Страница 37 из 48
Когда зёрнышки гранатов, выписываемых из Цанца ежемесячно в строго ограниченных количествах, подходили к концу, ноздреватый великан оборачивался к своим гостям и говорил:
- Вот сейчас будет потеха!
И потеха действительно следовала. Голодные тени сплетались в алчный клубок, клевали, а затем грызли друг друга, в воздух взлетали их прозрачно-серые ошмётки. Поднятый ими вой отражался эхом в каменных стенах замка. Дребезжали витражи со сценами Адских наслаждений, раскачивались люстры в зале за спиной зрителей, на пиршественных столах лопались тарелки, гасли свечи в высоких канделябрах.
Ноздреватый великан в какой-то момент насыщался зрелищем и переходил к какому-то иному виду насыщения: он зажмуривался, вцеплялся в перила балкона, на его круглых щеках появлялся румянец, алые губы причмокивали. Гости в такие моменты испытывали головокружения и тошноту: похоже, вместе с тенями великан высасывал и их.
* * *
О дальнейшей судьбе своего коня, с которым его разлучили в первый же день, Чичеро узнал немного. Коня отвели на конюшни, посещать которые постоянным гостям Глюма было воспрещено. Вот гости-однодневки на конюшни допускались, и некоторые из них, как будто, видели там необычного для этого замка коня вороной масти, всё ещё не освежёванного.
Судьбой же карлицы Бокси стала пыточная камера. Её немного пожгли калёным железом: не то чтобы она упорно молчала до сего момента, но очень уж хотелось великану увидеть свои пыточные решётки в действии. Ну, а насмерть её засекли уже розгами. Её секли и приговаривали что-то вроде такого: "Не бери чужого!". На спине у неё появлялись всё новые красные полосы, пересекающиеся с розовыми полосами ожогов, создавая немудрёный узор. Чичеро уж и не припоминал, откуда у него такая красочная картинка происходящего с Бокси; во всяком случае, собственными глазами он её не наблюдал.
Тактикой пребывания Чичеро в замке Глюм стала осторожная безмятежность. Он не протестовал ни против чего, подозревая, что наглый великан его провоцирует. Он не искал встречи с хозяином Глюма. Он с благодарностью принял отведенную ему комнату, хотя дверь в неё изнутри не запиралась. Он исправно посещал ежедневные замковые зрелища, делая вид, что его они возбуждают (тут надо признаться, что к концу первого месяца пребывания в замке зрелище рвущих друг друга на части голодных теней действительно стало его возбуждать).
Можно было бы предположить, что Чичеро, с готовностью окунувшийся в предложенный ему замком отдых, позабыл о заданиях, полученных от магистра Гру. Пусть этот мерзопакостный Плюст так и подумает!
На самом деле Чичеро не забыл о своих миссиях: ни о той, что была получена им самим в Нижней Отшибине, ни о полученной Лимном, Зунгом и Дулдокравном в Серогорье у своего примитивного вождя. Не забыл он и о том, что прибыл в замок не просто так, а собирать тени. Чуть более семидесяти теней из Мнила он уже разместил в киоромерхенной суэните, данной ему Гру. Правда, теней из Клёца так и не удалось извлечь из рунной палки, отобранной у покойной Бокси, - из палки сломанной, но окончательно не понятой.
Время своего вынужденного прозябания в Глюме посланник потратил на подготовку к диалогу с его хозяином. Многое можно похвалить в Глюме, но лучше всего хвалить воплощения оригинальной инициативы хозяина. "Театр теней", например. Мол, так меня проняло ваше ежедневное представление, что хочу и в своём родовом замке Кройдон устроить "Театр теней" наподобие вашего. Не одолжите ли мне парочку десятков теней, чтобы приступить к этому развлечению немедленно?
А потом Плюст из Глюма нанёс по Чичеро точно рассчитанный удар. Куда-то пропала его "призрачная шкатулка" с тенями из Мнила. И если бы только она: пропала и та шкатулка, которая содержала тень самого Чичеро! Великан, верно, ожидал, что Чичеро сразу засуетится, наделает ошибок. Но не таков посланник Смерти. Он сделал вид, что не заметил похищения. И если следил за ним похитивший суэниты провокатор, то лишь потратил время впустую.
