Страница 9 из 9
реально правда?
— Реально правда. И от этой электростанции столько идет тока, что
хватает весь город держать в тепле круглый год. А над городом
построен громадный стеклянный купол. Можешь себе представить?
— Нет.
— Как стакан, только большой.
— Зачем?
— Чтобы тепло не уходило. Снаружи — снег, вьюга, а внутри — теплынь!
Деревья цветут. Вон как в книжке твоей. И прямо сады фруктовые,
яблоки там… Помидоры, кстати. Люди по улице в майках ходят. Цветы
повсюду. Еды навалом. Сладостей там всяких. Игрушки — не то, что у
тебя тут, гильзы стреляные одни. Разные игрушки.
Кирилл зажмурился, добросовестно стараясь все это себе представить.
Перхнул пару раз с закрытым ртом, тихонько. Сдержался. Выдохнул
протяжно. Наверное, не мог вообразить. Артем и сам не мог.
— А летом купол этот открывается — и живут они на свежем воздухе. Не
под землей, а снаружи, в домах с окнами. В окна другие дома видно, или
лес, например. Так живут. На чистом, на сухом, на свежем. Под солнцем
прямо. И в таком воздухе ни один микроб спастись не может, все
дохнут. Ну и люди прямо без противогазов ходят по улице.
— Все микробы? И тубер дохнет? — Кирилл разом очнулся.
— Все. Тубер в первую очередь.
— Что, туда просто надо приехать и подышать без противогаза, чтобы
вылечиться?
— Думаю, да, — сказал Артем. — Да. Это тут, в туннелях, в духоте, в сырости,
туберу раздолье. А на свежем воздухе — сразу смерть.
— Уау! Надо мамке сказать! Вот она обрадуется! А ты туда поедешь?
— Но эти Полярные зори далеко очень. Туда так просто не доехать. Надо
сил подкопить.
— Я подкоплю! А сколько нужно? — Кирилл подпрыгнул у Артема на
колене.
— Много нужно. Туда знаешь, сколько ехать надо? На вездеходах,
наверное… Полгода! По поверхности. По лесам, по болотам. По дорогам
разрушенным.
— Ну и что? Я доеду!
— Не, я тебя с собой не возьму, наверное. Поеду только с другими бойцами
Ордена.
— Это почему, а?!
— Мать говорит, ты не ешь ничего. Такой хлюп им не нужен с собой в
экипаже вездехода. Одна обуза. А путь непростой. Препятствия всякие.
Чудовища на каждом шагу. Приключений придется тьму пережить. А
как ты их переживешь, если ты не жрешь ничего? В первом же
приключении и загнешься! Нет, нашему Ордену солдаты нужны, а не
дистрофики.
— Я эти грибы видеть не могу больше, Тем! Бээээ…
— А овощи? Мамка тебе овощи вон достала. Помидор видел? Этот
помидор к тебе с Севастопольской ехал через все метро.
— Фу.
— Точно такой же помидор, между прочим, как те помидоры, которые в
этих Полярных зорях на улицах в садах растут. На-‐ка, попробуй. В нем
витаминов целая тонна.
— Ладно, помидор уж съем. Если там такие же растут.
— Сейчас давай хряпай его. При мне.
— А ты тогда рассказывай пока еще про эти зори и про купол как стакан.
Мать его, Наталья, стояла снаружи, через брезент слушала все, каждое
слово. Через лицо у нее бегали тени, пальцы обнимались меж собой.
— Заставил его съесть помидор, — улыбнулся ей Артем.
— Зачем ты ему про эту ерунду свою? Он же меня изведет теперь ей, –
Наталья не стала отвечать на улыбку.
— Почему ерунда сразу? Может, и есть эти Полярные зори. Пусть
воображает.
— Вчера доктор был. С Ганзы приехал.
Артем забыл, какое слово хотел выговорить следующим. Побоялся
угадывать, что сейчас Наталья ему сообщит, и просто ничего не думал.
Старался ничего не думать, чтобы не сглазить.
— Месяца три ему осталось. Все. Полярные зори твои.
Рот у Натальи съехал, и Артем понял, что это у нее в глазах мутное было
все время, пока они говорили.
— И что, совсем ничего?..
Пленка. Высохшие слезы.
— Маааам! Меня Артем с собой на вездеходе на Север возьмет! Ты
отпустишь?
Он думал, Аня спит уже; или притворяется, что спит — как обычно, только
бы избежать его. Но она сидела на постели, подтянув под себя по-‐турецки
голые ноги, и обеими руками, будто боялась, что отнимут, держала
полулитровую пластиковую бутылку с чем-‐то мутным. Несло спиртом.
