Возвращение домой

– Поедешь! – Барклиф выдохнул это слово сквозь стиснутые зубы, яростно сверкнул глазами, но всё же остался сидеть на краю кровати.

– Никаким распоряжением меня отсюда не выпустят. Это боксированная камера. Уверен, что сам Марчелл своим приказом упёк меня в эту клетку.

– Я в состоянии всё устроить! Никто ничего не заметит! Я могу… – Барклиф не договорил, осёкся, понял, что говорит что‑то запретное.

– Вот именно, не заметит! – выкрикнул Джейк со смешком. – Каждый раз вы приходите так, чтоб о вас не знала ни одна медсестра. Тайно, да?! Все ваши действия – тайна! «Никто ничего не заметит!» Так, да!? Вы скрываете от всех, что ваш сын – ниобианин… Есть чего стыдиться! Да и ко мне запрещены все посещения. Я знаю об этом! Знаю! Все ваши визиты – тайна! Уверен, вас‑то не накажут. Вы, господин полковник, всё предусмотрели. Если что случится, крайним останусь я один. А попытка к бегству – это расстрел на месте, без суда и следствия…

– Да никто тебя не тронет! Я же сказал, никто ничего не узнает! – Спокойствие Барклифа было на грани срыва. Ещё немного – и вскипит. Упрямство Джейка его раздражало. – Разве ты не хочешь покататься по городу, отдохнуть от этой камеры? Возможно, это будет последний выходной в твоей жизни… И ты отказываешься от него с упрямством барана…

– О, так это единственное, что вы обещаете мне взамен за мою помощь? – Джейк хмыкнул разочарованно, двинул подбородком, будто сказать хотел: «Вот это да!»

– А чего ты ещё хочешь? Свободы? – Барклиф рывком выпрямился, видимо, устал смотреть на Джейка снизу вверх.

– А почему бы и нет? – Джейк был одного роста с полковником, смотрел ему прямо в глаза, старательно скрывая волнительную дрожь слабо промелькнувшей надежды. Это был шанс, крошечный шанс выбраться отсюда. Ведь от полковника можно сбежать в любой момент, главное – вырваться отсюда, из этой проклятой камеры, из этого Центра. Подальше от врачей, от допросов, от уколов. Ради этой надежды, ради этого шанса можно пойти на многое, и многим рискнуть…

– Ну и замашки у тебя, сынок! – Барклиф впервые за всё время их знакомства улыбнулся, улыбнулся с уважением и даже без иронии. – Я могу сделать кое‑что, у меня среди обслуживающего персонала немало знакомых, но об организации твоего побега и речи быть не может. Максимум, что я могу сделать, – это шестичасовая прогулка по городу. Больше ничего! И не мечтай! – Он угадал тайные, ещё призрачные мысли Джейка, остановил его разом помрачневшим взглядом.

– А чем вы рискуете? Тёплым местечком в Отделе? Оно стоит жизни близкого вам человека? – Джейк снова стал резким, каким был в первые дни их знакомства. Резким, с мстительным блеском в глазах, и острым на язык.

– Я не состою в Разведке, да будет тебе известно. Я в этом городе чуть больше недели. – Оскорбился Барклиф или нет, было не ясно, лицо его осталось спокойным, но от Джейка не ускользнула малоприметная горечь в голосе полковника, и вместе с тем усталость и разочарование. – И терять мне нечего!.. Дальше передовой всё равно не пошлют… А куда уж дальше‑то?.. И так уже в пехоте…

– Так вы не из Отдела? – Джейк чуть не присвистнул от удивления. – А почему тогда…

– Потому! – довольно резко перебил его Барклиф. – Я состоял в ОГБ до начала военных действий. Но потом меня выперли оттуда из‑за какой‑то ерунды. Оно и понятно. Судьба предателя и изгоя едина для всех, без национального различия. Сначала ты нужен всем, и тебе готовы наобещать многое, но потом… Потом тебя выбрасывают за ненадобностью. Или из боязни нового предательства, как это было со мной… Я же для них всё ещё ниобианин… Найти повод недолго… Тебе никто никогда не будет доверять, как раньше. Ни свои, ни чужие… В этом мы с тобой даже чем‑то схожи, ты не находишь, а, ниобианин? – Усмехнулся Барклиф, смерив Джейка взглядом с головы до ног. – Мы ведь оба с тобой предатели…

– Ну, уж нет! Я не предавал свою родину добровольно, в отличие от вас, полковник, – возмутился Джейк с раздражением, упрямо склонил голову. – И о своей помощи вам я ещё не давал окончательного решения. Никуда с вами я ехать не собирался и не собираюсь!

