Возвращение домой

Высший Свет! Всесильный Свет!

Единственное, во что верили Ларины, в свет солнца, в лучи Саяны. Вот он, прототип Высшего Разума, заботившегося о жизни на планете. Они часто обращались к нему с восклицаниями или просьбами. Сколько раз в детстве Джейк слышал эти слова от матери, когда она начинала сердиться или вставала из‑за стола после многочасовой работы за компьютером.

Да, все черты ларинов остались в ней, даже спустя двадцать лет, она не могла не быть такой, какой была на Гриффите, вот только он, её сын, никогда не замечал этого, не видел, не слышал или не придавал значения.

Джейк замкнулся, задумался над прошлым, заново, но другими глазами пересматривая картинки из детства, сидел за столом молча, не прислушиваясь к разговору Кайны и Ариартиса, крепко держал двумя руками кружку с душистым чаем. Особенно чувствовал аромат, когда подносил кружку к губам, но делал глоток – и не улавливал вкуса. Совершенно! Даже тогда, в Чайне, вода пахла снегом, раскисшими листьями и имела свой вкус. Чертовщина какая‑то!

Только когда в кружке осталось меньше половины, он стал ощущать при каждом глотке знакомую прохладу мяты, лёгкую терпкость и фруктовый вкус. Сумел даже определить, что в чае этом никак не меньше десятка трав, но ни одна из них не была ему известна.

Как будто чувствуя скованность гостя, Ариартис не стал настаивать, когда Кайна сказала, что уже пора. «Да‑да, конечно же, – Согласился с ней гриффит, но, провожая до крыльца, не забыл пригласить в гости, – Приходите, обязательно приходите вместе…»

Джейк за всё время и словом не обмолвился, но на прощание произнёс по‑гриффитски:

– Пусть двери вашего дома всегда будут открыты для всех!

Вот оно, «до свидания», на языке ларинов. И Кайна сразу поняла, о чём спросит, как только они с Кийрилом останутся одни:

– Вы, что, уже специально наш язык учите? Всегда же наоборот было. Мы Единый учили, а не вы…

Кийрил усмехнулся в ответ, хмыкнул, пожимая плечами, ответил не сразу:

– Никто его у нас специально не учит…

– А не специально только вы? – Кайна сощурилась, усмехнулась с улыбкой. Ей хотелось задеть этого парня, его спокойствие и вечное молчание раздражали её сильно. А ещё она чувствовала в этом человеке что‑то такое, чему не могла дать объяснения.

Какое‑то время он шёл молча, руки в карманах, расстёгнутый ворот рубашки, и взгляд – под ноги, будто уже и забыл, что идёт не один, и что ответа на вопрос до сих пор не прозвучало. А потом вдруг вскинул голову, сверкнул своими удивительными глазами так, будто решился на что‑то важное для себя, заговорил ровным голосом:

– Я не знаю, насколько это интересно вам, но то, что моя мать из ваших, из гриффитов, по‑моему, лично для меня многое объясняет… А вы встречались с подобным? С союзом человека и гриффита? Как вы думаете, бывает такое? – смотрел в упор, прямо ей в глаза, ждал ответа, а Кайна растерялась, сбавила шаг, а потом и вовсе остановилась.

– Шутите?

– А разве с этим можно шутить? – Кийрил тоже остановился, и несколько минут они стояли на самом солнцепёке, глядя друг на друга.

Что за бред?! Уж кому, как не ей, знать, что ларины и люди не могут иметь ничего общего: никаких свадеб, никаких детей. Об этом она и от своих сколько раз слышала, и на занятиях им специалист рассказывал, приводил кучу медицинских и научных фактов. Это только внешне люди и ларины похожи, а по‑настоящему они разные, очень разные. Бывали, конечно, случаи и среди её знакомых, там, в городской среде, веди физиологической разницы никакой, но такие отношения осуждались всеми: и людьми, и ларинами. Что с них толку, с таких отношений? Если детей быть не может, значит, рано или поздно всё равно придётся разойтись…

Она рассмеялась в ответ на немой вопрошающий взгляд Кийрила, продолжила вслух собственные рассуждения:

– Так вы уверены, что ваша мать из ларинов? А отец? Он – человек? Из людей? Да такого быть не может! Вы бы никогда на свет не появились! Никогда! Если только… – сбавила тон голоса почти до шёпота, проговорила себе под нос с сомнением. – Если только не вмешательство медиков… Они же постоянно что‑то новое придумывают…

Джейк слышал каждое её слово, поэтому и не смог удержаться от смеха: уж слишком близки к истине были слова гриффитки. И эти мысли, пролетевшие в её голове вихрем, тоже не были далеки от истины. Всё так, всё правильно, но исключение‑то есть, вот оно, перед ней стоит, а доказательств – ноль! А в принципе, что толку кому‑то что‑то доказывать? Какой резон? Разве это что‑то изменит? Да и кому это интересно, кроме тебя самого? И самому важно потому лишь, что лично тебя касается.

