Страница 4 из 8
Я был наедине с ней, и моя судьба зависела только от меня самого.
— Я могу расслабиться, — сказал я, — но должен думать и о своей работе. Если ваш отец когда-нибудь обнаружит, что я кручусь рядом с вами, он сразу меня выгонит. Причем он позаботится, чтобы я до конца своих дней не устроился ни в одну газету.
— А вы что, крутитесь рядом со мной? — Она сделала удивленные глаза.
— Вы знаете, что я имею в виду.
— Откуда он узнает?
— Если меня видели, когда я входил к вам или выходил отсюда, он может об этом услышать.
— Значит, вам надо быть осторожным, чтобы вас не видели. Это не так трудно.
— Моя работа очень много для меня значит, Хелен. Это моя жизнь.
— О вас нельзя сказать, что вы человек романтического склада, не так ли? — рассмеялась она. — Мои итальянцы не думают ни о какой работе, а думают только обо мне.
— Не хочу разговаривать о ваших итальянцах.
— О, Эд, ну сядьте же, расслабьтесь! Сейчас-то вы здесь, и стоит ли так напрягаться?
Я сел, думая про себя, что совсем сошел с ума, если сюда приехал.
Она подошла к бару:
— Как насчет рюмки виски или водки?
— Виски, пожалуй.
— Кстати, пока не забыла: вы не посмотрите эту кинокамеру? Я купила ее вчера и что-то не могу с ней справиться. Вы разбираетесь в камерах?
Она махнула рукой в сторону кресла, на котором лежала в кожаном футляре дорогая шестнадцатимиллиметровая кинокамера. «Пэйлэрд болекс» с тремя сменными объективами.
— О! Вот это вещь! — воскликнул я. — Что вы хотите с ней делать, Хелен? Она стоит кучу денег.
Хелен рассмеялась:
— Действительно, она недешево мне обошлась, но я давно хотела иметь кинокамеру. У женщины должно быть хотя бы одно хобби, как по-вашему? — Она бросила в стаканы лед. — Хочу запечатлеть на память свое пребывание в Риме.
Я повертел камеру в руках. Мне вдруг пришло в голову, что она живет слишком хорошо при тех небольших деньгах, которые ей высылает отец. Судя по ценам на жилье в Риме, эта квартира должна ей обходиться примерно в сорок долларов в неделю. Я посмотрел на бар, заполненный разными напитками. Как она зарабатывает себе на такую роскошную жизнь? И эта дорогая кинокамера…
— Вам кто-то оставил наследство?
Ее глаза блеснули, и она немного смутилась, но только на мгновение.
— Я бы этого очень хотела. А почему вы спрашиваете?
— Не мое дело, но все это достаточно дорого стоит, не так ли? — Я обвел рукой комнату.
Она пожала плечами:
— Наверное, да. Отец мне помогает. Ему хочется, чтобы я так жила.
Говоря это, она не смотрела на меня. Даже если бы я не знал, сколько на самом деле дает ей отец, ее ложь была видна невооруженным глазом. Хотя я и оставался в недоумении, но понял, что это не мое дело, и переменил тему разговора.
— А что случилось с вашей камерой?
— Она не включается.
Ее палец коснулся тыльной стороны моей ладони, когда она показывала камеру.
— Дело в предохранителе, — сказал я. — Вот здесь. Нажимаете вниз, и камера начинает работать. Предохранитель нужен для того, чтобы моторчик случайно не включился.
— О господи! Я уже собиралась нести ее обратно в магазин. Наверное, мне надо было повнимательнее читать инструкцию. — Она взяла у меня камеру. — Никогда не разбиралась во всей этой механике. Смотрите, сколько я купила пленки. — Она показала на коробки, лежавшие на столе.
— Вы ведь не собираетесь все это использовать в Риме, не так ли? — спросил я. — Здесь достаточно пленки, чтобы снять всю Италию.
Она посмотрела на меня немного странно и, как мне показалось, не без коварства во взгляде.
— Большинство из них я приготовила для Сорренто.
— Сорренто? — удивился я. — Вы собираетесь в Сорренто?
Она улыбнулась:
— Не только у вас каникулы. Вы никогда не были в Сорренто?
— Нет. Так далеко на юг я никогда не ездил.
