Спин

— Спроси ее, хочет ли она уехать, — не ослаблял я напора.

Если она еще в состоянии отвечать. Если она еще помнит, что я с ней разговаривал.

— Я люблю ее больше жизни, — прошептал Саймон. В глазах его выступили слезы.

— Скорее сюда! — крикнул Кондон.

Я выглотал уже половину бутылки. Свежая чистая вода — лучший напиток на всей планете.

И вот я уже рядом с Сорли, под управлением Кондона, приспосабливаясь к предсмертным судорогам коровы, мы вытягиваем из нее погибшего теленка.

Завершили мы эти такелажные работы около полуночи. Трупик теленка валялся на окровавленной соломе, передние ноги подмяты под обмякшим туловищем, безжизненные глаза налились кровью.

Кондон с минуту постоял неподвижно, потом слегка повернул голову в мою сторону:

— Может быть, можете что-нибудь предпринять?

— Я не Господь всемогущий, чтобы воскрешать мертвых, — огрызнулся я и наткнулся на предостерегающий взгляд Сорли. «Не надо растравлять ему душу», — как бы говорил этот взгляд, но угроза из него уже исчезла.

Меня тянуло к выходу. Саймон исчез час назад, когда мы еще суетились вокруг коровы, обливаясь ее кровью, уже пропитавшей солому, наши руки и одежду. В приоткрытую дверь я видел, что Саймон возится возле машины — моей машины. Он чем-то там активно занимался, и я надеялся, что знаю, чем.

Сорли переводил взгляд с мертвого теленка на пастора Дэна Кондона и обратно, разглаживал бороду, забыв, что руки испачканы кровью.

— Может, сжечь его… — нерешительно протянул он. Кондон поднял на него страдальческий взгляд.

— А все-таки… — не сдавался Сорли.

В этот момент Саймон открыл дверь. Снова потянуло прохладой. Мы обернулись. Луна над фигурой Саймона выглядела инородным телом, к небу не имеющим отношения.

— Диана в машине, — сказал Саймон. — Все готово.

Обращался он ко мне, но смотрел на Кондона, как будто провоцируя того на реакцию. Но пастор Дэн лишь пожал плечами. Мирские заботы его не волновали.

Брат Аарон потянулся к ружью.

— Я вас остановить не могу, — сказал я ему. — Но иду к двери.

Он замер с вытянутой к ружью рукой. Казалось, он старался воссоздать последовательность событий, приведших к такой развязке. Одно за другим, шаг за шагом, как по ступенькам лестницы.

Сорли опустил руку и повернулся к пастору Дэну:

— Все равно можно сжечь.

Не оглядываясь, я шагал к выходу. Сорли мог передумать, схватить ружье, прицелиться, выстрелить. Я утратил способность думать об угрозе.

— Может, лучше сжечь до утра. До того, как солнце взойдет, — продолжил Сорли свой монолог.

Садись за руль, — сказал Саймон, когда мы дошли до машины. — Бензина полный бак и две канистры в багажнике. Пищу и воду тоже взял. Ты веди, а я буду поддерживать ее сзади.

Я запустил двигатель и медленно повел машину вверх по склону, за забор, мимо освещенных лунным светом окотильо, в направлении шоссе.

«Спин»

Удалившись от ранчо Кондона на несколько миль, я остановился на обочине и велел Саймону вылезать.

— Зачем?

— Надо осмотреть Диану. Возьми в багажнике фонарь, посвети мне. О'кей?

Он кивнул и полез за фонарем.

За все это время Диана не проронила ни звука. Она тряпкой лежала на заднем сиденье, головой на коленях Саймона, чуть дыша. Но ее еле слышное сипящее дыхание меня оглушало.

Саймон вытащил фонарь, а я тем временем стащил с себя испачканную кровью одежду, сполоснулся, как мог, истратив бутылку минеральной воды и немного бензина для оттирки особо грязных пятен, затем вторую бутылку воды для полоскания. После этого натянул чистые джинсы и свитерок из багажа, пару латексных перчаток из медицинского саквояжа. Утолил жажду третьей бутылкой минералки. Поставил Саймона так, чтобы свет на Диану падал под нужным углом, и начал осмотр.