Чичеро не знал, действительно ли он добился усыпления внимания соглядатаев своей неизменной покорностью обстоятельствам. Хотелось думать, что это так. Его игра - в поддавки, его цель - наскучить противнику однообразием своей сдачи, и только дойдя до дна, он получит возможность сыграть в нечто иное. Для этой игры в иное он пока накапливает знание и формулирует задачи. Знание касается планировки замка, расположения важнейших его помещений.
Замок Глюм в плане представляет собой неровный четырёхугольник, окаймлённый рвом. В нём - по крайней мере два двора, один из которых совершенно глухой (именно в нём великан устраивает свои представления с кормлением теней), второй же, больший, выходит к тройным решётчатым воротам и подъездному мосту. Механизмы спуска моста и подъёма решёток находятся в несообщающихся между собой глухих помещениях (и, разумеется, хорошо охраняемых). Это значит, тот, кто надеется проскочить на мост, должен пожертвовать, по крайней мере, двумя сообщниками. Призадумаешься, если тебя всего трое...
Три средних яруса замка Глюм свободны для гостей, закрыт же - нижний ярус (где располагались служебные помещения, кладовые, кухня, конюшня, псарня, и откуда открывался путь к таинственным подвалам), а также верхний (там располагался сам великан, и оттуда можно было подняться в башни).
Где располагалась замковая тюрьма (и так расхваленная Плюстом камера пыток), осталось неясно. Возможно, как и решил бы всякий, - в глубоких подвалах, возможно - в особой (тюремной) башне, той самой, в которой решётки на окнах особенно мощны. Всего-то в Глюме пять башен, каждая из которых закрыта для посещения гостями, но решётки присутствовали лишь на этой, да ещё на центральной, основное назначение которой - оборонять замок с воздуха.
К счастью, самый вопрос о местонахождении тюрьмы в замке ещё не стал для Чичеро актуальным; тюрьмою посланника служил сам замок.
Впрочем, Чичеро мог похвастаться знанием и о том, как быстрее всего узнать местоположение тюрьмы: недвусмысленно и гневно объявить о своей готовности к отъезду (несмотря на передаваемые штатом слуг вежливые отказы выпустить). Гости, которые вели себя так, быстро изолировались от остальных, а дальше уж они, наверное, могли что-либо заключить о своём местоположении: коли, добравшись до окошка, видишь что-либо далеко внизу, то ты, определённо в башне, а если окошка нет, то это скорее напоминает подвал.
Задачи, сформулированные Чичеро, вытекали из его положения. Во-первых, ему надлежало вернуть себе две похищенные суэниты (без решения этой задачи все прочие теряли смысл). Во-вторых, найти Зунга. В-третьих, узнать, зачем он понадобился великану Плюсту - и настолько, что, задерживая его, тот рискует всерьёз поссориться с самим Владыкой Смерти. В-четвёртых, ему предстояло покинуть навязчиво гостеприимный Глюм. В-пятых, уйти от неизбежной погони.
А ещё у Чичеро имелось важное преимущество. Проклятие, беда, но она же - и ресурс. Чичеро состоял сейчас из двух карликов, а его тюремщик об этом ещё не знал. Чичеро в любой момент мог раздвоиться, а затем собраться. Подобрать бы лишь правильный момент, когда уместно раздваиваться, а когда -собираться. А то ведь всякий ресурс может оказаться одноразовым.
* * *
Уже давно посланник Смерти остановился в развитии своих доведенных до абстрактного совершенства планов, когда случилось событие, удивившее его.
Шло как раз любимое властелином Глюма представление с кормлением теней, и Чичеро расположился на облюбованном за долгое пребывание в замке наблюдательном пункте. Находилось это место в проёме дальнего окна неширокой внутренней стены, разделяющей два замковых двора - совершенно глухой (где совершалось представление) и выходящий к решетчатым въездным воротам. Отсюда можно было наблюдать за тенями, но почти не ощущать тошнотворное последействие спектаклей.
Чтобы разглядеть творящееся на дне освещённого факелами прямоугольного колодца, Чичеро приходилось стоять в этом проёме. Отворачиваясь же от зрелища, он через ряд более широких и низко расположенных окон противоположной стены коридора мог видеть въездные ворота в замок и часть примыкающего к ним двора. Так вот, в этом втором дворе острым взором единственного глаза Дулдокравна посланник заметил карлицу Бокси, совершенно живую и будто бы довольную собой.