— Я сняла виллу неподалеку от Сорренто. Она очень симпатичная и совершенно уединенная. Два дня назад я летала в Неаполь и все устроила. Даже наняла одну женщину из ближайшей деревни, чтобы она мне прислуживала.
У меня вдруг возникло ощущение, что она не может говорить мне все это без причины. Я пристально посмотрел на нее.
— Любопытно, — сказал я. — Когда вы уезжаете?
— Тогда же, когда вы уезжаете в Ишию. — Она положила кинокамеру на стол, подошла ко мне и села рядом на диван. — И, как и вы, я отправляюсь одна.
Она посмотрела на меня. Ее призывный взгляд заставил мое сердце стучать быстрее. Она потянулась ко мне, ее большие красные губы раскрылись. Не успел я понять, что делаю, как она оказалась в моих объятиях, и я начал ее целовать.
Вдруг я почувствовал, как ее руки отталкивают меня. Я отстранился и встал.
— Это сумасшествие, — сказал я, дыша, как старик, только что поднявшийся по лестнице, и стер ее помаду со своих губ.
— Это сумасшествие в Риме, — ответила она, — но не в Сорренто.
— Но послушайте… — начал было я, но она подняла руку, чтобы остановить меня.
— Я знаю, что ты думаешь обо мне. Но я не ребенок. Я чувствую то же, что и ты, — сказала она. — Поехали со мной в Сорренто. Я сняла виллу на имя мистера и миссис Дуглас Шерард. Ты будешь мистером Шерардом, американским бизнесменом в отпуске. Неужели ты не хочешь провести месяц со мной — чтобы мы были только вдвоем?
— Но мы не можем это сделать, — сказал я, зная, что нет никаких причин, которые могли бы этому помешать. — Мы не можем бросаться в этот омут…
— Не будь таким осторожным, дорогой. Мы никуда не бросаемся. Все хорошо продумано. Я отправлюсь туда на своей машине. А ты приедешь через день на поезде. Это очень симпатичное местечко. Вилла стоит на холме и смотрит на море. По крайней мере на четверть мили вокруг других вилл нет. — Она поднялась на ноги и взяла крупномасштабную карту, которая лежала на столе. — Сейчас я тебе покажу, где это. Видишь отметку на карте? Место называется Белла Виста — красиво звучит? Там с террасы виден залив. В саду растут апельсины, лимоны и виноград. Тебе там понравится.
— Я поеду, Хелен, — промолвил я. — Наверное, мне там понравится. Надо быть совсем идиотом, чтобы отказаться, но что с нами будет через месяц?
— Если ты беспокоишься, не жду ли я, что ты на мне женишься, то можешь не волноваться, — рассмеялась она. — На ближайшие несколько лет замужество у меня не запланировано. Я даже не могу сказать, что люблю тебя, Эд, но точно знаю, что хотела бы провести с тобой этот месяц.
— Мы не можем это сделать, Хелен. Неправильно…
Она прикоснулась пальцами к моему лицу.
— Оставайся лучше сейчас моим дорогим, а? — Она погладила меня по щеке. — Я только что вернулась из Неаполя и очень устала. Здесь больше не о чем говорить. Я обещаю, что ты будешь в безопасности. До двадцать девятого нам встречаться больше не надо. Я буду ждать тебя в три тридцать на станции в Сорренто, когда прибудет поезд из Неаполя. Если ты не приедешь — я все пойму.
Она прошла в прихожую и приоткрыла на несколько дюймов входную дверь. Я подошел к ней.
— Но подожди, Хелен…
— Пожалуйста, Эд. Не надо больше ничего говорить. Ты или приедешь на этом поезде, или нет. Вот и все. — Ее губы прикоснулись к моим. — Доброй ночи, дорогой.
Мы посмотрели друг на друга.
Идя по коридору, я знал, что приеду на этом поезде.
Глава 2
1
До отъезда в Сорренто оставалось еще пять дней. Я чувствовал себя как тинэйджер перед первым свиданием. Это меня немного раздражало. В моменты просветления — очень редкие — я говорил себе, что сошел с ума.
За два дня до моего отъезда прибыл Джек Максвелл, чтобы заменить меня во время отпуска.
Я работал с ним в Нью-Йорке в 1949 году. Он был неплохим газетчиком, но его таланта хватало только на новости. Он не отнял у меня много времени. Джек достаточно хорошо выглядел, был достаточно приятен в общении, достаточно хорошо одет, и вообще у него всего было достаточно.