Страница 20 из 48
Сержант проявил заинтересованность:
— Ого! Боевые!
— Да! — сказал Гриша, вставил обойму, передернул затворную раму и приставил пистолет ко лбу дежурного по штабу. После чего, не дав тому опомниться, он быстро и негромко сказал: — Я американский разведчик. Вот тебе сумка, сложи туда всю документацию и иди впереди меня. Малейшее движение или попытка кого-нибудь предупредить — стреляю без предупреждения.
Челюсть сержанта отвисла, и он от такой новости обратился в статую.
— Ну! Живо! — угрожающим полушепотом рыкнул Григорий.
Сержант лихорадочно стал запихивать в целофановый пакет документацию дежурного по части. Когда он справился с этой задачей, Бородин скомандовал «Пошли!». По дороге он негромко объяснил сержанту, что на КПП тот скажет дежурному, что командированные случайно прибыли не в ту часть, и выйдет с ними для того, чтобы показать, как покороче пройти на автостанцию. Идя на ватных ногах, сержант кивнул в знак согласия.
А в это время несколько офицеров и прапорщиков, перекуривая, «трепались» в присутствии «командированных», о том, как они «в два счета» переловят какой-то «спецназ», который должен действовать против них. Проходя мимо курилки, Гриша махнул своим рукой, чтобы двигались за ним, и громко сказал: «Это не та часть!».
После этого сержант, как по-писаному, рассказал на КПП все, что от него потребовал Григорий, и вся компания беспрепятственно покинула часть в сопровождении дежурного по штабу. Дойдя до железнодорожного полотна, сержанту в кустах завязали глаза. Поводив его немного для того, чтобы создать впечатление неблизкого пути, разведчики прибыли к месту дневки, где начался основной спектакль.
Поскольку разведчиками в бородинской группе были лица «кавказской национальности», за исключением туркмена Абдурахманова, изначально «косить» решили под турецкую разведгруппу, с которой действует агент ЦРУ Уильям Браун, он же Гриша Бородин. Бойцы в присутствии пленного разговаривали только на азербайджанском, поскольку он очень похож на турецкий. Сам Григорий иногда начинал отдавать команды на английском. Бедолага сержант от этого и вовсе обалдел, а Гришка, пользуясь этим, начал вербовать его для работы на американскую и турецкую разведку. Но не тут-то было! Парень оказался настоящим комсомольцем и наотрез отказался подписать вербовочное предложение. Комедия начинала плавно перетекать в трагедию. Отозвав своего заместителя, Григорий коротко объяснил ему план дальнейших действий. Сержант, поняв замысел командира, коротко хохотнул, согласно кивнул и пошел доводить его до подчиненных.
— Ну что ж, — сказал Бородин, — раз ты отказываешься сотрудничать с нами, придется тебя ликвидировать. Пошли.
Пленный сержант, как комиссар, которого ведут на расстрел, шел с гордо поднятой головой. Остановились у свежевырытой могилы, рядом с которой стоял гроб.
— Стреляйте! — истерично взвизгнул сержант.
Кровожадно ухмыльнувшись, Григорий сказал:
— Зачем создавать шум? Catch him and put into the box![4].
Сопротивляющегося сержанта, предварительно слегка помяв, затолкали в гроб и закрыли крышкой. Застучал молоток, забивая гвозди.
Видимо, еще не веря в реальность происходящего, сержант из гроба крикнул:
— Все равно вас всех скоро поймают!
— Зато ты об этом уже не узнаешь! — сказал Гриша. — В последний раз спрашиваю, будешь сотрудничать с ЦРУ и турецкой разведкой?
— Нет! — глухо раздалось из гроба.
Разведчики переглянулись. То, что парень окажется таким крепким, не ожидали. Но карты сданы, надо играть.
— Take it![5] — сказал Григорий и показал руками бойцам, чтобы взяли гроб. Поскольку обитателю внутри ящика не видно, как перемещается его обитель, солдаты приподняли гроб, поносили чуть-чуть и с высоты сантиметров двадцать стукнули о землю. После этого, взяв лопаты, стали бросать землю на гроб, создавая впечатление, что могилу закапывают. Когда пятая или шестая лопата земли упала на крышку, сержант истошно заорал: «Согласен!».
