Страница 3 из 6
— Давление? — немедленно усмехнулся Денис. — Это чтоб стоял, что ли? По бабам собрался?
— Мой лечащий врач такого не одобряет, — покачал я головой.
— Твой лечащий врач не одобряет баб?
— Категорически, — подтвердил я. — Никаких баб кроме лечащего врача.
— А! — рассмеялся Селин. — А то уже беспокоиться за тебя начал.
Я нацепил металлический браслет с часами на запястье и защёлкнул замок.
— Не стоит за меня беспокоиться.
— Да уж вижу, что не стоит, — хмыкнул Денис, допил пиво и щёлкнул пальцем по пустому бокалу. — Вот почему ты нам такое пиво не отпускаешь?
— Экономически нецелесообразно. Да и спросом пользоваться не будет.
Селин фыркнул:
— Мне же нравится!
— А как плевался первый раз?
— Дело привычки.
— Люди привыкли к пиву качественному и простому, так зачем их смущать? — усмехнулся я. — Кому нужно что‑то особенное, Мозаик блонд эль или эль американский янтарный, тот всегда может зайти ко мне. Да я такого много и не варю, только для ценителей.
— А стаут? — спросил тогда Денис. — Стаут почему нам не продаёшь?
— И стаута много не варю, — пожал я плечами. — Светлый эль хорош тем, что две недели брожения, потом неделя выдержки и он готов. Две варки в месяц по тонне пива. Оборачиваемость отменная. А стаут выдерживать минимум три месяца надо. Ёмкости дополнительные понадобятся, капиталовложения…
— Мы обеспечим вложения.
— А выхлоп нулевой выйдет. И смысл?
— Расширяйся, — предложил Денис. — Мы одну точку на Южном бульваре выкупаем, закупки увеличим.
— Не интересно, — покачал я головой. — Денис, ты же знаешь, я по сырью целиком и полностью от поставок из Северореченска завишу. Хмель, солод, пшеница — всё оттуда идёт. Четыре центнера в месяц — это ещё куда ни шло, а запрошу больше, повысят цену или вовсе кислород перекроют. И вы со всеми своими связями ничего с этим поделать не сможете. Плюс людей дополнительно нанимать и за аренду платить, подвал полностью заставлен. В итоге получается, что работать я стану в два раза больше, но за те же деньги. И смысл?
— А…
— Нет, — отрезал я. — «Западный полюс» я без пива не оставлю. У нас долгосрочный договор.
— Что за человек ты такой, Хмель? — кисло глянул на меня Селин. — Как угорь изворотливый. И ведь знаю точно, что лапшу на уши вешаешь, а не подкопаешься.
— И не надо.
— Тащи ещё бутылку, — махнул рукой Денис, снял дублёнку и кинул на соседний стул. — Но если что — имей нас в виду. Предложение о инвестициях в силе.
— Хорошо, — кивнул я и отправился за пивом.
Вновь наполнил бокал гостя, потом достал из‑под прилавка бутыль с настоянным на травах самогоном и набулькал две стопки, себе и Денису.
— Не будь ты таким упёртым ослом, Хмель, — вздохнул Селин, — мы бы весь Форт пивом снабжали!
— Мочой, — поправил я собеседника.
— Как сказал один римский император по схожему поводу: «деньги не пахнут», — возразил Денис и в несколько глотков осушил бокал.
— Предпочту остаться при своих, — заявил я и взял рюмку.
Мы чокнулись и выпили.
— Вот и виски ты не ставишь, — укорил меня Селин, шумно выдохнул и потряс головой. — Крепкий, зараза!
— Все эти виски и коньяки — от лукавого, — поморщился я. — Ты не представляешь, сколько там спирта в процессе выдержки впустую испаряется!
— Крохобор, — фыркнул Денис и взял со стула дублёнку.
Вновь распахнулась дверь, с улицы зашёл краснолицый товарищ, крепостью сложения под стать Селину, только выше его на голову и с ещё более вызывающе выпирающим из‑под армейского полушубка животом.
Александр Ермолов, глава всея пограничной службы и цельный подполковник.
— Здоров, Денис! — обрадовался он при виде Дениса.
— Привет, Шурик!
Они обнялись и по–приятельски похлопали друг друга по спине.
— Лысое чудовище не появлялось? — спросил после этого Селин.
— С того лета ни слуху, ни духу, — ответил Ермолов. — Но я своим на границу циркуляр спустил, если объявится — маякнут.
Денис подавился смешком и покачал головой:
— Насмешил. До слёз, блин! Думаешь, он через пост пойдёт?
