Страница 12 из 50
- А что же вы?
- А что я?
- Леди Фабиана сирена, а потому…не обладает искрой.
- Не человек, вы хотите сказать.
Я кивнула и постаралась, чтобы голос звучал незаинтересованно:
- А в чём была ваша искра?
- Я, знаете-ли, всегда был нерадивым ребенком. Гувернантки сменялись так быстро, что я не успевал запоминать имена. Моя искра так и осталась слабенькой, на троечку.
Говоря это, граф улыбнулся уголком рта (он вообще никогда не улыбался полностью, только одной стороной, отчего улыбка никогда не получалась доброй), и это натолкнуло меня на мысль о том, что он не вполне откровенен.
- Да, и это уже, в любом случае, не имеет никакого значения…
- …из-за запрета.
- Да, из-за него.
Женившись на представителе другого вида, Кенрик Мортленд, по нашим законам, совершил кровосмешение. За что указом Его Императорского Величества был пожизненно лишён права пользоваться искрой. Наказание страшное, а будь граф моего вида – наихудшее. Но у дворян искра куда более слабая, чем у гувернёров. Им под силу, развив её, выполнять несложные магические действия. Едва ли это можно назвать полноценной магией. Но приобретаемых в процессе учебы нехитрых навыков вполне достаточно, чтобы поступить на императорскую службу и сделать карьеру при дворе. У каждого дар проявляется со своими нюансами. Итоговый результат зависит от того, сумел ли воспитатель вовремя разглядеть склонность подопечного и усилить то или иное качество, развив его в настоящий талант. У нерадивых учителей подопечные так и остаются середнячком.
Но граф прав: сейчас это уже не имеет значения. Если искрой долго не пользоваться, она уходит внутрь. Не затухает, но как бы костенеет, атрофируется, становится чем-то сродни вросшему волосу: ты его чувствуешь, терзаешься, но выковорить обратно не можешь. Пытаться потом раздуть её – практически безнадёжная затея.
Для таких, как граф, всё это неприятно, но пережить можно. Слугам и простолюдинам и вовсе запрещено развивать искру. Постепенно они привыкают жить с этим неудобством, как можно привыкнуть к хроническому заболеванию. Люди вообще ко всему привыкают.
Но вот с такими, как я, дело обстоит иначе: использовать дар в личных целях мы не можем. Таков природный механизм сдерживания и избежания злоупотреблений. Не пользоваться же ею вовсе – тоже не выход. Это пламя мучит, рвётся наружу, выжигает все внутри – терпеть невозможно. Я слышала о попытках себе подобных бросить вызов обществу, отказавшись от использования дара. Их именуют вырожденцами. Все эти случаи закончились трагически: кто-то наложил на себя руки, кто-то сошёл с ума. Печальный жизненный парадокс: мы не можем игнорировать свою способность без риска для жизни, но использовать её можем только во благо других. Чем люди беззастенчиво и пользуются. Вот почему нам приходится быть теми, кто мы есть, и служить таким, как граф. Хорошо, что в любом договоре всегда есть лазейки.
- Да, но прежде…какая она была?
- А, знаете, мисс Кармель, - граф вдруг резко поднялся со своего места и подошёл вплотную. Мне даже пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза, а не в воротничок, - вы проявляете слишком большой интерес к способностям моей жены…и моим.
Я всей кожей почувствовала исходящее от него напряжение, хотя внешне он, как всегда, оставался лениво-спокойным.
- Простите, милорд. Это было нескромное любопытство. Впредь я не буду забывать о приличиях.
Граф преподал мне хороший урок. Как бы мне не хотелось распутать этот клубок как можно скорее, излишняя активность и расспросы новенькой гувернантки не останутся без внимания. А моё положение слишком непрочно, чтобы навлекать подозрения.
В нём вдруг что-то поменялось, и поза смягчилась. А то, что за этим последовало, и вовсе стало для меня полной неожиданностью: граф взял мою руку, перевернул запястьем кверху и провёл пальцем по клейму.
- Только не будьте фанатичны. Иногда приличия следует посылать к черту.
Самое постыдное было в том, что я не догадалась вырвать руку. Так и стояла, чувствуя себя кроликом под гипнотическим взглядом синеглазого удава. Граф сам выпустил моё запястье и, не прощаясь, направился к выходу. Я опомнилась.
- Милорд!
Он замедлил шаг и повернул голову.
- Могу ли я отлучиться на полдня? Мне нужно заказать новое платье.
Он неторопливо окинул мою фигуру оценивающим взглядом, сверху донизу, так что даже по коленкам побежали мурашки. От такого взгляда приличным девушкам полагается падать в обморок. Как досадно, что я не упала!
- Можете быть свободны завтра после обеда. До скорой встречи, малиновка Энн.
И, не оборачиваясь, вышел. А я на нетвёрдых ногах вернулась к стеллажу, поставила книгу на место и твёрдо решила держаться подальше от Кенрика Мортленда.
Глава 6
После окончания рабочего дня, мы уютно устроились в кухне. Вилмот снова углубился в газету, Симона изучала рецепт печеночного суфле для завтрашнего ужина, экономка миссис Меррит вела какие-то подсчёты. Зловещий мистер Бернис не имел обыкновения проводить досуг с остальной прислугой и даже пищу принимал где-то в другом месте. За что я была искренне ему благодарна: в присутствии мрачного дворецкого мне бы кусок в горло не полез. Один раз заглянула камеристка леди Фабианы, Мерфи. Она ничего не принесла, не унесла и не спросила, из чего я сделала вывод, что она пришла поглазеть на меня.
Я же была занята тем, что помешивала мельхиоровой ложечкой чай и поддерживала беззаботный разговор с Иветтой и Беулой. В общем-то разговором это можно было назвать с большой натяжкой. Всё сводилось к безостановочной трескотне Иветты, в которой пока не удалось выудить ничего полезного.
- А Иззи сказала, что зеленые ленты мне никак не пойдут. Вы представляете, чтобы мне и не пошли! Я ей сказала: как же зелёный может не пойти к тёмным волосам? Представляете, какая глупость, мисс Кармель?