Страница 109 из 124
– Выговор? – удивлялся ученый. – Не может быть!
– Влепили строгача за «партизанщину» на ниве народного просвещения, – признавался Казаковский и продолжал: – А теперь школу признали. Прислали и директора. И знаете, Борис Иванович, на первом же году существования школы количество учеников увеличилось почти вдвое. Откуда они взялись, спрашиваете? Приехали к родителям от далеких бабушек и тетушек, где их приходилось держать до лучших времен. А дети – это серьезный показатель. Люди соединили свои семьи, начали обживаться в Солнечном на годы, строить дома, прочно прикипать к геологии. Да и «бесхозные» педагоги, не имеющие возможности трудиться по своей специальности, вернулись к своим прямым обязанностям. Дети без лишней нервотрепки стали получать положенные им по закону и по программе школьные знания.
– А парикмахерскую тоже нелегальным путем строили? Такие заведения службы быта в геологических партиях обычно не заводятся.
– Строили, конечно, нелегально, хозяйственным способом и по желанию населения, главным образом женского, – рассказывал Казаковский. – Женщин в экспедиции, Борис Иванович, много. И работают в парикмахерской в основном мастера по женским прическам. Хочу обратить ваше внимание, что обслуживание организовано в рабочее время. По записям. Мне не раз говорили: товарищ начальник, ну как же так, в рабочее время? Разве можно? Отвечаю: можно! Женщины меня сразу поняли и поддержали.
– А я что-то не очень, – сказал профессор. – Поясните.
– Все просто и прозаично, Борис Иванович! Жена наметила с мужем пойти в кино, в гости, одним словом, выйти в люди. Так она в тот же день начнет отпрашиваться на работе, чтобы в парикмахерскую сбегать. И отпросится. Но психология у женщин такова, что, отпросившись в парикмахерскую на полчасика, она первым делом по магазинам пробежится. Потеряла время. Потеряла, потом в парикмахерскую, займет очередь, сидит, нервничает. А часики отсчитывают минуты. Время поджимает, очередь движется медленно. Не выдержит работница, махнет рукою. Ладно, мол, после работы дома что-нибудь придумаю. А дома не всегда быстро и хорошо получается, станет переделывать укладку… Муж, глядя на часы, начнет нервничать: опять опаздываем, сколько так можно, не смогла вовремя причесаться… Одним словом, настроение у обоих испорчено, но раз обещали, то идут, хотя и дуются друг на друга. А то бывает, что и вернувшись продолжают выяснять отношения. А на следующий день они оба не работники. Эмоциональный настрой явно не положительного качества, трудятся кое-как и с браком… Так что, Борис Иванович, тут-то, с точки зрения производства, мы многое теряем. Вы согласны?
– В логическом рассуждении отказать трудно, – улыбнулся профессор.
– А теперь возьмем иную ситуацию. Жена в нашей парикмахерской заранее записалась. В рабочее время, те же полчаса потеряны, но уже по прямому назначению. Через тридцать минут – любая модная прическа! Ну, сорок минут, если еще и под феном посидит, так? Надела косыночку и на рабочее место. Сидит не нарадуется, сердце поет и работа спорится. А дома мужу втык еще сделает: чего копаешься, я давно уже собралась! И на следующий день оба идут на работу с хорошим настроением. А настроение – двигатель производительности труда. Вот и получается, что мы не столько теряем, сколько приобретаем.
Рассказывая и поясняя, Казаковский привел Воздвиженского в столовую. Она ничем не отличалась от городских небольших столовых с залом обслуживания. Только профессор удивился, когда увидел, что начальник экспедиции взял поднос, как рядовой работник. И открыто спросил:
– Неужели у вас нет отдельной комнатки для руководящих товарищей?
