Страница 48 из 53
Неожиданный новый звук заставил шевелиться волосы на теле даже у меня, хотя я, в отличие от иных слушателей, имел представление об его источнике: мелодичный женский голос без слов напевал уже слышанную мной ранее композицию - ту самую колыбельную, сыгранную демоницей в магазине двое суток назад.
Песня лилась с текущего уровня, но не из одной точки, а будто бы плавала по всему этажу, то приближаясь, то удаляясь.
- Кто здесь?! - раздался смелый возглас одного из парней, похоже, настоящего храбреца, поскольку голос его даже не дрогнул. Также было слышно, как злобно зашипел на безрассудного говоруна его более пугливый спутник.
Вместо ответа я взял ещё одну бутылку за горлышко и разбил об пол, оставив в своей руке столь популярную в бытовых пьяных ссорах "розочку", и пение смолкло одновременно с треском стекла. На некоторое время, в течение которого я бесшумно брёл в дальний угол квартиры, наступила тишина. Как и следовало ожидать, её прервал повторный вопрос смельчака, заданный уже менее уверенным тоном:
- Эй, здесь есть кто-нибудь?
Я с нажимом провёл острым краем разбитой бутылки по шероховатой стене. Пустое помещение идеально отразило кошмарный скрежет, многократно усилив звуковые волны так, что трудно стало определить точное местонахождение их источника. Эхо, несомненно, донеслось до парней, и те затаились, не издавая ни шороха. С предвкушением улыбнувшись, я прижал стеклянную розу к кирпичу и двинулся вдоль стены, распространяя протяжное скрежетание и, вероятно, оставляя в рассыпчатом по причине паршивого качества рукотворном камне глубокую царапину. Шум передвигался со мной всё ближе к выходу на лестницу, но меня по-прежнему прикрывала стена. Лучи фонарей скользили в дверном проёме, к коему я шёл, подсказывая, что следует срочно изобретать следующий шаг кошмара, пока неожиданно храбрые парни не ринулись искать того, кто их запугивает.
И мне явилась демоница. Когда я уже собирался остановиться в полуметре перед освещенным пятном, она вышла из мрака, перехватила обломок бутылки из моей руки и продолжила мой путь.
Крик ужаса одного из тех молодых бродяг навсегда останется одним из самых приятных моих воспоминаний. Воистину, я даже не подозревал, что люди и в реальности могут так вопить от страха, а не только в фильмах.
Впрочем, я бы тоже испугался, увидев плывущую по воздуху "розочку", царапающую стену под нажимом невидимой руки.
Следом послышался громкий стремительно удаляющийся топот, уходящий или, судя по скорости, проваливающийся вниз по лестнице, после чего вновь всё затихло.
- Бросили девушек, - грустно заговорила демоница из темноты позади, заставив меня вздрогнуть и быстро обернуться. - Перевелись настоящие мужчины на Земле.
- Только ты не начинай об этом, - фыркнул я, приведя в норму сердцебиение. - С девушками остался ещё один, так что всё в порядке: они просто тактически отступили, чтобы перегруппироваться и выработать стратегию, пока оставленные в резерве силы будут держать оборону. Вполне разумное мужское поведение. Даже английская пословица на это случай есть... как там... "He who fights and runs away lives to fight another day".
- Похвальная эрудиция, - одобрила муза и продолжила более строгим голосом, - но больше не перевирай Голдсмита.
Мне ничего не оставалось, кроме как смиренно кивнуть. Я-то цитировал безумного злодея из любимого в пору детства мультфильма, по которому впоследствии изучал английский язык.
- Пойдем пугать остальных детей? - не предложила, а скорее полюбопытствовала муза.
Я подумал и ответил отрицательно. Скорее всего, крики, доносившиеся снизу, и так привели двух девиц и их отважного стража в состояние кататонического ступора.
- Они будут ждать возвращения друзей и, не дождавшись, испугаются ещё больше. Думаю, дрожа от страха, они проторчат на том этаже до самого рассвета. Мы можем разве что свести их с ума, но напугать сильнее - вряд ли.
- Как тебе будет угодно, - услужливо согласилась муза, и это не выглядело насмешкой.