Конечно, он все подписал и выучил наизусть какой-то дурацкий пароль, который ему назовет человек, прибывший для связи «с той стороны», и такой же дурацкий отдыв, на ходу придуманный Грихой.
Когда его вывели на насыпь железнодорожного полотна, с которой была видна часть, Гриша сказал:
— Иди, но помни, у нас длинные руки.
Видимо, теперь уже не веря в то, что его живым отпускают, сержант испуганно произнес:
— Не пойду! Вы в спину стрелять будете!.
И тут Абдурахманов не выдержал и, щелкнув затвором, рявкнул с туркменским акцентом:
— Беги! Пиредатель!..
Гриша рассказывал, что в жизни своей он больше не видел, чтобы люди так быстро бегали. «В колонну по-одному, за мной, бегом марш! — скомандовал Бородин и на ходу добавил: — Если у них там все так же быстро бегают, то надо побыстрей уносить ноги».
Междугородные переговоры
Мои сослуживцы по Лагодехской бригаде спецназначения Узоров, Невзоров и Вечтомов раньше служили в Батуми в мотострелковой дивизии. Все они уроженцы России. Собственно, таких же, как они, русских, украинцев или белорусов среди молодых офицеров было немало. У многих семьи или родители находились на родине. Поэтому вечерами на переговорном пункте частенько собиралось несколько военных, желающих позвонить в Россию. Однако следует заметить, что отношение аджарцев к русским военным было отнюдь не таким доброжелательным, как сейчас, когда им в конфликте с грузинами больше опереться не на кого.
Телефонистки откровенно саботировали заказы ожидавших офицеров. Проходил и час, и более, а «Москва не отвечала». Все это совсем не развивало чувство интернационализма в защитниках Отечества. Нередко возникали споры и ругань.
К определенному моменту конфликт достиг кульминации. У одного из офицеров рожала жена в Москве. В сопровождении товарищей, настроенных решительно, он прибыл на переговорный пункт. Среди сопровождавших был Мишка Вечтомов, известный хулиган. Прошел час, но «номер не отвечал». При этом для местного контингента связь с любой точкой нашей необъятной Родины устанавливалась за пятнадцать-двадцать минут. Это было откровенным издевательством. Мишка снести такого не мог. Предвидя ситуацию, он прихватил из части учебную гранату и взрывпакет. Затребовав в очередной раз связать будущего папу с отчим домом и в очередной раз услышав: «Номэр нэ отвечает», в то время как какой-то Гоги беседовал с Москвой уже минут пять, Мишка выложил на прилавок гранату, пообещав взорвать всю эту лавочку.
Учебная граната внешне мало чем отличается от боевой. У учебной в днище отверстие, и покрашена она в черный цвет. Боевая же зеленого цвета. А так «один в один».
Увидев гранату, толстая телефонистка выпучила глаза и заголосила что-то на своем языке. Посетители из местных ей вторили. Тем временем Мишка вышел во двор. Запалив взрывпакет, он бросил его в кусты. Как и положено, через десять секунд под окнами рвануло. Что творилось внутри переговорного пункта, не буду описывать. Но когда Мишка вернулся в помещение, там наступила гробовая тишина. Четко печатая шаг, Вечтомов подошел к стойке, за которой находились телефонистки, и спокойно и внятно произнес: «Если через пятнадцать минут не будет связи с Москвой, вторая граната взорвется прямо здесь». После этого он развернулся на каблуках и вместе с остальными офицерами вышел. Они направились в ближайший кабачок, пропустить по маленькой.
Когда они вернулись, во всех кабинах отзывались и Москва, и другие города России, заказанные ранее. С той поры больше проблем с телефонной связью у защитников Отечества не возникало.
Я того все…
Служить на Кавказе было непросто. Личный состав процентов на восемьдесят, а иногда и на все девяносто был из местных. А это означает, что в группе служили грузины, армяне, азербайджанцы, осетины и другие жители многонационального Северного Кавказа. Нет, служили и русские, но часто тоже местного разлива, что бывало хуже любого солдата из названных национальностей. Славян из России, Украины и Белоруссии было совсем мало. За них взводные всячески боролись, тянули на спичках, бросали на пальцах, кто кому достанется.
4
Хватайте его и кладите в ящик (англ.).
5
Берите его (англ.).