Можно сказать, что она сохраняла сознание и могла связать слова в понятную фразу. Изможденной она оказалась чуть ли не до порогового состояния. Опасно высокая температура, учащенное сердцебиение и повышенное давление, а легкие при прослушивании издавали звук, как будто малый ребенок всасывал молочный коктейль через тонкую соломинку.

Я заставил ее проглотить воды, затем аспирин и еще дал воды, запить. Вытащил шприц. Саймон насторожился.

— А это для чего?

— Антибиотик общего действия. Универсальный. — Я протер руку Дианы спиртом, с трудом отыскал вену. — Тебе тоже вколю. И себе. Коровья кровь пропитана бактериями СПАССА.

— Это ее вылечит?

— К сожалению, нет. Месяц назад вылечило бы. Но сейчас… В больницу ей надо.

— Но ты же врач.

— Врач. Но не больница.

— Может, тогда в Финикс?

О Финиксе я думал. Но все, чему меня выучили небесные мерцания, позволяло предположить, что городская больница переполнена до отказа. Это в лучшем случае. В худшем же от нее остались лишь дымящиеся развалины. Проверить, конечно, можно.

Я вынул мобильник и выудил из его памяти полузабытый номер.

— Куда звонишь? — забеспокоился Саймон.

— Куда надо, — урезонил его я.

Его звали Колин Хинц, мы с ним жили в одной комнате в Стоуни-Брук. Контактировали и позже. Последний раз, когда он работал в больнице Святого Иосифа в Финиксе. Пока солнце не выползло на небо, можно было попробовать.

Звонил я на его личный номер. Ответил он не сразу, с ходу заявив:

— Только если срочно.

Я назвался и сообщил, что нахожусь в часе езды и что на руках у меня тяжелый пациент, причем вовсе мне не посторонний.

Колин устало вздохнул:

— Даже не знаю, Тайлер. Сент-Джо работает, и клиника Майо в Скотсдейле открыта, но штат у нас сократился, а загрузка — сам представляешь. О других стационарах разное сообщают, ко нигде тебе особенно не светит. У нас груды недостреленных, недоломанных, недогоревших, с инфарктами, с инсультами. Если бы не кордон копов, нас бы уже разнесли по кирпичику. Что с твоим пациентом?

Я сообщил о запущенном СПАССА и надвигающейся потребности в искусственных легких.

— Здрассте! Где это она умудрилась подхватить СПАССА? Впрочем, какая разница. Честно, Тайлер, рад бы тебе помочь, но нечем. У меня сестры всю ночь под охраной копов следят за сохранением очередности, начиная с парковки, и даже моя личная заинтересованность ничего не изменит. До твоей больной даже на осмотр очередь не дойдет раньше чем за сутки. Если мы через сутки еще в живых останемся.

— Ладно, что поделаешь. Но ведь я сам врач, мне хотя бы дыхательную трубку, кислород, физиологического раствора…

— Тайлер, не хочу показаться черствым, но мы тут по лужам крови шлепаем. Спасение умирающего от СПАССА, да еще, по твоему описанию, безнадежного… Введи обезболивающее, дай ей умереть спокойно.

— Мне не нужно, чтобы она умерла спокойно, мне нужно ее спасти.

— О'кей… Но по твоему описанию я полагал, что ее спасти невозможно. — Я услышал, что моего собеседника окликают. Разговор наш проходил сопровождаемый звуковым фоном человеческого горя.

— Мне нужно довезти ее живой, нужна не койка в больнице, а лекарства и материалы, — сказал я, теряя надежду.

— Тайлер, извини, по ничем не помогу. Если у тебя больше ничего, то меня тут треплют.

Я лихорадочно перебирал варианты:

— Ладно, Кол ни, по где-нибудь я могу разжиться хоть чем-то?

— Гм…

— Что?

— Вообще-то я бы не должен тебе этого… У нас контакт с пригородной базой чрезвычайных ситуаций. Аптечно-медицинский центр «Новапрод» на северном выезде из города. — Он дал мне адрес и описал дорогу. — Охраняется национальной гвардией. Мы оттуда снабжаемся.

— Они меня впустят?

— Я позвоню, чтобы впустили. Предъявишь что-нибудь удостоверяющее…

— Пожалуйста, Колин, буду век обязан.

— Позвоню, если линия не лопнет, черт бы драл эту связь.

— Если чем-нибудь смогу отплатить…

— Да чего там… Кстати, ты в «Перигелионе» работаешь?

— Больше нет, но работал.