– Ну и зря! – ответил Барклиф, напротив, без всякого раздражения. – Ты можешь отказываться, кричать и упираться – мне всё равно! Просто я знаю: ты поедешь. И всё!

– А может, и не всё! – Джейк чуть сощурил глаза, думал над чем‑то всего мгновение. – А если я расскажу о ваших визитах медсестре? Вам это понравится? Вы же, вроде бы, держите всё в тайне…

– Ты, конечно, можешь попробовать. Дело твоё… – Барклиф усмехнулся, обдумав эту угрозу. – Но ни тебе, ни мне от этого легче не станет… Я успею уехать в любой момент. Тебе же никто не поверит. Только пропишут антигаллюциногены. Поверь мне, это такая гадость…

– Ладно! – Джейк заходил по комнатке. Казалось, он согласился с доводами полковника, но отчего тогда так нервничал?

– Ты зря так серьёзен, – заговорил Барклиф после нескольких минут молчаливого наблюдения за пленным ниобианином. – Не стоит так дёргаться! Никто не узнает, я же сказал. Никому до тебя сейчас дела нет. Даже Гервер, и тот уехал… Он уже почти неделю во Флорене…

– Гервер? Кто это? – Джейк остановился, нервно ероша волосы на затылке.

– Твой врач. Он проводил допрос… Пока его нет, ты хоть прогуляешься. По городу. На машине. Шесть часов – это иногда так много. Особенно, если сравнивать вот с этим, – и Барклиф обвёл комнату взмахом руки.

– А вы уверены, что я вернусь сюда после такого? – Джейк чуть заметно улыбнулся, не скрывая и так понятного намёка.

– Ты же сам понимаешь, за побег тебя взгреют…

– А вас? – перебил Барклифа Джейк. Тот хмыкнул задумчиво. Мыслительные способности этого внешне измученного и слабого парня его удивляли. Соображал он очень неплохо. А своими неожиданными вопросами ставил иной раз в тупик. Есть в нём что‑то такое, что вызывало невольное уважение.

– Вам нужен ваш сын, а мне нужно выбраться отсюда. Мы же можем помочь друг другу, – неожиданно предложил Джейк. – Я – вам, а вы – мне… Это же просто! Тем более, ничто не знает, что вы бываете здесь, в этой камере. Кто вас заподозрит? Никто! Если же вы возьмётесь помочь мне, то я, господин полковник, с вами – хоть куда, хоть на Хариту, и даже дальше!

Барклиф рассмеялся в ответ довольно беспечно и легко, как над весёлой шуткой.

– Хватка у тебя, мальчик, прямо‑таки волчья! Я не могу обещать тебе то, что не смогу сделать.

– Не можете? Почему же? Единственное, что вам придётся сделать, – отвернуться на минутку! А дальше я сделаю всё сам!..

– Да? – Барклиф вдруг стал предельно серьёзным, даже почти жестоким. – А что ты собираешься делать дальше? Поделись!

– Не всё ли равно, что я буду делать дальше? – Джейку нечего было скрывать, он попросту ещё совсем не думал над тем, что он собирается делать после того, как вырвется на свободу.

– В таком виде, как ты сейчас выглядишь, тебя возьмут в первый же день. Что толку? – Барклиф снова смерил Джейка долгим взглядом. Почти презрительным и насмешливым.

– Но ведь вы же поможете! Не ехать же мне в этой дурацкой пижаме!

– Конечно, кое‑чем я помогу. Одеждой, например. Может, ещё чем‑нибудь. Но на многое надеяться не стоит, не советую.

– Если меня и возьмут, то, клянусь, о вас, господин полковник, никто не узнает. Я буду молчать! – Джейк чуть ли не ликовал. Глядел на Барклифа сияющими глазами. Но тот оставался серьёзным, а потом сказал, будто стараясь погасить эту радость:

– Все молчат! До знакомства с бармистагином…

Джейк не слышал о таком препарате, но воспоминание о боли пришло само, против воли. И радости, радости как не бывало! Барклиф добился своего, всего несколькими словами вызвал на лице Джейка мертвенную бледность, а в глазах – ужас, ужас и боль.

– Вот видишь, поэтому я против твоего побега. Возьмут тебя – узнают обо мне. Я подведу тех, кто мне помог здесь…

– Меня не возьмут… – прошептал Джейк беззвучно. – Я не дамся больше…

Барклиф помолчал, выжидательно глядя ему в глаза, а потом сказал, прощаясь: