Возвращение домой

Он и уснул почти сразу, уснул сидя, откинув голову, зябко обхватив себя руками за плечи и подтянув колени.

Но проспал недолго, может быть, с час или чуть больше. Не проснулся – вскинулся рывком, как от удара по лицу. Закрутил головой, не сразу сообразив, где находится, зашарил рукой, ища автомат, одновременно прислушиваясь. Проснулся от острого чувства опасности, близкой опасности…

Шаги! Треск пластика и стекла под ногами. По звуку понял: их несколько. Никак не меньше трёх. Плохо. Не в твою пользу это число.

Сердце забилось часто‑часто, и сонливости – как не бывало. «Хозяева вернулись!»

Джейк поднялся, настороженно вслушиваясь, сделал несколько шажков вперёд, неслышных, крадущихся шажков. Только бы выбраться из этой комнаты. Может, в темноте и не заметят… Мне ведь не нужна ваша нора… Я ни на что не претендую. Уберусь – и всё!..

Ещё шаг, ещё…

Он стоял посреди комнаты, когда на пороге появился кто‑то с фонариком в руке. Свет ножом резанул по глазам. Джейк поморщился, отворачиваясь. Прятаться бессмысленно и глупо. Так и остался стоять, где стоял.

– Ух, ты! Ты кто такой? – Незнакомец светил прямо в лицо, не давая себя рассмотреть как следует, зато сам разглядывал Джейка пристально и долго.

– Да, вроде, не из нашего квартала, – ответил за Джейка другой голос, тягуче растягивающий гласные.

– Я уже ухожу, ребята. – Джейк заулыбался, стараясь сгладить напряжение возникшей ситуации. – Понимаете, на улице немного сыро… Не тот сезон для ночных прогулок… Но я уже ухожу. Ухожу, видите? – Он направился к выходу, но ещё один, – третий – стоявший в дверях, остановил его толчком в грудь, заставил вернуться на прежнее место.

– Тихо, не надо дёргаться.

– Да я, вообще‑то, не дёргаюсь, – пробурчал Джейк себе под нос, но так, чтоб его слышали все. – Как хотите, дело ваше, могу и остаться…

– Вон туда, в угол, отойди, – приказал один, указав в ту сторону светящимся фонариком. – И смыться не пробуй… Ноги переломаем, понятно?

Джейк отошёл к стене, к окну, опустился на корточки, даже не спрашивая на это разрешения. Просто почувствовал, как внезапно ослабели колени, потому и сел. А указанный угол не так уж и плох, если придётся отбиваться. Отсюда видно каждого входящего и всю комнату тоже, да и шершавая стена приятно холодила спину.

А народ всё подтягивался. В полумраке все они казались на одно лицо. Джейк видел их всех хорошо, даже без света карманных фонариков. Если б не они, можно было бы рискнуть, прорваться на свободу, на улицу. А так… Только шевельнись… Их уже шестеро. Глупо ломиться в таком положении напролом, может, удастся договориться?

Джейк вздохнул, обхватил руками притянутые к груди колени. К нему подошёл кто‑то сбоку. Джейк медленно перевёл глаза. Луч света из портативного армейского фонарика больно ударил в зрачки, и Джейк невольно выругался сквозь зубы:

– Какого чёрта?.. Не надо по глазам…

– А‑а, гриффит Тайлер. – Знакомая хрипотца в голосе, ломающемся, как у подростка. Колин Титроу! Джейк аж поморщился, как от удара по зубам. Паскудно… Такой встречи он меньше всего ожидал.

– Не думал я тебя здесь встретить. Тебя ведь на особое задание тогда взяли, я знаю… Все ребята в нашей бригаде знали… – Колин особо не задумывался над тем, хотят ли его сейчас слушать, уселся прямо на пол, выключив фонарик. – А ты‑то, наверно, не ожидал, да? – Джейк в ответ повёл плечами. – Думал, что я, как остальные, в тех завалах окочурился?

– А что остальные? – Джейк нахмурил брови. Вспомнил встречу с лейтенантом ещё в той, прежней жизни. Сумел тогда уловить кое‑что из его мыслей, из сумбурных воспоминаний Барклифа. Но сейчас перед ним был живой свидетель налёта.

– Остальные? – переспросил Колин, копируя нотки его голоса. – А остальных бомбой накрыло! Прямое попадание…

– И прямо всех? Вместе с лейтенантом нашим… – спросил Джейк, улавливая в своём голосе что‑то, схожее с издёвкой. Он знал точно, что Титроу лжёт ему сейчас, и это его раздражало, злило даже. Хотя бы сейчас, хотя бы в этом можно не врать?!

