Страница 10 из 14
Лицо Мэттью исказилось, как будто он собирался заплакать. Он решительно посмотрел вдаль, а когда заговорил, его голос стал резким.
- Ты думаешь, что Кристофер странный, но мой отец намного хуже, - сказал Мэттью. – В сотни раз, а может и в тысячи. Он практиковался в этом намного дольше Кристофера. Он просто жутко рассеянный, и он не может… не может ходить. Он может работать над каким-нибудь новым устройством или писать письмо своему другу-магу в Америку о новом изобретении, или выяснять, почему некоторые его старые изобретения взрываются, и он может даже не заметить, что у него загорелись волосы. Я не преувеличиваю и не шучу. Мне действительно приходилось тушить пожар у отца на голове. Моя мама всегда занята, а мой старший брат Чарльз Буфорд вечно бегает за ней и строит из себя важную шишку. Я один забочусь об отце. Я один его слушаю. Я не хотел его оставлять и ехать в школу. И я делал всё, что только можно, чтобы меня отсюда вышвырнули, и я мог вернуться домой.
Я не забочусь о своём отце. Мой отец заботится обо мне, хотел сказать Джеймс, но он опасался, что это будет слишком жестоко по отношению к Мэттью, которого никогда так не оберегали, как Джеймса.
Джеймсу пришло на ум, что однажды наступит время, когда его отец уже не будет таким всезнающим; способным решить всё, что угодно, и быть кем угодно. От этой мысли ему стало не по себе.
- Ты старался сделать всё, чтобы тебя вышвырнули? – спросил Джеймс. Он говорил медленно. И чувствовал себя каким-то медленным.
Мэттью сделал нетерпеливый жест, как будто рубит невидимую морковь невидимым ножом.
- Да, это именно то, что я и пытался до тебя донести. Но они не выгоняют меня. Я пытаюсь произвести самое лучшее впечатление самого худшего Сумеречного охотника в мире, и они всё равно меня не выгоняют. Что, спрашивается, не так с нашим деканом? Она хочет крови?
- Самое лучшее впечатление самого худшего Сумеречного охотника, - повторил Джеймс. – Выходит, ты не веришь во всё то, о чём говорил: в истину и красоту, и что жестокость отвратительна, и в то, что ты говорил об Оскаре Уайльде?
- Нет, верю, - сказал Мэттью поспешно. – Мне действительно нравится Оскар Уайльд, и красота, и истина. Я действительно считаю глупостью то, что из-за того, кем мы родились, мы не можем быть художниками или поэтами, или создавать что-нибудь. И по этой причине, всё, чему нас учат – это убивать. Мой отец и Кристофер – гении. Ты знаешь об этом? Настоящие гении. Как Леонардо да Винчи. Он был примитивным, который…
- Я знаю, кто такой Леонардо да Винчи.
Мэттью взглянул на него и улыбнулся. Это была та самая Улыбка, сияющая как солнце на рассвете. У Джеймса появилось ощущение, что возможно, он уже не будет так устойчив к ней, как раньше.
- Ну конечно знаешь, Джеймс, - сказал Мэттью. – Я просто забыл на минуту, с кем именно разговариваю. В любом случае, Кристофер и мой отец - действительно выдающиеся люди. Их изобретения уже изменили мир Сумеречных охотников, изменили методы борьбы с демонами. Но Сумеречные охотники всё равно смотрят на них свысока. Они не понимают, насколько важны все эти открытия. И от кого-то, кто хочет писать пьесы и создавать что-то прекрасное, они просто воротят нос как от уличного мусора.
- Ты хочешь заниматься искусством? – спросил Джеймс нерешительно.
- Нет, - ответил Мэттью. – Я совершенно не умею рисовать. Определённо не могу писать пьесы. О моей поэзии лучше вообще не упоминать. Я просто ценю искусство. Я отличный зритель. Одним своим присутствием я мог бы заменить всю Англию.
- Ты мог бы быть актёром, - предположил Джеймс. – Когда ты говоришь - все слушают. Особенно, когда ты рассказываешь разные истории.
Ещё у Мэттью было такое лицо, которое определённо хорошо смотрелось бы со сцены или театральных подмостков.
- Хорошая мысль, - сказал Мэттью. – Но я думаю, что предпочёл бы не покидать надолго дом, чтобы можно было почаще видеться с отцом. А ещё, я думаю, что применение грубой физической силы является отвратительным и бессмысленным, но я в этом действительно хорош. На самом деле, я даже получаю от этого удовольствие. Просто не показываю этого нашим учителям. Но мне бы действительно хотелось уметь что-то, что могло бы привнести красоту в этот мир, а не раскрашивало бы его кровью.
