Возвращение домой

– В нашем мире друзей нет! Так, приятели по общим делам… Главное – это «я»! «Я»! А все остальные враги!.. Они порвут тебя, как только возможность представится… Не верь никогда и никому… Никогда! НИКОГДА!!!

И теперь впервые в жизни человек, которого Янис уважал (ненависть, безграничная, всеобъемлющая ненависть, двигающая его по жизни, сменилась уважением неменьшим!) просил так мало! Индикатор! Всего‑то индикатор в обмен на то, что он, наконец‑то, сумел увидеть сам, что те понятия и принципы, по которым он пытался когда‑то жить, над которыми смеялись все, – не чепуха, не пустой звук. Они существуют, но только в другом мире. В том, куда Янису никогда не попасть! Он навсегда останется за бортом… С вечным, несмываемым клеймом «уголовник»!

Левая рука – чем она хуже? Да ничем! Особенно если с детских лет привык полагаться только на руки… При его профессии они нужны были обе, равные по ловкости, по умению, по силе… Конечно, давно уже не было практики, хорошей такой практики. Именно за это он переживал.

И напрасно переживал!

Никто из них не мог слышать, я Янис нутром уловил этот писк, писк «сгорающего» микрочипа. Конечно, он не мог пищать. Это слово здесь вряд ли уместно, но именно этот звук слышал Янис, когда отводил назад руку с зажигалкой. Он справился! В этом он мог поклясться!

– Всё! – Алмаар отстранился, зажимая в руке свою зажигалку, и не увидел, как в ответ Дюпрейн лишь устало кивнул головой. Рядом наконец‑то долгим эхом выдоха вывел себя из оцепенения Тайлер. Он был свидетелем того, о чём большинство людей на всех трёх планетах даже слыхом не слыхивало. Хотя уж Тайлер‑то как никто другой должен быть в курсе. Он на себе испытал уязвимость того изобретения человеческой мысли, на которое опиралась такая сильная и сложная структура, как ОВИС.

– И ещё, Тайлер! – Дюпрейн заговорил снова, дождавшись небольшого затишья, когда можно было слышать, что он говорит. – Аптечки…все, нужно будет утопить в реке… Это мой приказ!.. И карту!.. В ней взрыватель… Он очень чувствительный… может включиться сам… В нём запас времени всего на десять минут… – Джейк промолчал, и Дюпрейн добавил для чего‑то, – Вообще‑то взрыватель рассчитывали на воздействие титановой руды… Он должен был включиться при нашем приближении…

Джейк снова промолчал, только чуть заметно кивнул головой, давая понять, что приказ ясен, а, значит, будет выполнен.

– А теперь я хотел бы побыть один…

И Тайлер ушёл, ушёл, так и не сказав ни слова.

Ну, вот и всё!

Понимая это, Дюпрейн не смог сдержать вздоха. Полежал ещё немного с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственной боли, к личным ощущениям, частью сознания следя за миром, окружающим его. Как всё‑таки хорошо, что скоро будет дождь, что гром гремит… Очень хорошо… Просто прекрасно!.. Словно сама природа поняла… Поняла и торопит… Быстрее‑быстрее! Даже с ливнем не спешит…

Он нащупал свой «Бергстон» справа, на поясе, привычно потянул его из кобуры… Сколько раз за свою жизнь он повторял это движение! Движение, отработанное до автоматизма…

Металл приятно холодил ладонь… Прохлада!.. Долгожданная прохлада… Только она может унять эту боль… «Сколько раз ты спасал меня, мой „Бергстон“! Старый испытанный друг… Ты многое помнишь… На две человеческие жизни хватит…

Помнишь то дельце в горах Кирканы?.. Когда нас закинули с тем заданием… И как растянулось оно потом на полгода, совсем вышло из‑под контроля… Ты помнишь, как мы считали тогда каждый день, как делили последние крошки пайка, как ждали обещанного вертолёта… Ничего! Да и какая, к чёрту, „вертушка“, когда всё небо простреливалось от хребта до хребта!

И только ты, дружок, был со мной всегда… Одному тебе я верил, знал: ты никогда не подведёшь!.. Никогда не оставишь одного в такой дерьмовый момент… Да, ты всё это видел, всё помнишь…

Ты и сейчас меня не подведёшь… Ведь ты всегда под рукой!..»

Дюпрейн ласково погладил ствол пистолета.

Молния – яркая вспышка – пробилась до земли, казалось, светануло прямо над головой, прямо перед глазами… Дюпрейн зажмурился, мысленно начал отсчёт:

– …Восемь, девять, десять!

