Страница 3 из 8
— Ну конечно. Дома я всегда так одеваюсь. Это убеждает моего отца, что я примерная студентка.
— Вы все очень хорошо рассчитали, не так ли?
— А почему бы и нет? — Она отошла от камина и села в роскошное кресло. — Моя мать умерла, когда мне было десять лет. После этого у моего отца было три жены. Первые две были всего на два года старше меня, а третья — моложе. Я была им нужна, как больная полиомиелитом. Мне нравится самой решать свою судьбу — и я люблю пошутить.
«Судя по всему, она действительно любит пошутить, возможно даже слишком», — подумал я.
— Вы совсем как ребенок, но вообще так жить нельзя, — заметил я.
Она рассмеялась:
— Мне двадцать четыре года, я совсем не ребенок, и мне хочется жить именно так.
— Почему вы все это мне рассказываете? Что мне стоит отправить вашему отцу телеграмму?
Она покачала головой:
— Вы не сделаете этого. Я поговорила о вас с Джузеппе Френзи. Я бы не привела вас сюда, не будь я в вас уверена.
— А почему вы привели меня сюда?
Она посмотрела на меня, и от ее взгляда у меня внезапно перехватило дыхание. Выражение ее глаз не давало усомниться в том, что она делает мне приглашение перейти к активным действиям.
— Вы мне понравились, — сказала она. — От итальянских мужчин можно и устать. Они так горячи и так прямолинейны! Я попросила Джузеппе, чтобы он пригласил вас на вечеринку, и вот мы здесь.
Не подумайте, что я не почувствовал искушения. Я понимал, что все, что мне надо сделать, — это встать и заключить ее в объятия. Но это было слишком вульгарно, слишком просто. К тому же вставал вопрос о моей работе. Он интересовал меня больше, чем роман с Хелен.
Я поднялся на ноги:
— Понимаю. Что ж, становится поздно. Я должен, перед тем как ложиться спать, кое-что сделать. Мне надо идти.
Она посмотрела на меня, а ее губы сжались.
— Но вы не можете уйти сейчас. Вы только что пришли.
— Сожалею. Мне надо идти.
— Вы хотите сказать, что не желаете оставаться?
— Дело не в том, что я хочу, а в том, что собираюсь сделать.
Она подняла руки и пробежалась пальцами по волосам. Возможно, это самый провокационный жест, на который способна женщина. Я был почти побежден, но все-таки не совсем.
— Я хочу, чтобы вы остались.
Я отрицательно покачал головой:
— Мне действительно надо идти.
Несколько мгновений она внимательно смотрела на меня ничего не выражающим взглядом. Затем пожала плечами, опустила руки и встала.
— Что ж, если вам так хочется. — Она подошла к двери, открыла ее и вышла в переднюю.
Я не хотел уходить. Мне пришлось сделать усилие, чтобы выйти в коридор.
— Может быть, вы согласитесь как-нибудь поужинать со мной или сходить в кино?
— Это было бы очень приятно, — вежливо ответила она. — Всего доброго.
Она слегка улыбнулась и захлопнула перед моим носом дверь.
3
Конечно, все это не могло так оставаться. Отношения между таким мужчиной, как я, и такой женщиной, как Хелен, рано или поздно должны были стать более сложными.
Я пытался выбросить ее из головы, но безуспешно. Перед моим взором стояло выражение ее глаз, когда я уходил. Я знал, что меня ждут неприятности, но она была такой притягательной, что любые проблемы казались несущественными. В моменты просветления я говорил себе, что, судя по всему, она сильно развращена, но потом думал — ну и что?
В следующие пять или шесть дней она не выходила у меня из головы. Я не говорил Джине, что видел Хелен на вечеринке, но моя секретарша была слишком догадлива, и я стал ловить на себе ее загадочные вопросительные взгляды.
К шестому дню я уже почти дошел до ручки. Эта симпатичная блондинка заняла в моей голове столько места, что я не мог сосредоточиться на работе. Я решил вырвать эту занозу и, придя домой, позвонил ей.
Ответа не было. Я звонил три раза за вечер. На четвертый раз, около двух часов ночи, трубку сняли, и я услышал ее голос.
— Алло?
— Это Эд Доусон, — проговорил я.
— Кто?