— На, — протянула она ему. — Глотни.
Артем послушался, ожегся сивухой, задержал дыхание, проморгался. Чуть
повело, чуть согрело. Теперь что?
— Сядь, — Аня похлопала по одеялу рядом с собой. — Сядь, пожалуйста.
Он опустился там, где она показала ему.
Вполоборота глянул на нее.
Майка простая с бретельками.
На руках пух поднялся дыбом — от холода?
Такая же, как два года назад. Волосы черные острижены коротко, под
мальчика. Губы тонкие, бледные. Нос чуть великоват для этого тонкого лица,
с горбинкой, но без нее было бы и пресно, и скучно. Руки все сплетены из
жгутов, как у анатомической модели, никакой девичьей мягкости в них; и
плечи — в мускулах, как в погонах. Шея долгая, артерия бьется быстро, и
позвонок ее этот вот… Ключицы выпирают; раньше ее за эти ключицы
хотелось и любить, и жалеть, и терзать до иссушения. Острые соски сквозь
ткань белую. Почему лампочка сначала горит, а потом перегорает?
— Обними меня.
Артем протянул руку, пристроил ее неловко Ане на плечо: не то по-‐
братски, не то как ребенка приобнял. Она подалась к нему, как если бы хотела
прильнуть; но все жгуты в ней остались натянуты, скручены. И Артем тоже не
мог раздеревянеть; сделал еще глоток в надежде.
И сказать он ничего правильного не умел: отвык.
Аня прикоснулась к нему. Потом провела губами по щеке.
— Колючий.
Артем взболтал муть в пластиковой бутылке, проглотил сразу много. В
голове крутились север и вездеход.
— Давай… Давай попробуем, Артем. Давай еще раз попробуем. Мы
должны. Еще раз. Все заново.
Она пустила пальцы — холодные, жесткие — ему за ремень. Ловко расцепила
пряжку.
— Поцелуй. Ну. Поцелуй.
— Да. Я…
— Иди ко мне.
— Подожди… Сейчас.
— Ну что ты? Сними… Сними с меня… Тесно. Да. И это сними. Хочу, чтобы
ты меня раздел. Ты.
— Аня.
— Ну? Вот… Сссс… Холодно. Согреешь?
— Да. Я…
— Иди сюда. Вот… И ты тоже… Давай… Давай… Эту рубашку мерзкую…
— Сейчас. Сейчас.
— Вот. Боже. Дай глоток.
— Держи.
— А. Ах. Ну… Вот сюда. Вот сюда. Как раньше ты делал. Помнишь?
Помнишь еще?
— Ань… Анечк…
— Ну что ты там?.. Ну?
— Ты… Ты такая…
— Не надо так долго. Давай. А?
— Я да. Я сейчас.
— Я скучала же. По тебе. Я хочу. Ну?
— …
— Ну сожми. Сожми. Возьми. Ты забыл?
— Отвык… Прости…
— Дай, я… Почему ты?… Дай мне.
— Аня…
— Ну? Ну! Иди… Вот сюда… Чувствуешь? Чувствуешь, какая я? Там?
— Да… Да.
— Тебя. Мне нужно. Мне очень нужно. Давай. Внутрь. Мне тебя нужно. Мне
так давно. Ты совсем… Почему ты?.. Ты не понимаешь? Тебя. Ну? Ну?!
— Сейчас. Я сейчас. Просто… Просто такой день…
— Замолчи. Молчи. Дай, я попробую… Просто лежи.
— Я сегодня…
— Заткнись. Закрой глаза и заткнись.
— А…
— Вот. Вот. Ну… А теперь… Теперь просто… Ну что ты там? Что?!
— Я не знаю. Не получается.
— Ну?! Ну?!!!
— Черт знает. Нет. В голове всякое…
— Все. Отойди. Уйди!
— Аня?..
— Где майка моя?
— Постой…
— Майка где моя?! Мне холодно!
— Ну что ты…
— Ты не хочешь меня. Не хочешь. И хватит корчить тут страсть.
— Неправда…
— Отвали, слышишь?! Отвали!
— Хорошо. Я…
— Где трусы эти гребаные?! Все. Ты меня не хочешь. Или у тебя там
отсохло все? От облучения?!
— Нет, конечно, что ты…
— Ты просто не хочешь со мной… От меня…
— Говорю тебе… День такой…
— Они потому и не получаются у нас, что знают: ты их не хочешь, ты их не
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.