Возвращение домой

«При чём тут дети? Свадьба какая‑то? Что за бред?» – Джейк молчал, прокручивая услышанное раз, и ещё раз в памяти. Аж в ушах зазвенело. Он ничего не понимал. Ничегошеньки!

А‑лата сверкала глазами, а он не понимал, из‑за чего она так злится.

– Куда отпустит? – переспросил он, хмуря брови, – Кайна – меня?! А разве она может мне запретить?

– Может! Ещё как может! Неужели сам не понимаешь?! – столкнувшись с явным непониманием, А‑лата немного сбавила яростный натиск. И хотя она предположить не могла, что дочь её додумается до такого решения, злиться и кричать теперь было бесполезно. И этот парень мало в чём виноват. Он о таком обряде впервые слышит. И не понял ещё, что всё это значит.

Ну, Кайна! Вот ведь какая! И молчала! Даже не посоветовалась! Не спросила ни разу. Тайно хотела… Привязать его к себе, не дать уйти… Неужели всё настолько серьёзно, если она даже на это решилась? Жить без детей, без будущего, с человеком?! Всесильный свет! Да быть такого не может!

Чтобы она, моя Кайна, решилась на такое?!! Она, всегда такая послушная, такая толковая, – и пожертвовать собой ради человека!.. Это ж как любить нужно!.. Почему же они тогда не вместе? Почему он один здесь? А где же ты, девочка моя, где ты?

– Куда она ушла? Ты знаешь? – ярость сменилась тревогой, беспокойством, а Кийрил стоял перед ней и моргал растерянно, как ребёнок. – Что ты ей наговорил? Отправил, да? Обсмеял?

Джейк отшатнулся, прошептал чуть слышно:

– Нет… Ничего такого, вроде… Она даже не сказала ничего, ушла – и всё… Я сказал только, что ухожу завтра… А что такого? Я и не скрывал этого…

– Не скрывал! Тоже мне! – А‑лата рассмеялась с горечью, – Она ведь тебя любит, дурака. Любит! И отпускать не хочет. Не хочет, понимаешь ты это?! Поэтому и сплела парумз, и обряд провела… А ты так и не понял!.. Она себя человеку предложила. Стыд и позор! Человеку, а не ларину! А ты не понял! Не понял этого… Не принял её, отказался, да?!

– Да ничего я не отказывался! Я же не знал! – воскликнул Джейк. Он и так чувствовал себя хуже некуда, а тут ещё и А‑лата каждым словом своим душу на куски рвала.

– Будь ты ларином, такого бы никогда не случилось, уж про свадебный обряд каждый ребёнок знает. Но ты человек, тебе не объяснишь, да вы и не живёте по нашим законом. Вам всё равно.

– Почему сразу всё равно?! Я же говорю, не знал! Откуда мне знать, для чего она, эта лента! – Джейк сам сорвал с шеи парумз таким движением, будто хотел отшвырнуть его далеко от себя, но не выбросил, только смял в кулаке, а остальную часть шнура, свесившуюся почти до земли, намотал на пальцы торопливо, с психом, оглядываясь по сторонам.

– Где она может быть? – исподлобья взглянул на А‑лату.

– Ты последний её видел. Ни дома, ни у Ариартиса её нет. Наверное, у реки, или в лесу. Я не знаю… – А‑лата побледнела испуганно, встретив решительный, почти суровый взгляд Джейка. Он ещё обдумывал план дальнейших действий, а А‑лата, догадавшись, что к чему, заговорила поспешно:

– Она не должна была уйти далеко. На ней одежды‑то… Ведь сразу же после танца. Найди её, Джейк, – А‑лата впервые позвала его по имени, но Джейк даже бровью не повёл, ему сейчас не до объяснений. – Обязательно найди. Прошу. Ради всего святого… Ради жизни спасённой… Пожалуйста… А вдруг она не захочет вернуться?

А‑лата смотрела на Джейка, прижав стиснутые кулаки к губам, кусая побелевшие костяшки. А он, так и не сказав больше ни слова, повернулся и исчез в тени дома…

…Он шёл быстро, почти бежал, не глядя под ноги. Эту тропинку он знал наизусть. Хоть с закрытыми глазами пройди!

Вот он, поворот. За ним лианы с колючками. Там гирлянды цветов. Ещё один поворот мимо поваленного, затянутого зеленью дерева. Главное – о корни не споткнуться. Только коснулся ветки дерева рукой, и в воздух взвились искорки – светлячки!

Какая‑то птица обеспокоенно захлопала крыльями, закричала, захохотала жутко. Веерохвостая певичка, так называл её когда‑то Дик. Ну и имечко!