— А почему нет? — развёл руками Ермолов и демонстративно потёр костяшками пальцев петлицу с тремя шпалами. — Претензий к нему нет…
— Очень сомневаюсь, — покачал головой Селин, махнул мне на прощанье рукой. — Бывай, Хмель! — и вышел за дверь. Не стал даже шапку одевать, благо идти отсюда до «Ширли–Муры» было от силы пару минут. Требовалось просто перейти через Красный проспект и немного подняться по нему вверх.
— Чё стоим, кого ждём? — навалился тогда Ермолов на стойку. — Наливай, Хмель!
Я тяжело вздохнул и вытащил из‑под прилавка бутыль с самогоном.
— Вздрогнем! — выдохнул пограничник и влил в себя настойку.
Выпил и я.
— Как обычно тёмного крепкого? — спросил после этого, пряча бутылку.
— Ящик, — кивнул Ермолов.
Я сходил в холодную комнату и вынес картонную коробку с дюжиной пол–литровых бутылок русского имперского стаута. Впрочем, с Россией это пиво связывала лишь красивая легенда, а приставкой «имперский» оно было обязано исключительно высокой плотности. Обычный стаут, двойной, имперский… Как‑то так.
Такой стаут я варил исключительно под заказ. Ну и для себя немного.
— Чек на неделе пришлю, — предупредил Ермолов, забирая пиво. — Идёт?
— Не вопрос, — кивнул я. — А бутылки?
— Старые? — озадачился глава погранслужбы. — Позавчера с нарочным отправлял.
— Секунду! — Я раскрыл гроссбух, отыскал сделанную Грачёвым отметку о приёме двенадцати бутылок и кивнул: — Порядок.
— У нас всё чётко! — рассмеялся Ермолов и поднял со стойки увесистую коробку.
Я прошёл к двери и открыл её, выпуская покупателя на улицу.
Перед самым крыльцом стоял внедорожник УАЗ «Хантер»; он был выкрашен серо–белыми разводами городского камуфляжа и оттого в утренних потёмках походил на кучу подтаявшего снега. Рядом переминались с ноги на ногу двое пограничников, с автоматами и в разгрузках.
— Серьёзная охрана.
— Статус обязывает, — вздохнул Ермолов, шагнув через порог.
Он спустился крыльца и вместе с коробкой пива забрался на широкое заднее сиденье; я прикрыл дверь и вернулся за прилавок.
Утро! Я люблю утро, тишину и спокойствие, но в баре это товар нечастый.
Только отметил в гроссбухе отпуск пива, как появился Иван Грачев.
— Здрасте, дядя Слава! — поприветствовал меня помощник, расстегивая синюю «аляску». — Как оно ваше ничего? Какие планы?
— Оставайся за старшего, — сообщил я. — Пойду пиво варить.
— Помочь? — спросил Ваня, выдернул из мишени дротики, отступил и один за другим метнул их обратно в доску.
— Позову дробнину выгребать, — предупредил я помощника и спустился в подвал, где была оборудована пивоварня.
Надо сказать, с домом мне повезло. Кирпичный особняк располагался в непосредственной близости от Красного проспекта, с крыльца даже был виден перекрёсток, но при этом задним двором выходил он на заброшенный район и потому особого интереса у торгового люда никогда не вызывал. После переноса города в Приграничье здесь какое‑то время обитали бандиты, затем квартировалась рота дальней разведки Патруля, только вот кончили они ничуть не лучше уголовников, и в итоге здание начали долго и муторно продавать. Я выкупил половину и был уверен, что соседей в обозримом будущем не появится, но год назад один оборотистый товарищ открыл во второй части особняка оружейный магазин.
Оно и к лучшему: одному за домом следить было достаточно накладно. Да и ладили мы с Николаем Гордеевым по прозвищу Клондайк неплохо, благо общих знакомых хватало. Кроме того Николай как и я работал с Сергеем Платоновым, и тот факт, что сотрудничество это афишировать не следовало, нас только сближало.
Подвал в особняке был добротный, с высокими сводчатыми потолками и дощатым полом. В первом помещении были установлены варочный котёл, фильтровально–заторный чан и бак для промывочной воды, соединённые между собой через насос для высокотемпературных жидкостей шлагами из нержавейки. Такой же шланг через охладительную систему уходил в смежную комнату, где стояли сужающиеся книзу стальные танки для брожения. Там же уместились пластиковые баки поменьше, в них дозревали «эксклюзивные» и экспериментальные партии пива. Проход закрывала массивная деревянная дверь, подбитая для сохранения нужного температурного режима резиной. Здесь было жарко, там — прохладно.