Я усмехнулся в трубку. Все было шито белыми нитками. Мне стало ясно, что она так же интересуется мною, как и я ею.
— Давайте вспомним. Я тот парень, который работает в римском офисе «Вестерн телеграм».
Она рассмеялась:
— Привет, Эд.
Это было уже лучше.
— Мне как-то одиноко, — сказал я. — Могу я надеяться, что мы встретимся завтра вечером? Мы могли бы поужинать у Альфредо, если у вас нет других дел.
— Вы не подождете минутку? Я загляну в свою записную книжку.
Я стал ждать, зная, что это игра, и особенно не беспокоясь. Через две минуты она снова взяла трубку.
— Завтра вечером я занята. У меня встреча.
Надо было сказать, что мне очень жаль, и повесить трубку, но я был на это не способен.
— А когда мы сможем встретиться?
— Ну, я свободна в пятницу.
Впереди было три дня.
— О'кей, давайте в пятницу вечером.
— Мне как-то не хочется к Альфредо. Нет ли местечка поспокойнее?
Мне и самому следовало об этом догадаться. Если я не подумал об опасности, что нас увидят вдвоем, то она об этом подумала.
— Что ж, ладно. Как насчет маленького ресторанчика напротив фонтана Теви?
— Можно там. Да, это будет замечательно.
— Буду вас там ждать. Во сколько?
— В полдевятого.
— О'кей, а пока до свидания.
До пятницы я ни о чем другом и думать не мог. Было заметно, что Джина беспокоится обо мне. Она впервые за четыре года видела меня в таком состоянии. Все мои мысли были заняты Хелен, и у меня все валилось из рук.
Мы встретились в небольшом ресторанчике. Хелен была холодна, держала дистанцию, но в то же время меня провоцировала. Если бы она пригласила меня к себе домой, я бы послал ко всем чертям Шервина Чалмерса, но она не пригласила и сказала, что возьмет такси. Когда я намекнул, что мог бы поехать вместе с ней, она дала понять, что этого делать не нужно. Я стоял рядом с рестораном, наблюдая, как такси удаляется по узкой улице, потом в сильном возбуждении пошел домой. Встреча с ней не помогла: после этого мне стало еще хуже.
Через три дня я снова ей позвонил.
— Я очень занята, — сказала она, когда я пригласил ее сходить в кино.
— Я так надеюсь, что вы сможете! Через две недели я ухожу в отпуск и не смогу вас увидеть в течение месяца.
— Вы уезжаете на месяц?
Тон ее голоса повысился, и я почувствовал ее интерес.
— Да. Я уезжаю в Венецию, а потом в Ишию. Я собираюсь провести там около трех недель.
— А с кем вы едете?
— Я еду один. Но об этом не стоит говорить — как насчет кино?
— Что ж, может, и получится. Пока не знаю. Я сама вам позвоню. А сейчас мне надо идти. Кто-то звонит в дверь. — И она повесила трубку.
Она не звонила мне пять дней. Затем, когда я уже сам подумывал ее побеспокоить, она позвонила мне домой.
— Вы сейчас заняты чем-нибудь важным? — спросила она.
Было двадцать минут первого ночи. Я как раз собирался спать.
— Нет. Я собирался ложиться спать.
— Вы не могли бы ко мне приехать? Только не оставляйте машину рядом с домом.
Я не колебался.
— Конечно, сейчас приеду.
Я въехал в ее квартал, как змея-воровка, стараясь, чтобы меня никто не заметил. Ее входная дверь была приоткрыта, и все, что мне нужно было сделать, — это проскочить по коридору от лифта до ее прихожей.
Я нашел Хелен в гостиной. Она перебирала долгоиграющие пластинки. На ней была белая шелковая накидка, светлые волосы рассыпались по плечам.
— Ну как, все свои дела закончили? — спросила она, откладывая в сторону пластинки и улыбаясь.
— Это было несложно. — Я закрыл за собой дверь. — Вы знаете, нам не следовало этого делать: так и начинаются серьезные неприятности.
Она пожала плечами:
— Вы не обязаны здесь оставаться.
Я подошел к ней:
— А я и не собираюсь оставаться. Зачем вы меня пригласили?
— Ради всего святого, Эд! — нетерпеливо воскликнула она. — Вы не можете хоть на минуту расслабиться?