– Вас это удивляет? Нет у нас таких отдельных помещений. Наш руководящий состав экспедиции обычно приходит к концу обеденного времени, часам к трем. И в столовой к концу обеденного времени обязательно должны быть две овощных закуски, два первых, два вторых и два третьих. Такова наша установка. Люди живут в тайге, много холостяков, да и семейные, если бездетные и оба работают, питаются здесь. Ну а мы, когда приходим, стараемся в одно и то же время собраться, берем подносы, выбираем себе еду, усаживаемся за сдвинутыми столами. Почему обедаем вместе? Традиция такая в экспедиции давно. Мы садимся не только пообедать, но еще и пообщаться, «погалдеть», слово такое прижилось. Ну, и «галдим» о том, кто и где побывал с утра, что сделал, какие распоряжения отдал… В общем, не «обгалдив», мы никаких решений не принимаем, никого не снимаем, не переводим, не назначаем, никакого нового дела не начинаем. Это как бы неофициальное совещание. И так дважды в день мы все вместе, все руководство экспедицией.
– Как? Вы еще и ужинаете сообща?
– Нет, ужинаем каждый дома. Вечером мы собираемся в моем кабинете на планерке. Но там каждая минута на учете, каждое слово вес имеет, потому что говорим перед микрофоном и нас слушают во всех производственных подразделениях. – Казаковский пододвинул профессору тарелку с нарезанным хлебом. – И хлеб свой, свежий. Каждый день из пекарни тепленьким доставляют в столовую.
5
Вечером в зале Дома культуры было тесно. Желающих послушать выступление известного столичного ученого было значительно больше, чем мог вместить зал. Появление Воздвиженского встретили бурными аплодисментами.
Борис Иванович рассказал собравшимся о последних достижениях науки и техники в области инженерной геологии, особо остановившись на алмазном бурении и использовании для очистки забоя сжатого воздуха, поздравив Казаковского, инженеров и буровиков с замечательными достижениями в этой сложной области. Коснулся и вопросов поиска и разведки полезных ископаемых, особо остановился на государственном значении мяочанского рудного района.
– Как всем известно, золото – это металл богатства, красоты. Золото – царь металлов. А олово – металл-трудяга, металл-работник, без которого трудно себе представить существование современного технического процесса! И человек давно заметил и оценил олово. Олово – это металл, который нужен для каждодневной жизни. И ложка, и пуговица, и котел луженый, и консервная банка, и тонкая фольга – везде оно, олово. Оно нужно и химической, и консервной, и радиоэлектронной промышленности. А прибавь к серебристому олову мягкую медь, мы получим крепкую бронзу, из которой в давние времена наши предки ковали мечи. Она, бронза, и ныне в боевом строю, из нее льют гильзы патронов да важные части в ракетах. Одним словом, товарищи, олово – это самый необходимый металл, он нужен и для мирной жизни, и для защиты отечества.
А олово выплавляют из руды, которая называется касситеритом, а попросту – из оловянного камня.
До середины пятидесятых годов поисковые геологоразведочные работы в нашей стране на касситерит не разворачивались. Курс был взят на импорт дешевого оловянного камня из соседнего Китая. Но недавно вспыхнувшая там «культурная революция», маоизм, взятый ими курс на откровенный антисоветизм, естественно, отложили отпечаток и на наши экономические взаимоотношения. Поставки касситерита резко сократилась. Так что ваша разведка крупного месторождения имеет важное государственное значение. Страна ждет от вас завершения детальной разведки посчитанных запасов руды и передачи месторождения для эксплуатации.
Олово, как вам известно, это металл стратегический. Его просто так на мировом рынке приобрести нельзя. И вполне естественно, что на мировом рынке цена на олово неуклонно возрастает. Главные добытчики и экспортеры за рубежом, это развивающиеся страны Юго-Восточной Азии: Малайзия, Индонезия и Бирма. Солидные запасы оловянной руды разрабатываются в Южной Америке, есть они, но очень мало на Африканском континенте. Однако все или почти все месторождения прибрал к рукам крупный международный картель, который образовался в послевоенное время. Его штаб-квартира находится в Лондоне. Это мощное капиталистическое объединение жестко контролирует международный рынок, устанавливая цены и определяя покупателей. Большие стратегические резервы олова, в основном военного назначения, сосредоточиваются в Соединенных Штатах Америки.