Рифейские горы

Он рассмеялся, запрокидывая голову. Да, к демонам этих писарей и секретарей. Всю эту бюрократию!

В дверь кто-то постучал, предупредительно и одновременно торопливо.

- Я занят!

Но дверь уже открылась. При виде Альвиты Кэйдар вздохнул, нахмурился недо-вольно, не скрывая вопроса, легко читающегося на его лице: "Ну, что ещё там?.."

- Господин, она отказывается есть...

- Я же уже сказал: кормите силой! Даже разрешил связывать...

- Мы так и кормим,- Альвита поджала губы. Она уже сама порядком устала от частых визитов к господину Кэйдару, от его вечного раздражения и недовольства, устала от выходок строптивой наложницы. Но любое нововведение и тем более ужесточающее правило должны приниматься лишь с ведома хозяина и господина.- Её держут, её связывают, но после она сама вызывает у себя рвоту. Я же не могу держать её связанной постоянно. В её положении это вредно.

Кэйдар задумался. Уж если всегда сдержанная Альвита позволяет себе такой тон, то дело приняло серьёзный оборот.

- И что я должен сделать?- Кэйдар усмехнулся, потирая пальцы и разглядывая аккуратно подрезанные ногти.

- Я не знаю, господин,- прямота Кэйдара озадачила Альвиту сильнее, чем встреч-ный взгляд, брошенный исподлобья.- Может, хотя бы поговорить с ней, пообещать что-нибудь...

- Я уже однажды обещал ей свободу. Та сама видишь, какой ответ последовал.

- Но, господин! Я вообще в отчаянном положении. Я впервые столкнулась с таким непонятным упорством, с таким упрямством... Это нездоровое желание убить себя, прямо-таки маниакальное...

Кэйдар опустил голову, задумался, и тут спросил вдруг:

- Сколько ей ещё ходить?

- Она только на пятом месяце, если верить моим расчётам. Как раз половина срока.

- Ладно,- Кэйдар поднялся.- Пойдём.

___________________

Он остановился у порога, быстрым взглядом окинув комнату. Застал за завтраком.

Виэлийка сидела в глубоком кресле с высокой спинкой. Руки за запястья и до са-мых локтей обмотаны широкими полосами мягкой ткани и накрепко привязаны к подлокотникам. Запрокинутая голова, так, чтоб тяжело было держать челюсти плот-но стиснутыми. Одна из служанок придерживала виэлийку ладонями за голову, не давая отворачиваться от каждой протягиваемой ложки с жидкой кашей.

Так он выглядит - завтрак насильно.

Кэйдар чуть глазами повёл - обе рабыни без единого звука моментально покинули комнату. Подошёл к креслу. Виэлийка сидела, низко опустив голову. Длинные воло-сы собраны в косу, но выбившиеся пряди отросшей ещё больше чёлки почти полно-стью скрывают лицо.

Кэйдар видел, как при его приближении ещё сильнее напряглись её руки в попытке освободиться. Побелевшие от напряжения пальцы стиснулись в кулаки.

- Ну, и как я должен всё это понимать?- Первым спросил Кэйдар. Он стоял, скре-стив на груди руки. Во всей позе - властность, сила, воля. Он не терпел неповинове-ния. Что для него какая-то виэлийская девчонка, будь она хоть трижды царского рода?

- А что? Вам что-то не нравится?- Ирида выпрямилась, глядя на него с яростной усмешкой, у самой на губах свежая кровь, видимо, получила от служанки.

Кэйдар не видел виэлийку с тех самых пор, как его известили о её беременности, был, правда, в курсе всех дел. Ему даже докладывали, что его любимица сильно подурнела, что суицидальные попытки не прошли даром, да и беременность развива-ется тяжело. Да, похудела, аж скулы обострились, и губы припухшие, искусанные и бледные. Но глаза всё те же: ярко-синие, огромные, насквозь прожигающие, и в них - нескрываемая, живо осязаемая ненависть.

Впервые Кэйдара кто-то так сильно ненавидел: до дрожи, до бешенства, когда один только вид вызывает легко читающееся желание - вцепиться в горло и грызть, грызть.

- Не нравится. Мне многое не нравится.- Кэйдар двумя пальцами поймал её за подбородок, ладонью другой руки стёр с губ кровь. Девчонка извернулась, чуть не схватила за пальцы зубами, прошипела всё с той же ненавистью:

- Не смейте... прикасаться...

Кэйдар успел отдёрнуть руку, замахнулся для ответной пощёчины, но ударить не решился почему-то.

