Возвращение домой

– Застрелился, да? – в этих словах было больше утверждения, чем вопроса, но Джейк всё же кивнул, встретив взгляд Кордуэлла. – Чёрт! Он же мог ещё выжить!.. – Он этой репликой и коротким взмахом руки выказал все свои чувства: возмущение, недовольство, протест, жалость.

Джейк отпустил Марио почти нехотя, чувствовалось, что тот еле на ногах стоит от усталости, от всего, что навалилось на них разом.

Алмаар, никем не замеченный, стоявший под деревом, переступил с ноги на ногу, стянул с головы кепку, сжал её в кулаке с такой силой, что вода закапала на землю. И ни слова, ни одного слова не сказал! Может, не знал ещё ничего просто? Потому и был так спокоен… Потому и молчал…

– Это из‑за тебя! Из‑за тебя одного всё!.. И капитан по твоей вине… – Марио смотрел на Яниса снизу вверх, но его не смущала эта разница в росте. Сейчас его вообще ничто не смущало. Он бы и в драку кинулся, не раздумывая, настолько он был сейчас взбешён, – Сам всё, да?! Сам по себе! Видишь теперь, к чему это приводит! Одни неприятности всегда! Из‑за тебя одного всем достаётся!.. – Моретти, минуту назад такой слабый и уставший, кричал громко, зло, с яростью. И откуда только силы взялись? Никто его не останавливал.

Кордуэлл своим молчанием поддерживал его целиком и полностью. Джейк просто понимал, что этот крик – всего лишь реакция на произошедшее, возможность разрядиться, хоть так отвести душу. И Алмаар почему‑то тоже молчал, смотрел на Моретти внимательно, хмуря брови, поджав губы. А ведь каких‑то три дня назад он бы даже голос на себя повысить не позволил. Никому из ребят, никому, кроме капитана, и то лишь потому, что подчинялся ему как более сильному и старшему по званию.

– Ты же дубина! Чёрт тебя подери!.. Тебя же ничто не трогает… Ничья смерть!.. Терпеть не могу таких, понял?! Не перевариваю!.. И стоишь теперь, как ни в чём не бывало! Аж зло берёт!..

Моретти ещё что‑то кричал, кричал долго и громко, до хрипоты, пока не устал окончательно, а Янис всё так же смотрел на него и всё так же молчал. И тут Джейк понял, он сейчас вряд ли слышит Моретти. Это же взгляд человека, полностью ушедшего в другой мир. Человека, чьи мысли заняты чем‑то очень важным для него. Ему сейчас всё равно, что вокруг творится. Хоть весь мир на части развались!

И Моретти замолчал сам, видимо, понял, что крик – бесполезное дело. Алмаара не переделать, как ни старайся. Это уже законченная сволочь, он лишь своей персоной занят, другие его не волнуют… Отвернулся и рукой махнул, в этом жесте было одно: «А‑а, чёрт с тобой!» Они какое‑то время все молчали, забыв о дожде, о мокрой одежде. И стояли бы ещё так очень долго, но Джейк предложил чуть слышно – его голос заглушал шум дождя и шест листьев над головами:

– Идти нужно… Прямо сейчас выходить, а то не успеем до утра…

– До реки часа три ходу, – отозвался Кордуэлл. Хмурый и какой‑то сердитый, он смотрел исподлобья, постукивая пальцами по прикладу автомата, висевшего у него на груди. – Но мы в это время не уложимся, особенно сейчас…

– Он сказал: аптечки утопить. – Добавил Джейк после секундного раздумья. Они все трое глянули на него, даже Алмаар уставился заинтересованным, вполне вменяемым взглядом.

– Последний приказ! – Дик усмехнулся с горечью, с невыносимой болью во взгляде, и отвернулся, скрывая эту боль.

– Не дам! – голос Алмаара был громким и отчётливым. Он заговорил впервые, и этого от него не ожидали, все посмотрели в его сторону с невольным изумлением, словно ждали: ну, что ты ещё скажешь? А мы уж подумали, ты дара речи лишился… И Янис добавил, – Мы взорвём этот рудник! Взорвём!

– Да ты что?! – Дик изумлённо вскинул брови. – Это ты сам решил или тебя кто‑то надоумил? – Он первый нашелся, что сказать, но оказался не единственным, кого шокировало это заявление.

– Приказ все слышали: возвращаться в город! И я – «за» обеими руками! А на остальное мне плевать! – Моретти готов был раскричаться снова, так его это заявление разозлило, но усталость не позволила, поэтому он и говорил негромко, глядя Янису в лицо.

