Казейник Анкенвоя

До возвращения существа торопиться мне было незачем. Ибо кое-какие повадки аборигенов мною уже были постигнуты. На трезвую голову честных сведений в Казейнике не добывалось. Я молчал.

- Казейник почему? - сам по себе откликнулся чертежник на мало занимавший меня вопрос. - До немецких веяний, а проще говоря, до создания на базе местного комбината по производству минеральных удобрений российско-немецкого концерна «Франкония» поселок здешний назывался Казенников. Очевидно, для германца название оказалось трудно произносимым. Тогда глава местной управы проголосовал из деликатности за Казейник.

- Из деликатности, - выбрав сигарету, я уже, было, собрался ее прикурить, да положил обратно. - А кто конкретно?

- Бургомистр.

- Отчего же он бургомистр?

- Из деликатности.

Лукавый мы народ. Я по наивности думал, что мы в Америке живем. Под чутким руководством самопальных мэров, губернаторов и сенаторов. Даже больше, чем в Америке. У нас Белый дом большой, а у них маленький. Однако, провести нас труднее, чем его референдум. У нас кто барин, тот и отечество. Потому и переметнулась местная публика в немецкие края.

- Стало быть, Анкенвой в Казейнике за ниточки дергает? - подсел я к инвалиду.

- Почему Анкенвой?

Марк Родионович, уже окунувши ресфедер в баночку с тушью, замер.

- Ну, как же, помилуйте! Казейник-то Анкенвоя?

- Сущий вопрос, - географ почесал ресфедером залысину, отчего и оставил на ней черные следы. - Я тоже задавался им, кривить не стану. Анкенвоя никто не видывал. Человек ли он, зверь ли, предмет или звук, то догадки. По мне товарищ, покорно извиняюсь, он и вовсе отсутствует.

- Он присутствует. Я чувствую, как прямо сейчас он смотрит на меня.

- Откуда же, позвольте?

- Из бездны, товарищ.

- В географическом смысле бездна объект надуманный. Всякое углубление, дорогой мой, имеет свое дно. Это есть непреложная истина, и зиждется на опыте многих первопроходцев. Да и гипотетически в границах материального тела бездну представить себе никак не возможно-с. Ибо Земля наша суть планетарное образование. Сквозных отверстий не имеет, и не имеет возможности ими обзавестись, батюшка. В прочем же, если вы с точки зрения космоса бездну рекомендуете рассматривать.

- Боже упаси, - поспешил я откреститься от вселенской перспективы. - Нет у нас бездны, товарищ. И космоса нет. И точка зрения нет.

- Убеждены?

- У меня нет убеждений, товарищ. Поэтому, мне есть, что отстаивать.

- Что же отстаивать без убеждений? - озадаченный моей репликой, учитель даже ресфедер отложил.

- Благоприобретенные ценности. Жену. Кота. Деньги, заработанные благодаря отсутствию убеждений. Антикварную мебель. Пуговицу от плаща. Имущество.

- Простые люди враждебны вашей меркантильности, святой отец. Они приверженцы духовного начала, и всему ищут высших объяснений, - Марк Родионович вздохнул. - Страшно далеки мы от народа, святой отец.

- Страшно, - согласился я с Марком Родионовичем, подсев к чертежу над каким он вздохнул. - Вот если бы еще подальше, тогда бы не так уже было страшно. Пустырь между комбинатом и заливом. Здесь можно пройти?

- Нигде нельзя, - возразил географ. - Здесь особенно. Прежде свалка здесь мусорная была. Твердые отходы со всего района свозили.

- А теперь?

- Теперь не свозят. Теперь туда никто не суется. На свалке псы-оборотни живут.

- Как вы сказали? - я присмотрелся к свалке, окруженной дискретной извилистой линией. Если верить в изображенный под картой цифровой масштаб, свалка занимала площадь около гектара, и частично упиралась в границы Казейника.

- Псы-оборотни?

- Именно, - подтвердил Марк Родионович.

Он оглянулся и почему-то снизил голос:

- Я, было, сунулся исключительно с научными целями, да так и остался по колено. Краевед Пугачев, святая личность, протез мне выстругал из придворной скамеечки.

- Что-то я пропустил, Марк Родионович. Стало быть, это собаки вам левую ногу отъели?