Покинув брошенную стройку, мы двинулись к моему дому. Даже те немногие звёзды, кои можно было разглядеть на высоте, исчезли под рассеянными лучами пыльных фонарей. Мне стало грустно: целая вселенная вращалась вокруг моей колыбели, а я мог лишь тянуть к ней детские ручонки и бессильно реветь. Мне неимоверно захотелось вновь расспросить демоницу, не пришла ли моя муза со звёзд, из иных миров, далёких и удивительных; но пришлось взять себя в руки и привычно задушить глупый порыв. Узнай она, кем хочу её видеть, то немедленно стала бы именно такой, и вся надежда узнать истину оказалась бы поглощена моим удовлетворенным желанием.
Запутавшийся в анализе самоанализа, я углубился в свои мысли и почти не замечал окружающего мира, и потому был немало удивлен возникшем на моём пути плечистым незнакомцем в характерной кепке и не менее символизирующем спортивном костюме - этакой униформе вольного разбойника двадцать первого века.
- Слышь, есть телефон позвонить?
Не нагружая мозг обдумыванием лишних вариантов, я быстро и как можно сильнее пнул угрозу моему благосостоянию в пах и, схватив демоницу за руку, помчался вместе с музой от света фонарей в ближайший темный переулок. Позади затихали матерные окрики, но шума погони я не слышал, посему уже через минуту остановился, дабы перевести дух.
- Зачем убегать от одного противника, которого ты уже обезвредил? - удивилась дьяволица.
Я изумился наивности древнего демона и ответил, что данные животные подобны шакалам или гиенам и никогда не проявляют агрессию поодиночке.
- Только стаей, только при осязаемом и несомненном превосходстве сил эти выродки осмеливаются охотиться. Поэтому, если хотя бы один ведёт себя нагло, можно не сомневаться, что остальные шакалы рядом, подкрадываются и страхуют уродливого собрата. Единственный способ избежать ущерба - привести их в смятение, что несложно, ибо они трусы, и скрыться, пока псы не вернули самоуверенность.
- Чувствуется жизненный опыт.
Лукавить было ни к чему, и я признал, что несколько раз попадал в лапы уличных шакалов, после чего приходилось расставаться с частью наличного имущества.
- К некоторым людям моя ненависть небеспричинна. Но пойдем уже домой.
Глава 8.
Утро выдалось мерзким в самом прямом смысле сего слова: пасмурным, прохладным, изредка срывался мелкий дождь. Серые тучи над серым городом, как головная боль, тяготили сердце и помещали в душу вялое отвращение. Когда-то в юности, подобно множеству духовно обогащенных уникумов, я говорил, что люблю дождь и считаю его красивым, но после того как однажды мне пришлось провести под холодным ливнем целые сутки в паре тысяч километров от дома без возможности укрыться под сухой крышей, сие погодное явление внезапно стало мне гораздо менее симпатично. С путешествиями автостопом я с тех пор также покончил, сочтя романтику вольных странствий недостаточной компенсацией за риск застрять у чёрта на рогах, хотя о полученном опыте никогда не жалел.
Порой мне кажется, что боги хаоса оберегают моё жалкое тело от чрезмерных повреждений только из интереса, в какую невообразимо безнадежную передрягу я встряну в следующий раз. И я стараюсь их не подводить.
Ловя раскрытой ладонью редкие капли, я сидел на скамейке в тени высокого памятника какому-то богатому грузину: серый гранитный ангел, скорбно склонив голову, придерживал руками округлое, похожее на щит, блестящее надгробие. Фамилия покойника с характерным национальным окончанием была начертана прекрасным готическим шрифтом под точно так же выбитым в камне портретом, к коему, чувствовалось, приложил руку подлинный мастер; и мне подумалось, что посмертные покупки обошлись покойнику дороже любых прижизненных.
Надгробие Тимура, кое я мог разглядеть издалека, выглядело гораздо скромнее. Похоронная процессия уже следовала за плывущим на плечах родственников и друзей мертвеца гробом, а Сани всё нигде не было. Сам я участвовать в погребении не собирался и даже, косо взглянув на ритуал, отвернулся: смотреть, как друга закапывают в сырую землю, было невыносимо. Смерть мне в принципе не нравилась, но делать её ещё отвратительнее, отдавая покойников червям и жукам-могильщикам, представлялось полным неуважением к некогда разумной плоти.