Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 8 из 8

Многое, конечно, зависело от того, когда погибла Хелен. Если она упала не раньше чем за час до моего прихода и если у полиции возникнет подозрение, что я сбросил ее со скалы, то мои дела будут совсем плохи.

Я совсем разнервничался. Единственной моей мыслью было поскорее уйти отсюда незамеченным. Выйдя на тропинку, я споткнулся о футляр кинокамеры Хелен, который выронил, когда увидел ее.

Я поднял его, поколебался и хотел было забросить подальше, но остановился как вкопанный.

Я не мог себе позволить сделать ни малейшей ошибки. На футляре были мои отпечатки пальцев.

Я вытащил свой носовой платок и тщательно вытер футляр. Потом протер его еще четыре или пять раз, пока не убедился, что на нем нет никаких следов. После этого я бросил футляр вниз со скалы.

Повернувшись, я поспешно вернулся на тропинку.

Наступили сумерки. Солнце, огромный пламенеющий шар, окрашивало небо и море в красный цвет. Еще через полчаса совсем стемнело.

Я начал спускаться и, коротко взглянув на белую виллу, которую видел по пути наверх, заметил, что в ней светятся три или четыре окна.

По мере того как я шел, мой страх стал понемногу исчезать. Подойдя к калитке, я уже освободился от первого шока, и у меня восстановилась способность нормально мыслить.

Я знал, что лучше всего было бы вызвать полицию. Я говорил себе, что, если я честно все расскажу, признавшись, что собирался жить здесь с Хелен в течение месяца, и объясню, как я нашел ее тело, не будет никаких причин, чтобы мне не поверили. Наконец, они не смогут уличить меня во лжи. Но если я этого не сделаю и они по какой-то несчастливой случайности на меня выйдут, то наверняка начнут подозревать, что ответственность за ее смерть лежит на мне.

Эти рассуждения убедили бы меня, если бы не новая работа: я больше всего на свете хотел занять должность в иностранном отделе. И мне было прекрасно известно, что Чалмерс никогда не даст мне эту работу, если узнает правду. Было бы настоящим сумасшествием поставить под сомнение свое будущее, рассказав полиции все как есть: с моей карьерой было бы кончено. Если же я промолчу, да еще при небольшом везении, у меня будут хорошие шансы изо всего этого благополучно выпутаться.

Я говорил себе, что между нами ничего не было. Я даже ее не любил. Судя по тому, что рассказал Максвелл, она была опытной соблазнительницей. Известно, что она приносила мужчинам неприятности. И надо быть дураком, чтобы в этой ситуации не подумать о себе и не попытаться выйти сухим из воды.

Придя к такому выводу, я успокоился.

О'кей, подумалось мне, теперь надо организовать для себя алиби.

К этому времени я дошел до калитки, за которой дорожка шла через сад к вилле. Здесь я посмотрел на часы. Было полдевятого. Максвелл и Джина думали, что я уже приехал в Венецию. Добраться до нее отсюда вечером не было никакой надежды. Мне оставалось только одно — вернуться в Рим. Если повезет, я мог там оказаться часам к трем. Утром можно было бы прийти в офис и сказать, что мои планы изменились и я решил остаться в Риме, чтобы закончить главу романа, который я писал.

Это было не очень хорошее алиби, но лучшего я придумать не мог. Полиции не удалось бы доказать, что я не провел весь день у себя. Я пользовался отдельным входом, и никто никогда не видел, что я вхожу или выхожу из дому.

Если бы я только приехал сюда на своей машине! Я мог бы быстро доехать до Рима. А воспользоваться «линкольном» Хелен было слишком рискованно.

Служанка, которую Хелен наняла для ухода за виллой, конечно, знала, что Хелен приехала на этой машине. Если она исчезнет, полиция может прийти к выводу, что смерть Хелен была не случайной.

Мне надо было дойти до Сорренто и там попытаться уехать в Неаполь. Я не имел никакого представления, когда из Сорренто отходит последний поезд на Неаполь, но полагал, что, пока я буду преодолевать пять миль до станции, он, скорее всего, уже отойдет. Я знал, что в одиннадцать пятнадцать из Неаполя отходит поезд в Рим, но надо было еще добраться до Неаполя. Я снова посмотрел на «линкольн» с откидным верхом и подавил искушение им воспользоваться. Что бы я ни делал, не следовало осложнять свое положение еще больше.