Джейк даже не дрогнул, промчался мимо.

Лес и ночью не знал тишины. Такие встречи здесь сплошь и рядом. За время жизни среди гриффитов он стал ко всему относиться спокойно. Не зная названий многих растений, животных, насекомых (может, только за редким исключением), Джейк при этом неплохо разбирался в их свойствах, повадках, привычках. Не боялся отравиться. В лесу он был не хуже любого ларина, будто знал всё это с рождения. А может и правду, на такие вещи есть наследственная память, перешедшая к нему от матери. Над этим Джейк думал временами на досуге, сейчас же ему было не до этого.

Кайна? Куда она могла деться?

Он ещё не знал, что ей скажет, когда найдёт, если найдёт, конечно. Понимал лишь, что должен её найти, разыскать и объяснить всё. Вот только что, «всё»? Он и сам не знал…

Чутьё, ощущение её близкого присутствия, не подвело и на этот раз. Джейк, доверяя своим чувствам, сразу же остановился, глянул по сторонам, и не сдержал догадливой улыбки. Ну, конечно! Где ей ещё быть?

Шагнул с тропинки. Осторожно раздвигая руками лианы и воздушные корни, подкрадываясь совсем неслышно, по‑звериному. Знакомое дерево с чёрными ягодами, свисающие вниз тонкие ветки плотной стеной. Они лишь тихо, как бумажная гирлянда, зашелестели, когда Джейк, склонив голову, шагнул под дерево.

Кайна была здесь. Она очень медленно поднялась, не сводя изумлённых глаз с лица Джейка. Порывисто вздохнула, будто хотела сказать что‑то, но только всхлипнула, вздрогнув плечами.

Несколько долгих, как вечность, минут они стояли, не сводя глаз друг с друга, в полном молчании. И расстояние между ними было не больше метра. Один шаг, но никто из них не решался сделать первым этот шаг.

Джейк решительно шагнул вперёд, как в омут с головой, но Кайна не отстранилась, не отодвинулась, осталась стоять там, где стояла.

Они понимали друг друга без слов, но Кайна всё же не сдержалась, прошептала одними губами:

– Люблю… тебя…

Она призналась первой, а попросту лишь повторила то, что успела сказать ему проведённым обрядом. Голос её сорвался, его заглушил всхлипывающий короткий вздох, как у ребёнка после долгих слёз. И выглядела она в этот момент такой до боли одинокой и несчастной, что Джейк не удержался, обнял её порывистым сильным движением, прижал к себе, чувствуя сквозь мягкие складки длинного плаща по‑девичьи хрупкое беззащитное тело. Почувствовал короткую, но сильную дрожь во всём её теле, но это был не страх, не отвращение, а кое‑что другое. Страсть! Та сила, которая раньше таилась глубоко внутри, ждала этого вот момента и, наконец, дождалась.

– Я люблю тебя… – он эхом повторил её слова. И сам немного удивился тому, насколько приятно и легко их произносить, – Люблю… Люблю… Люблю… Люблю тебя…

Шептал, касаясь губами её волос над ухом и чувствуя, как щеку нежно щекочет венок на голове Кайны. А девушка молчала, стояла неподвижно и, кажется, даже не дыша. Как будто всё происходящее казалось ей сном, а она боялась проснуться.

Кайна стояла, упираясь лбом ему в плечо, положив раскрытые ладони ему на грудь, и счастливо улыбалась тому, как под её правой рукой быстро и громко стучит его сердце. Его сердце! И его руки сейчас сжимают её талию, спрятавшись в распушенных волосах. И его губы шепчут что‑то над ухом, обжигая горячим дыханием, что‑то на родном языке и на языке людей.

И это всё было приятно! Боже, как это было приятно!

А ей вдруг захотелось, чтобы он поцеловал её, поцеловал так, как это делают люди, так, как она много раз видела… Прямо в губы…

И он «прочитал» её мысли, «увидел» их так, как могли это делать только женщины их мира. Но Кайна не удивилась, Джейк всегда казался ей довольно странным, странным даже для людей. Мысли и желания людей в той, городской, жизни ей удавалось «читать», этот же человек ей не поддавался, хотя он сам предугадывал её мысли и даже слова.

Вот и сейчас, понимая её без слов, Джейк заставил Кайну посмотреть себе в глаза, – придерживая голову девушки ладонями осторожно, как полураскрывшийся бутон хрупкого цветка, нежно коснулся губами прохладного лба, спадающего завитка волос. А потом – потом опустился ниже, к губам, – и Кайна задохнулась от нахлынувшего чувства, полностью подчиняясь мужчине и… и человеку.