- Точно. Уели на собственных глазах.

- Как же вы спаслись от них без ноги-то?

- Случай, - буркнул учитель, не вдаваясь в подробности.

Давеча я отмечал, что правдивые сведения в Казейнике добывались разве после второго, либо третьего стакана. Потому и не стал я ловить Марка Родионовича на ногу, якобы зарытую под «Нюрнбергом».

- Откуда же взялись, эти оборотни, Марк Родионович?

- Когда-то, - учитель опять заскрипел ресфедером по ватману. - Лет пятнадцать назад, когда исказился климат, и бабы уже беременеть перестали, но еще можно было Казейник покинуть, сначала птицы улетели. Потом животные исчезли. Какая скотина была на привязи, тоже бросила размножаться. В итоге на мясо пошла. Потом люди устремились, кому было на чем и куда. В основном, зажиточная прослойка на личном транспорте, а кто и на общественном. Грузовики, трактора битком с прицепами, вы можете себе вообразить исход?

- Вряд ли.

- Ну и большая колонна через мусорную свалку почесала. Там насквозь дорога проложена к основному шоссе для доставки районного мусора. Но, говорят, колонна эта на свалке так и сгинула. Головной бульдозер сломался. Как пробка, закупорил движение. Вокруг сплошные стены мусора. Объехать нет возможности.

- А назад?

- Случай воспрепятствовал.

Случай. Знавал я и до Марка Родионовича фаталистов.

- Пассажиры, говорят, озверели постепенно, - докончил он краткий курс истории псов-оборотней. - Сбились в стаю. Пустили шерсть. Черепные коробки вытянули.

- Это как?

- Мутация. Свалку оцепили колючим проводом, чтобы в Козейник псы не рыпались. Электричество пустили. Напряжение их отбрасывает. Но интересный подвид.

В учительскую зашло существо. При выставке двух литровых бутылей «Rosstof» Марк Родионович застыл, слегка подрагивая точно холодец. Кукуруза, томаты, шпроты, зеленый горошек, сосиски и сгущенное молоко довершили сеанс гипноза.

- Сдача, - существо передало мне ассигнованные прежде шесть тысяч.

- Не много ли?

- Нормально, - существо залезло на раскладушку, и заново пустилось перебирать велосипедные четки. - Продавец в «Нюренберге» новый. Просил две четверти вам передать от второго лица.

- От второго?

Существо пожало узкими плечиками.

- Так он сказал. И еще, сказал, обращаться. А денег не надо. Он вам за место благодарен. Так бы он до помрачения ждал, пока Филиппов сам скопытится. А так вы его типа устроили. Вы всех устраиваете?

Существо мне досталось с иронией. И меня это задело.

- Вопросы здесь я задаю. Продукты бесплатные откуда? Из продуктовой лавки я, кажется, еще никого не отправил на кладбище. Или отправил?

- Там славянин, поганка, на раздаче. Сказал, вы на довольствии состоите. Офицерский паек. Викторию против имени вашего поставил.

- Галочку что ли?

- Ну, - существо уставилось в потолок, всем своим видом давая понять, как я его умотал.

- Мое имя?

Засопело. Звенья металлические заковыряло ногтем. Заскрипело растянутыми пружинами раскладушки.

- Как мое имя, кошка ты драная? Напротив чего он галочку поставил?

Иной раз на меня накатывают внезапные приступы ярости.

- Капеллан.

Конечно. Мог бы и сам догадаться. Воинское звание капеллан. За особые заслуги имею Анну с бантом. Состою в законном браке. Род занятий пьянство с учителем географии. Миссия завладеть подробной картой острова Казейник, отчасти окруженного пресной водой.

- Прошу вас, учитель. Вы здесь хозяин. Угощайте на правах, - вывел я из гипнотического состояния Марка Родионовича.

- Глыбинское водохранилище переполнено, - сообщил мне учитель, твердой рукою нахлеставши водки в два стакана. - Четырнадцатый год вода стекает по дамбе. Семь лет, как дачный кооператив и воинскую часть поглотило. Три, как детский сад, музей краеведческий, строительство улучшенного жилья для работников и школу номер одиннадцать. Но это относительное зло. Кому там учиться?

- А зимой?

- А что зимой?