– Ради этого мы сюда шли… Ради этого и капитан погиб… Мы должны – мы обязаны это сделать! – Алмаар предполагал, что его никто не поддержит, поэтому и был до сих пор так спокоен.

– От кого бы я это слышал?! – Кордуэлл хохотнул зло, со злой иронией, – Ведь ты, как я помню, меньше всех хотел… даже сбегал на полпути… Если бы не ты, мы бы давно уже там были, под завалом… Нет, уж, дружок, уволь! Если тебе что и взбрендило, то сам всё делай, а я жить хочу. Меня здесь ничто не держит… Ни приказ, ни совесть…

– Если бы всё было так легко, я бы вам ни слова не сказал. Один бы справился… – по взгляду Алмаара было ясно, что говорит он правду. Он бы, правда, смог… – Но взрывчатка слишком тяжёлая, мне одному не донести… И там, не руднике, тоже помощь нужна… Хоть одного из вас…

– Ты, что думал, мы в очередь встанем?! – Моретти не отставал от Кордуэлла, вдвоём они насели так, что Алмаар не мог и рта раскрыть; со стороны казалось, что он уже оправдывается в своей поспешности, необдуманности. Но так только казалось, потому что упрямства ему было не занимать, и Джейк знал об этом. Он вообще‑то многое уже об Алмааре знал, но сейчас словно нового его увидел. Просить помощи для Яниса – одно из самых больших унижений, но Янис просил, просил искренне, в надежде на то, что его поймут и поддержат.

И эта резкая смена собственного отношения к операции. Ведь он действительно больше всех сопротивлялся приказам капитана, стремился выжить любой ценой, во что бы то ни стало. Он не хотел умирать во славу государства. Он не раз говорил об этом.

А сейчас же!!

Нет, что‑то случилось с Алмааром! Определённо! Что‑то в нём поменялось и поменялось радикально. Вот только никто из нас не заметил этой перемены. До этого вот момента… А первым перемену эту капитан почувствовал…

А всему причиной ранение и смерть капитана!!

Он виноватым себя чувствует перед Дюпрейном, потому и пытается хоть так успокоить свою совесть, хоть так оправдать смерть капитана.

Совесть! Это всё совесть!

И ведь никто из нас и не предполагал, что есть она у Алмаара, эта совесть. Нет, не законченная он ещё сволочь! Не прав был Моретти. Да и все мы не правы! Может, только кроме капитана… Он один всё понял, и перед смертью сделал всё, чтоб уравнять Алмаара в правах с нами… Удалось ли ему? Нет!

До сих пор он для нас сволочь и дубина, а для Моретти ещё и предатель, виновник всех наших бед…

Хотя все мы в чём‑то виноваты… Каждый из нас… Никто только этого пока не понял… И вряд ли поймёт, пока рядом есть Алмаар – самая большая наша беда… До тех пор, пока он рядом, есть на кого сваливать все ошибки, все неприятности, тем более, что тот никогда не отпирается.

– Это уже даже и не приказ! Это твоя блажь – и только! – Кордуэлл смотрел на Алмаара, щуря один глаз, с кривой недоброй усмешкой.

– Чё, героем побыть захотелось? – Моретти не отставал. Алмаар молчал, глядя на них сверху: то на одного глаза переведёт, то – на другого. Все трое они пререкались, напрочь забыв о существовании Джейка, а тот стоял и смотрел на них как будто со стороны, почти не слыша их спора, их криков. Он смотрел на Яниса, не отрываясь, иногда лишь смаргивал воду с ресниц, чуть щуря глаза: их нестерпимо резало от воды, льющейся по лицу потоком.

Алмаар уже заметно злился, нервничал, порываясь по своей привычке взъерошить волосы на голове, вскидывал левую руку, но только вытирал лицо мокрой кепкой.

– Взрыватель имеет запас всего на десять минут, – наконец встрял в эти пререкания Джейк, и они все трое посмотрели на него с удивлением и интересом, словно сейчас только заметили. Из слов, сказанных Джейком, не было ясно, чью сторону он поддерживает. А сам он о своём решении заявлять не собирался, он всегда был как‑то в стороне, держался особняком в их группе, и сейчас это было особенно заметно.

– Десять минут!.. И сработает он автоматически, на титан… Всё было сделано так, чтобы никто из нас не спасся, и шахты взорвались наверняка!.. Даже зная обо всём, мы не успеем разложить взрывчатку, не успеем вернуться наверх, и тем более – отойти подальше…