Он пожал плечами.
Джеймс подумал, что после всего этого, они навряд ли будут драться, и присел обратно на ступеньки.
- Я думаю, Сумеречные охотники тоже могут нести в этот мир что-то прекрасное, - сказал он. – Я имею в виду, мы ведь спасаем жизни. Я знаю, что говорил об этом раньше, но это действительно очень важно. Любой человек, которого мы спасаем, может быть следующим Леонардо да Винчи или Оскаром Уайльдом, или просто очень хорошим человеком, который по-своему привносит что-то прекрасное. Это может быть любой человек, который любит кого-то ещё так же сильно, как ты любишь своего отца. Может быть, ты и прав в том, что Сумеречные охотники более ограничены, что у нас нет такого разнообразия возможностей, как у примитивных, но в наших силах дать людям возможность жить. Вот, для чего мы рождены. Это честь для нас. Поэтому я не собираюсь бежать из Академии. Я ни от чего не собираюсь убегать. Я могу носить метки, и это делает меня Сумеречным охотником, которым я буду всегда, независимо от того, хотят этого Нефилимы или нет.
- Для того, чтобы быть Сумеречным охотником, не обязательно учиться в Академии, - сказал Мэттью. – Тебя могут обучать и в Институте, как дядю Уилла когда-то. Я бы хотел учиться именно так, чтобы быть рядом с отцом.
- Да, я мог поступить также, но… - Джеймс замялся. – Я не хотел, чтобы меня отправили домой. Мама узнала бы причину.
Мэттью молчал некоторое время. Тишину нарушал только шум дождя.
- Мне нравится тётя Тесса, - сказал он. – Я не приезжал в Лондон, потому что боялся оставлять отца. Но мне всегда хотелось, чтобы она приезжала в Идрис почаще.
Джеймс уже который раз за это утро был потрясён. Хотя последнее открытие было не таким уж и приятным. Конечно, его мать и отец редко появлялись в Идрисе. И конечно, Джеймс и Люси росли в Лондоне, в стороне от других семей.
А всё потому, что среди жителей Идриса попадались до безумия высокомерные Сумеречные охотники, которые считали, что мама недостойна находиться среди них, а отец никогда бы не позволил, чтобы её оскорбляли.
А сейчас может стать ещё хуже. Люди будут шептаться о том, что она передала свои пороки по наследству собственным детям. Джеймс знал, что люди будут говорить ужасные вещи о Люси, его весёлой маленькой сестрёнке. Люси никогда не разрешили бы поехать в Академию.
Мэтью кашлянул.
- Думаю, что могу тебя понять. Может, я даже перестану завидовать, что тебя могут вышвырнуть из школы. Возможно, мне даже понятны твои благородные намерения. Однако я не могу даже представить, почему ты постоянно даёшь понять, что просто терпеть меня не можешь. Знаю, знаю, ты весь такой надменный и желаешь проводить всё время наедине с литературой, но это всё равно ужасно по отношению ко мне. Это унижает. Я уже говорил, что большинство людей меня любят. И мне обычно даже не нужно прилагать к этому никаких усилий.
- Да, ты очень хороший Сумеречный охотник, и все тебя любят, Мэттью, - сказал Джеймс. – Спасибо, что просветил.
- Но тебе я не нравлюсь! – воскликнул Мэттью. – Я действительно старался! Но с тобой это не работает!
- Дело в том, - сказал Джеймс, - Что мне обычно нравятся очень скромные люди. Сдержанные, понимаешь?
Мэттью помолчал, обдумывая его слова, а затем рассмеялся. Джеймс удивился, насколько приятно это было. Он почувствовал, что возможно стоит просто рассказать унизительную правду.
Он закрыл глаза и сказал:
- Я завидовал тебе.
Когда он открыл глаза, Мэттью смотрел на него подозрительно, будто ожидая подвоха.
- Завидовал чему?
- Ну, тебя не считают самой нечестивой мерзостью на этой планете.
- Да, куда уж мне. Без обид, Джеймс, но этой «чести» у нас удостоился только ты, - заметил Мэттью. – Ты прямо местная достопримечательность, как статуя цыплёнка-воина. Если такие, конечно, бывают. Так или иначе, я всё равно не понравился тебе ещё до того, как все узнали, что ты нечестивый монстр. Думаю, сейчас ты просто пытаешься щадить мои чувства. Очень мило с твоей стороны. Я…