– Ну‑у, не всех, конечно, – протянул неуверенно Колин. Он посидел немного, молча, обдумывая что‑то, лишь включал и выключал фонарик, глядящий в пол, с сухим щелчком: чик! – щёлк! В маленьком кружке света то появлялся, то исчезал разбитый и грязный носок его солдатского сапога.

– А я думал, ты обрадуешься мне, гриффит, – протянул Колин с непонятной детской обидой, опять посветил Джейку в глаза. Но тот уже не поморщился, выдержал спокойно, без ругани, и отвернулся. – А я тебя сразу узнал. Обрадовался даже, когда твоё фото в розыске увидел. Живой, значит… Хоть кто‑то из нашей бригады… А ты… ты, гриффит, нос задираешь… Подумаешь, Гвардия!.. Гвардия твоя на Ниобе осталась, а здесь… Здесь тебе, Тайлер, голову открутят, чтоб только вознаграждение получить. Ты ещё нашего Черногривого не видел… Он же тебя с потрохами сдаст за такие деньги, понял?!

Он дышал со всхлипыванием, тянул воздух в себя сквозь разжатые зубы глупый, трусливый мальчишка. Джейк даже растерялся, такого от Колина, этого сволочного подлого Колина Титроу, он совсем не ожидал.

– Да, я не один тогда выжил… Нас ведь рано утречком накрыли, ещё спали все… Наш лейтенант, как был, примчался, в одной майке, даже без кителя. Если б не он, мы бы и пяти минут не продержались… И твой Нэру… Его здорово придавило… Таких, как он, много было среди наших… Но я сразу решил: героем я быть не собираюсь! У меня ещё вся жизнь впереди… Я так и сказал Моралису: ты – как хочешь, хоть назад возвращайся, а я – не дурак! Я – лучше! – подальше, хоть куда, но подальше…

Только выбрались, я сразу по газам. Это Моралис стрельбу открыл… Говорил я ему: к чёрту! К чертям всё это геройство… Пока ночь, убраться можно незаметно. Так нет же! С патрулём нос к носу столкнулись, – он и палить начал… Вечно он сам за себя, этот Моралис… Пропал, вот, теперь, наверно, ни за грош…

– Наверно? – переспросил Джейк, глядя в чёрные, чуть поблескивающие белками глаза Колина. В его зрачках отражался тусклый свет фонаря, просачивающийся через грязный стеклопласт. – Так ты даже не знаешь, что с ними стало? С остальными? С лейтенантом?

– Да плевал я на них! – Титроу сразу окрысился. Заорал в ответ. И Джейку сразу ясно стало по этой реакции, что Колин много думал над своим решением, что душой он так и не принял его до конца, но всё равно заставил себя смириться с ним, как с самым разумным. – Ты – гвардеец?! Да!!! Прохлаждался все эти месяцы где‑то!.. Ты, гриффит, хоть когда‑нибудь сталкивался с сионийцами нос к носу? А я – да!! В тебя хоть когда‑нибудь стреляли?! Нет!!! Я точно знаю, что нет!.. А в меня стреляли!.. Я за то утро столько убитых перевидел, сколько тебе, Тайлер, за всю свою жизнь не увидеть… А ты теперь мне мораль читать будешь?!.. Тоже мне – солдат Его Императорского Величества!.. Видали мы таких…

– Зря ты так, Колин… Зря… – Джейк потёр лицо ладонями, вздохнул тяжело и устало. Колин не прав. Он ничего не знает. Зачем он так тогда? Но и оправдываться и объяснять ничего не хотелось. Сил не было совсем. Да и кому объяснять? Колину, что ли?

– Ой, бедненький! – Колин засмеялся зло и неприятно, снова щёлкнул фонариком, направленным Джейку в лицо. – Самому, да, стрёмно делается, когда правду говорят?.. А как на других?.. Нормально, да?

– Ты что несёшь, Титроу?! – Джейк отстранился, поморщился. – Ты же ничего не знаешь…

– Да всё!.. Всё я знаю!! – Колин вскочил, продолжая светить фонариком Джейку в глаза. – Я тебя, гриффит, лучше всех в этом городе знаю! Помнишь, как мы тебя в умывальнике месили? А в душевой? Помнишь?! Кем ты тогда был? А сейчас?.. И сейчас стоит мне только слово сказать этим, – махнул рукой туда, где шевелились и разговаривали в полголоса незнакомые Джейку люди, – и тебя голыми руками придушат… Они здесь не в игрушки играют… А за такие деньги…

– Эй! Кто это там про деньги заикается? – К ним подошёл какой‑то тип. В сравнении с Колином он показался прямо‑таки гигантом с атлетически развитой фигурой. Высокий, широкоплечий и голос с властными нотками. Главарь всей банды – не иначе. Это его они все ждали…