Виэлийка своей яростью, своим безумным блеском в глазах напоминала дикую степную кошку, пойманную в капкан: рвётся из пут, задыхается, шипит и кусается, с ненавистью глядя на протянутую руку. Интересно укрощать такого зверя. И чувство опасности не покидало Кэйдара. А главное - удовлетворение при мысли о том, что сумел-таки овладеть ей и даже ждёшь от неё ребёнка.

- Ты ведь мне мстишь, мне лично, при чём тут тогда этот ребёнок?- Кэйдар схватил её за плечи, встряхнул, выкрикнул в лицо.- ОН - тут при чём?!

Виэлийка вспыхнула, по бледным щекам красные пятна пошли, смотрела, глаз не отводя, даже не моргая.

- Плохо, да? Плохо, после того, когда все вокруг каждому желанию потакают?- она усмехнулась, чуть прищурив глаза, а усмешка злорадная, мстительная.

- Дрянь!- Кэйдар оттолкнул виэлийку, больно отшвырнул на спинку кресла, сам выпрямился, стоял, тяжело дыша, стиснув кулаки до боли в суставах, приказывал себе мысленно: "Спокойно! Спокойно! Держи себя в руках!"

- Он мой, я ведь так когда-то говорила. Мой, пока он во мне. Попробуйте - возьми-те! Даром отдам! Но не вам, господин Кэйдар.- Ирида улыбалась, вызывающе вздёр-нув подбородок.

- Он всё равно родится, как бы ты ни противилась. Убить его я тебе не позволю. Что хочешь, делай, не позволю. Это не тебе решать.

- Ну, это мы ещё посмотрим.- Ирида сидела, упрямо нагнув голову, выставив высо-кий светлый лоб, дышала так, что волосы прядочками в разные стороны развева-лись.- Не получится сейчас, получится позже, когда родится... Жить я всё равно ему не дам... Такого одного в этом мире хватит...

Кэйдар рассмеялся, аж чуть назад качнулся на пятках, сел вдруг рядом с креслом на низенький стульчик-подставку.

- Так ты считаешь меня таким страшным злодеем? Прямо-таки злобный демон в человеческом обличии.- Чуть подался вперёд, заглядывая рабыне в лицо.

- А разве нет?- Ирида отпрянула, отклонилась настолько, насколько позволяли узлы на руках, лицом скривилась, как от отвращения.- Мне даже вид ваш противен...

Кэйдар рассмеялся снова, накрыл ладонью её сжатую в кулак руку.

- Разве я недостаточно симпатичен для тебя? Не настолько молод? Разве я плохой воин? Разве тебе ни разу не было со мной приятно?

- Нет!!!- выкрикнула прямо в лицо, дёрнулась в бесполезной попытке стряхнуть с себя его руку.- Каждый миг, вместе проведённый, проклинаю...

- Почему?- Кэйдар искренне удивился, смотрел, улыбаясь, изогнув левую бровь.- Конечно! Я же убил твоего отца, брата, жениха, вернее, мужа. Я сделал тебя своей рабыней. За это впору возненавидеть. Но я сохранил тебе жизнь. Я мог бы приказать утопить тебя ещё после того раза, с кинжалом. Я позволил тебе жить, в отличие от большинства других женщин твоего селения. А ведь никто тогда не знал, что ты дочь царя. Ты могла бы жить лучше любой другой на этой половине Дворца, то, что с тобой сейчас происходит, полностью твоя вина. Я не терплю упрямых, тем более, если упрямством отличается мой раб.

- Мне не нужна такая жизнь,- голос Ириды стал спокойнее, и дыхание - будто чуть ровнее.- Любой человек имеет право умереть тогда, когда сам этого хочет...

- Твоя жизнь мне принадлежит, только мне и решать, когда ты умрёшь,- Кэйдар скривил в усмешке тонкие губы, сидел, свесив руки меж колен.- Тем более, ты но-сишь в себе моего ребёнка...

- Он - мой!- она снова голос повысила.- Только мой, и ничей больше...

- Дети - собственность отца, таков наш закон. Другой закон гласит: ребёнок раба принадлежит господину. Разве у вас, у виэлов, не те же законы?- виэлийка не ответи-ла, промолчала, будто не расслышала, но брови нахмурила и губы поджала.

- Но я обещал тебе однажды: если родится мальчик, ты получишь свободу. Сразу же уйдёшь, когда сможешь или захочешь. Я не буду препятствовать. Помнишь? Я всегда держу слово.