Он не ошибся и на этот раз: последнее число точно совпало с раскатистым рокотом, заглушившим все остальные звуки…

Сжимая в руке сложенную карту, Джейк прошёл вперёд, не дойдя до деревьев, где ждали Кордуэлл и Моретти каких‑то два‑три шага, остановился, отмечая про себя, что Алмаара среди ребят нет: «Опять куда‑то зашился… И улизнул совсем неслышно…»

Разговор с капитаном, все его подробности, медленно всплывал в памяти во всей последовательности. Джейк хорошо помнил, что хотел ещё спросить капитана о чём‑то важном… О том, о чём сам капитан упомянул как‑то вскользь, мимоходом… Поэтому Джейк и внимание обрати не сразу. А теперь этот факт не давал ему покоя… Назад, назад весь их разговор! Как ленту с записью!.. Прокрутить в обратном порядке! Докопаться до сути!

Мать!!! Да!!! Он говорил о матери… Упоминал о ней… Откуда Дюпрейн мог знать о ней? Я же сирота по личному делу?.. Вообще без родных!

Неужели что‑то стало известно?! Неужели она всё‑таки связалась?! А они скрыли! Скрыли всё!!!

Джейк развернулся на месте, через правое плечо, так, как их в своё время муштровали на плацу, и даже сделал шаг… Спросить капитана! Выспросить у него всё, что он знает!.. И вообще не давать ему оставаться одному! Не бросать его одного сейчас…

В этот момент в небе снова сверкнуло. Здесь, под защитой зелени, свет слепил мало, но Джейк уже скорее по привычке прикрыл глаза.

Ещё шаг! Другой!

Остановился в нерешительности на полпути, вспомнив последние слова капитана. А может, пока не торопиться так сильно? Не беспокоить лишний раз? Просил же он, один хотел побыть для чего‑то…

О Боже!!! Так ясно же! Ясно, для чего!!!

В небе опять гремело, долго и страшно. Словно весь мир хотелось оглушить этим громом… Но Джейк даже не вздрогнул. Он торопился. Назад! Назад к капитану! Не дать ему… Не позволить… Бросить их всех?!.. Ну, уж нет!..

Гром – вся эта свободная и дикая сила – не мог остановить Джейка, но, когда он услышал, каким‑то особым чутьём различил в этом грохоте сухой негромкий щелчок выстрела, он остановился. Остановился, будто натолкнулся на невидимую преграду.

И понял! Всё – понял!..

И понял, что опять не успел…

В небе затихал весь этот жуткий концерт, и Джейк медленно поднял голову, глянул вверх. Как он хотел увидеть небо! Хоть одну звезду!..

По лицу, по щекам, по подбородку на грудь и за шиворот потекли капли. Что это – Джейк не сразу понял. И даже не сразу почувствовал холод. Холод, а не жар, не то, что бывает от слёз…

Дождь! Наконец‑то небо разродилось дождём… Сперва редкими, но крупными каплями, потом этих капель стало больше – намного больше, но они не стали меньше, били по телу сильно. Даже преодолевая плотную преграду из листьев, они не теряли своей силы.

А Джейк всё равно стоял и всё так же смотрел вверх, разомкнув пересохшие губы, и чувствуя, как вода попадает в рот.

…Он плакал – или не плакал, сам не мог этого понять, но, чувствуя, как до нитки промокает одежда, как она тяжелеет, тянет к земле, понимал одно: становится легче… Легче!..

А потом развернулся и поплелся назад, до ребят.

Такие же мокрые, растерянные и от этого ещё больше одинокие… А они ведь ещё ничего не знают, не догадываются даже… И опять среди них Джейк не заметил Алмаара.

– Что капитан? Когда нам выходить? – Дик спросил первым, ладонью вытирая мокрое лицо. Джейк не ответил, просто промолчал и отвернулся. И только Моретти всё понял сразу. Понял или догадался. Он ни слова не сказал, молча метнулся вперёд, и Джейк перехватил его в этот момент. Перехватил одной рукой и прижал к себе. Мокрого, дрожащего, но скорее не от холода, а от страха, о ужаса… И Моретти почему‑то не вырывался, не кричал, просто стоял, уткнувшись лбом Джейку в плечо, и тот чувствовал, как он всхлипывает как‑то по‑детски, совсем беспомощно, и старается при этом, чтоб никто не заметил, стискивает зубы до боли, до дрожи в нижней челюсти.