Потерявшиеся в России

- Кстати, - уже у порога сказал Алексей Николаевич, обращаясь к Виталию Юрьевичу. - Ни в одной стране ин-теллигенты не натворили так много бед, как в России. Они раскачали лодку в XIX веке.

- Зато лучшие представители интеллигенции сделали для России много, - не остался в долгу Виталий Юрьевич.

- Леш! - Ольга Алексеевна укоризненно посмотрела на Алексея Николаевича.

- Всё, всё, - Алексей Николаев прижал руки к груди. - Оль, надумаете, ждем. Тогда, если что, позвоните, - напом-нил Алексей Николаевич.

- Да я уж Вере сказала. Сегодня никуда не пойдем. Давайте в следующий раз.

На том и расстались.

Глава 9

Автобус был переполнен и те полчаса, которые они ехали на дачу, им приходилось стоять, тесно прижавшись друг к другу. Рюкзак и сумка на колесах лежали в ногах и мешали менять позу. Время от времени Виталий Юрьевич перемещал тяжесть тела с одной ноги на другую, менял руки, держась за ручку кресла, у которого они стояли, и считал минуты, которые медленно текли, наглядно под-тверждая теорию относительности. В летний сезон они с Ольгой Алексеевной старались уехать ближе к вечеру, ко-гда дачный народ уже возвращался в город, и автобусы в сторону дач шли полупустыми. Но сегодня им нужно было зайти к своим деревенским знакомым с утра, чтобы застать их трезвыми, пока похмелка не переросла в новый запой.

Автобус, наконец, вкатился в деревню и остановился у сельмага. Народ вывалил наружу и, растянувшись цепоч-кой, потопал по лужам, скользя по грязи. Виталий Юрье-вич с Ольгой Алексеевной пошли назад по шоссе к жилью своих знакомых.

Два дома стояли рядом на отшибе. Небольшой домик Николая со стенами, обитыми фанерой, и с крышей в за-платах толи, стоял почти вплотную к изгороди, составлен-ной из спинок железных кроватей, листов ржавого железа, металлических пластинок, выброшенных в металлолом по-сле отштампованных из них форм, и каких-то еще железяк, попавших под руку.

Они открыли калитку, подняв ее и отведя в сторону, потому что калитка не висела на петлях, а стояла на земле, прикрученная к столбу проволокой, и столкнулись лицом к лицу с Татьяной, сожительницей Николая.

- Юрьич! - обрадовалась Татьяна. - Ольга Алексеев-на!

И зашептала, испуганно оглядываясь на двери:

- Колька совсем рехнулся. Неделю пьет без продыху. Хоть бы вы ему, Юрьич, сказали. Вас он послушается. Буянит, дерется. Вон, в стекло кастрюлей запустил.

Действительно, одно окно было заткнуто подушкой, и она пузом торчала из створки. Они зашли в дом.

- Здорово, Юрьич! - осклабился в улыбке Николай, показывая щербатый рот. - А я думаю, зайдет или нет. А ты зашел, значит. Молодец.

- Николай уже успел похмелиться и находился в доб-ром расположении духа. Подбородок его был стесан, нос разбит, а нижняя губа припухла.

- Где это тебя угораздило? - сочувственно спросил Виталий Юрьевич.

- Да ерунда, землю пахал! - хохотнул Николай.

- Ночью в уборную пьяный вставал. Так от кровати до дверей летел, - выдала Татьяна.

- Цыц! Поговори у меня! Ну-ка, сгинь с глаз! - при-крикнул Николай, и Татьяна, что-то ворча невнятно, скры-лась в комнате. - Садись, Юрьич. Ольга Алексеевна.

Николай сидел на разбитом топчане, застеленном тряпьем. Это было подобие кухни, потому что напротив топчана стояла печь с двумя конфорками, а у самых дверей - колченогий стол, застеленный рваной клеенкой. С об-шарпанных стен свисали клочья обоев. На полу валялись окурки. Кроме кухни со спальным местом была еще одна, сравнительно большая комната, где располагалась допо-топная полутораспальная железная кровать, стоял засален-ный диван, два стула и черно-белый ламповый телевизор 'Рекорд', который, как ни странно, еще работал.

- Чего надо сделать, Юрьич? Ты говори. Для тебя сде-лаю... Только, если по земле. Ты знаешь. А если по желез-кам, то к Юрке, - с пьяным задором, стараясь быть внуши-тельным, пообещал Николай.

- По земле, Коль! Надо поставить столбы для изгоро-ди. А то лежат в сарае уже года три, ржавеют. Да как бы ни поворовали. И одну соточку вскопать нужно.

