вспоминать. Раз только, когда зашел разговор о тюрьме, от которой у нас, как и от сумы, нельзя зарекаться, он поморщился и сказал, что сидел недолго и по глупости. Больше этой темы они не касались.

- Пойдем в дом, Виталий Юрьевич, - позвал Юрка.

Дома у Юрки с прошлого года ничего не изменилось. На кухне стоял тот же старый прямоугольный стол под вы-тертой клеенкой, две табуретки у стола, и два облезлых кресла с деревянными ручками. Стены были выложены самодельным кафелем с золотым тиснением по синему фо-ну... Юрка за многое брался, многое умел, но все затеи его оканчивались ничем. Он быстро охладевал к очередной за-тее, уходил в запой, выходил из него с новой идеей и со страстью принимался за ее осуществление, пока опять не терпел крах. Так было с кафелем, который он задумал про-давать в деревне, так получилось с кроликами, идеей раз-ведения которых он увлек председателя, и тот под идею выделил ему деньги на сетку для клеток и на корм. Из крольчатины Юрка собирался делать тушёнку, для которой уже стал собирать пол-литровые стеклянные банки и купил тысячу металлических крышек за счет колхоза. Кролики через полгода отчего-то передохли, и Юрка бросил это де-ло, а председатель после этого не то, что здороваться, на порог сельсовета перестал его пускать.

- Подожди, Виталий Юрьевич, сейчас чифирчику сва-рю. Я ж неделю уже не пью, а без чифира, ты знаешь, не могу.

Юрка достал пачку чая, высыпал ее в литровую эма-лированную кружку, залил водой и поставил на газ.

- У Кольки были? - спросил Юрка.

- Заходили, - ответил Виталий Юрьевич.

- Пьяный? - поинтересовался Юрка.

- Пьет, - неохотно пояснил Виталий Юрьевич.- Татья-на говорит, неделю.

- Да какая неделя? Кабы не месяц! - сообщил Юрка. - Точно дом пропьют.

- Какой дом? - удивилась Ольга Алексеевна.

- Так у Таньки дом в Грачевке. Они этот дом продают.

- А как же Тьянина дочь? Они же не имеют права. Ущемляется право ребенка.

- Какой ребенок! - засмеялся Юрка. - Ее здесь, в де-ревне уже все мужики, прошу прощения, Ольга Алексеев-на, переимели. И в город уезжала, по несколько дней до-мой не показывалась. Теперь, говорят, с каким-то чучме-ком снюхалась, с ним, вроде, живет. А он на базаре фрук-тами торгует.

- Ну, все равно. Мало что случится? Ей жить-то где-то надо, - пожалела девочку Ольга Алексеевна.

- Да Колька вроде все устроил, прописал Таньку с Тонькой и все что нужно оформил,... Пропьют дом, как пить дать. Это они еще деньги не получили. Дай только деньги в руки попадут, - уверенно сказал Юрка.

- А ты как? - поинтересовался Виталий Юрьевич. - Где домочадцы? Жена на работе?

- Ушла от меня Алка, подлюга. С дочкой к матери ушла. А мы с Пашкой вдвоем хозяйничаем. Я последний раз, когда запил, побил ее. Мне давно говорили, что она к мужику одному ходит. Да это, хрен с ней, пусть ходит. Только на посмешище зачем выставлять? Вся деревня зна-ет... Я пошел к тому, знаю я его. Так, мол, и так, ты чего к моей бабе лезешь? А ты, говорит, пропил свою бабу. Я ему в рыло, а они с брательником меня и отму..., прошу про-щения, отходили... Ну, это я пьяный был. Теперь трезвый пойду. Меня в деревне знают. Когда я трезвый, меня трое не осилят. Я как угорь, меня не зацепишь. А один на один еще никто не одолел.

- Брось, не связывайся, - посоветовал Виталий Юрье-вич. - Ты тоже виноват... Этим жену не вернешь.

- Да я и возвращать не хочу. Мало что ли баб в дерев-не? Девки молодые сами лезут... А только не срами! - уп-рямо стоял на своем Юрка. - А мужика я уделаю. Он меня попомнит.

- Ну и сядешь! - попытался вразумить Юрку Виталий Юрьевич.

- Не сяду. Моя правда.

- Да какая ж правда, если ты пьешь? - возмутилась Ольга Алексеевна.

- Я пить пью, а дело знаю. Это Колька не просыхает. А я напился, утром встал, и мне похмеляться не надо. Только чифиру выпью и пошел...А насчет пьянки. Зимой мы поспорили с Кузьмичом, его дом стоит за Колькиным, у шоссе. Сам-то он малопьющий. А его жена и говорит: 'Юр, ты пьешь, как лошадь, ты дня без водки не прожи-вешь'. Тут я взвился: 'спорим, говорю, что раньше твой Кузьмич выпьет, чем я'. Тут Кузьмич обиделся: я, мол, мо-гу вообще не пить. И поспорили мы на пять тыщ на полго-да. Кто первый выпьет, тот проиграл.

- Кто ж проиграл? - смеясь, спросила Ольга Алексе-евна.

- А никто. Три месяца не пили. Ни я, ни Кузьмич. Мне что? Я чифирчику заварю и нормально. Выпить, конечно, тянуло, но не так уж, чтоб невмоготу. Потом Кузьмич го-ворит: 'Юр, может, ну ее совсем с этим спором. Праздник скоро. Все пьют, а мы как дураки ходим'. Ну, мы с ним, не дожидаясь праздника, и долбанули. В общем, нажрались - лучше некуда... Однако, Виталий Юрьич, хоть я и выпи-ваю, в работе никого не подвел. Если обещал - сделаю.