Он пожал плечами по своей вечной дурацкой привычке, и не ясно было, что оно значит, это движение: или он сам не знает ещё, а правда ли то, что он сказал, или же он просто не собирается больше к этой теме возвращаться, и как бы говорит: «Не хочешь верить – дело твоё!»

Второе «или» точно совпало с ходом мыслей Кийрила, он и вправду пошёл по дороге, позвав на ходу:

– Ладно, пойдёмте…

И снова они шли в молчании. Кайна отставала немного, шага на два, и, глядя Кийрилу в спину, думала: «Тоже мне, придумал… Да такого же быть не может… Хотя, надо у Ариартиса спросить, может, он что‑нибудь знает… Ведь про такой случай обязательно должны были сохраниться упоминания. Не в наших лесах, так за Чайной… А он‑то, пока мог, где только ни бывал! По всем соседям, до побережья, даже море видел, и в города ходил. Про людей больше моего знает, кажется… И там, и здесь у него знакомые… А сейчас, как покалечился, так и забыли все…»

– Давно он, кстати, так? – спросил вдруг Кийрил, чуть сократив шаг, уменьшая разделяющее их расстояние.

– Кто? – Кайна не поняла, о ком он.

– Ариартис. – Уточнил тот без раздражения в голосе.

«Будто мысли угадал! – Кайна невольно обратила внимание на это совпадение, но не подумала над ним всерьёз, – Мало ли… Всякое бывает. Тем более среди нашего народа… Но у нас наоборот обычно. Странно, ведь и в прошлый раз у него тоже с моими мыслями слова совпали… Не может быть столько совпадений. Но люди же не умеют „видеть“ мысли!»

Опомнилась она тогда лишь, когда Кийрил повторил свой вопрос.

– Не знаю, – ответила она довольно рассеянно: мысли‑то были заняты сейчас другим, но потом опомнилась, оживилась. – Лет десять, кажется, если не больше. Да, около десяти. Мы перебрались сюда, и он, наверное, года через два после этого, – она рассуждала вслух, прикидывая в уме основные моменты своей прожитой жизни. – Он тогда за Чайну ходил, а на обратном пути в ураган попал. Река в тот год сильно разлилась, и вспоминать страшно… Вот и попал Ариартис тогда… Ему ногу раздробило, сам бы не выбрался никогда, да на него люди наткнулись. К врачам сразу, в больницу… Хотели нейропротез вживить, а он отказался. Вот так и живёт с тех пор, не ходит никуда, даже по посёлку редко когда…

Кайна замолчала, и Кийрил не стал больше ни о чём спрашивать, шёл всё так же руки в карманы и щурился от слепящего глаза солнца.

Они прошли через весь посёлок, так никого и не встретив, чему Кайна была несказанно рада, но зато сама А‑лата встречала их на крыльце дома и была крайне недовольна увиденным. Она, конечно, ничего не сказала, но напоминание её прозвучало, как упрёк:

– Я, кажется, говорила, долго не ходить.

Кайна кивнула несколько раз головой торопливо, слышу, мол, не забыла. А Кийрил вообще ничего не сказал, прошёл в дом – и всё. А‑лата проводила его взглядом до самой двери, а потом, повернувшись к дочери, произнесла со значением:

– Приходила Аирка, сказала, чтобы ты зашла к ней, когда вернёшься, – Кайна опять кивнула в ответ, повернулась уходить, а А‑лата добавила, – Когда вернёшься, я хочу с тобой поговорить, у меня к тебе несколько вопросов…

* * *

– Надеюсь, ты сама в состоянии представить тему нашего с тобой разговора, – А‑лата заговорила не сразу, дала Кайне время пройти, устроиться в уголке, как раз там, где чаще всего сидел Кийрил. Девушка окинула комнату быстрым ищущим взглядом, а А‑лата заметила с улыбкой, – Не ищи, его здесь нет… Он теперь часто уходит, когда захочет и куда захочет… – помолчала немного. – И я, признаться, даже рада этому. Скоро я смогу снять повязку, значит, быстрее пройдёт обряд, и тогда он вернётся к своим, в город.