Обойдя машину и направляясь к выходу, я оглянулся и остановился в шоке. Не показалось ли мне, что в гостиной мелькнул луч света?

Двигаясь быстро и бесшумно, с колотящимся сердцем, я присел за машиной.





Некоторое время я смотрел на окна гостиной и вскоре снова увидел полосу белого света, тотчас же исчезнувшую.

Тяжело дыша я ждал, свет снова появился и на этот раз не гас больше. Кто-то с фонариком ходил по гостиной!

Кто бы это мог быть?

Это не могла быть служанка. Ей незачем так прятаться в темноте. Она бы просто включила свет.

Теперь я был действительно напуган. Пригнувшись, я отодвинулся от машины, пересек бетонированную площадку и отошел подальше от виллы, к большому кусту гортензии. Спрятавшись за ним, я стал наблюдать за виллой.

Луч света двигался по гостиной, как будто пришелец что-то искал.

Мне хотелось узнать, кто это был. Меня подмывало неожиданно зайти в дом, но я знал, что мне нельзя никому показываться на глаза. Никто не должен был меня здесь видеть. Мне оставалось только безучастно наблюдать за тем, как по гостиной движется луч света, и сожалеть о том, что я ничего не могу сделать.

Минут через пять или около того луч света погас. Чуть позже я разглядел фигуру высокого мужчины, стоявшего в проеме входной двери. Он на мгновение остановился на верхней ступеньке. Но до него было слишком далеко, и я видел только его силуэт.

Он осторожно спустился по ступенькам, подошел к машине и сел в нее. Потом включил фары. Теперь я уже был рад, что не вошел в дом. Он выглядел слишком внушительно, чтобы я смог с ним справиться.

Он выключил фонарик и вышел из машины. Я сидел пригнувшись, ожидая, что он двинется в моем направлении к выходу на дорогу. Вместо этого он тихо и неторопливо пересек лужайку, направляясь к калитке, ведущей в дальний угол сада, и скрылся в темноте.

Озадаченный и обеспокоенный, я смотрел ему вслед. Внезапно я осознал, что время идет и мне надо возвращаться в Рим. Я покинул свое укрытие и поспешил через ворота к выходу на дорогу.

По пути в Сорренто я размышлял о пришельце. Был ли он вором? Есть ли какая-нибудь связь между ним и Хелен? Эти вопросы оставались без ответа. Единственным отрадным обстоятельством во всей этой мистической истории было то, что меня никто не заметил.

Я добрался до Сорренто к десяти минутам одиннадцатого. Я бежал, переходил на шаг и снова бежал и, придя на станцию, совсем выбился из сил. Последний поезд на Неаполь ушел десять минут назад.

У меня был час и пять минут, чтобы добраться до Неаполя. Я забрал из камеры хранения свой багаж, постаравшись сделать это так, чтобы моего лица не было видно, и вышел в темный привокзальный дворик, на котором скучало одинокое такси. Водитель дремал за рулем и не успел толком проснуться, когда я уже сидел в машине.

— Плачу двойной тариф и пять тысяч лир сверху, если довезешь меня до вокзала в Неаполе к одиннадцати пятнадцати, — сказал я ему.

На земле нет более диких, сумасшедших и рисковых водителей, чем в Италии. Когда делаешь одному из них такое предложение, после этого остается только сидеть закрыв глаза и молиться.

Таксист даже не повернул голову, чтобы взглянуть на меня. Он сразу весь превратился во внимание, нажал на кнопку стартера, толчком включил скорость и рванул с привокзальной площади так, что машина подскочила.

На протяжении примерно двенадцати миль дорога в Сорренто извивалась как змея. Мой водитель мчался по ней так, будто она была ровной и прямой, как складная линейка. Он не отпускал клаксона, а включенные фары предупреждали о его приближении, но моментами я думал, что пришел мой последний час. Нам необыкновенно повезло, что мы не встретили рейсового автобуса, который ходит каждый час, иначе столкновения было бы не избежать.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.