- Сделаем, Юрьич! Но не сегодня. Сегодня не могу. Сегодня я еще гуляю.

- А ты всю неделю гуляешь! - высунулась из комнаты Татьяна. - Я его уже боюсь, Юрьич. Он ночью просыпает-ся и, если самогонки не осталось, кричит, скрипит зубами и бьется об пол. Лихует!

- Брысь, отсюдова! Смойся с глаз, сказал, - снова цыкнул на Татьяну Николай. - Сама жрешь не меньше мое-го.

- Во, дурак, - возмутилась Татьяна. - Я выпью, так знаю свою меру, а ночью, тебя, бесстыдника, караулю, чтоб не сдох.

Татьяна опять скрылась в комнате.

- Ты, Николай, все же как-нибудь с этим делом полег-че, - счел необходимым заметить Виталий Юрьевич.- Ну, хоть перерыв делай, что-ли, если совсем без этого не мо-жешь... Так ведь и помрешь, не заметишь.

- И помру, - серьезно сказал Николай. - У нас в де-ревне каждый год от водки помирают... А кому я нужен, Юрьич? Я же сирота горькая. Вот Танька только и жалеет, - на глазах Николая появилась пьяная слеза. Он немного помолчал, жалея себя, и вдруг весело заключил. - Да и Таньке я на хер не нужен.

Ольга Алексеевна смущенно опустила глаза.

- Здесь, Юрьич, скажу тебе, по пьяни чего только не бывает. В марте, шоссейка уже подсохла, Сенька, бабки Тони сын, на той стороне дороги живет, ты у нее в про-шлом году молоко покупал. Так вот, Сенька и Толян, этого ты не знаешь, он из Грачевки, выпили и заспорили, кто первый свернет на мотоцикле. Ночью разъехались и на-встречу друг другу на всей скорости.

- И что же? - нервно спросила Ольга Алексеевна и, предугадывая ответ, покрылась, как от озноба, мурашками.

- Никто не свернул, - довольно заключил Николай. - Лоб в лоб, и оба насмерть.

- Господи, что ж мы за дураки такие? - покачала го-ловой Ольга Алексеевна.

- То-то, я смотрю, на столбе венок висит, - вспомнил Виталий Юрьевич. - Молодые ребята-то?

- Да и одному и другому в армию идти... А Ваську, Юрьич, помнишь? Мы с ним тебе помогали фундамент за-ливать.

- Помню, конечно, помню, - кивнул Виталий Юрье-вич.

- Помер зимой. Не проснулся.

- Он же с тобой где-то одного возраста, - сказал Вита-лий Юрьевич.

- Моложе на год.

- Вот видишь, Николай. Сам понимаешь все. Останав-ливайся, выходи из этого. Давай-ка завтра приходи с утра. Мы сегодня с ночевкой. Ольга Алексеевна обед пригото-вит.

- Приду, о чем разговор? Завтра, как штык. Только, Юрьич, - Николай замялся. - Это. У тебя нет ничего с со-бой?

- С собой нет. На даче есть, - развел руками Виталий Юрьевич.

- Ну, тогда, Юрьич, дай две тыщи рублей. Завтра рас-считаемся.

- Коля, - попробовала направить мужика на путь ис-тинный Ольга Алексеевна. - Ты сейчас опять заведешься, а завтра голова болеть будет, похмеляться начнешь.

- Похмелюсь я обязательно, - заверил Николай. - Без этого я работать не смогу. Но вы, Ольга Алексеевна, будь-те спокойны. Я завтра все вам сделаю.

Виталий Юрьевич вынул из кармана деньги и дал Ни-колаю две тысячи рублей.

- Коля, ты помнишь, какой ты был, когда из армии вернулся? Мы тогда с тобой познакомились. Здоровый, красивый.

- Это после Чечни? - усмехнулся Николай. - Эх, Юрьич, нашел, что вспомнить. Это как в школе учили: 'дела давно минувших дней'

Лицо Николая стало серьезным, и он посмотрел на Виталия Юрьевича неожиданно трезвым взглядом.

- А пошли они все на ...

И он грязно выругался так, что Ольга Алексеевна от неожиданности вздрогнула и покраснела. И было в этом мате такое безнадежное отчаяние и правда, которой он за-клеймил кого-то, кого считал виноватым во всей своей пропащей жизни, что ни Виталий Юрьевич, ни Ольга Алексеевна не осмелились сделать какое-либо замечание своему деревенскому приятелю, считая это бестактным со своей стороны.

За калитку их проводила Татьяна.