Страница 279 из 284
Или подают повод к обязательствам?
III. Существуют и другие виды сношений, в которых высшая власть оказывается связанной предшествующими действиями своих агентов, но таким образом, что самый поступок служит не причиной в собственном смысле обязательства, а лишь поводом к нему. И обязательство может возникнуть двояким путем: или посредством изъявления согласия, или в силу самого действия.
Согласие выражается утверждением не только явным, но и молчаливым, то есть когда высшей власти известно происшедшее и она допустила совершение того, что не может быть. с вероятностью отнесено к другой причине. О том, как это происходит, мы толковали в другом месте (кн. II, гл. IV, V, и гл. XV, XVII).
Самим действием верховная власть обязывается в соответствии с правилом, что не должно обогащаться за счет другого, то есть должно либо выполнять до конца договор, от которого ожидаются выгодные последствия, или же отказаться от такой выгоды. Относительно этого правила справедливости нами также сказано выше (кн. II, гл. X, 1Г). Только в указанном смысле и никак не иначе можно согласиться с тем, что действие, совершенное к нашей выгоде, имеет силу. Напротив, нельзя освободить от упрека в несправедливости тех, кто, опорочивая самый договор, в то же время пользуется выгодами, которые нельзя было бы извлечь помимо договора. Так, имел место случай, когда римский сенат, по рассказу Валерия Максима (кн. IX, гл. 16), не мог одобрить действие Кн. Домиция, но не желал и отказаться от вытекающего из него обязательства. Сходные примеры многократно встречаются в истории.
Что если они совершат что-нибудь противоречащее их полномочиям? С проведением различий
IV. 1. Следует повторить сказанное нами выше, что обязательно ложится на давшего полномочие на ведение дела, когда даже уполномоченный совершит что-либо вопреки тайному предписанию, если только он действует в пределах предоставленного ему явно полномочия (кн. II, гл. XI, XII и XIII).
Этой справедливой практике следовал римский претор в исках о действиях приказчика; отнюдь не все действия приказчика обязывают хозяина, но лишь те, которые совершаются ради того предприятия, которым приказчик поставлен заведовать. О ком объявлено во всеобщее сведение, чтобы с ним не вступали в сделки, тот не считается уполномоченным. Если же такие объявление будет действительно сделано, но не станет общеизвестным, то ответственность падает на хозяина (L. culcum-que, поп tamen, D cle inst act. L. seel sl de quo, et pio -scribere, et proscriptum, eod tit).
Условия поручения должны соблюдаться. Ибо если кто-нибудь пожелает, чтобы договор был заключен под известным условием или при посредстве определенного лица, то будет вполне справедливо, чтобы было соблюдено то условие, при котором агент был уполномочен.
2. Отсюда вытекает, что государи или народы могут в большей или меньшей степени быть обязаны договорами своего военного командования, если их законы и их учреждения известны в достаточной мере. Когда же они не столь заведомо известны, должно следовать тому, что предписывают приведенные соображения, и считать дозволенным то, без чего не могут быть выполнены надлежащим образом обязанности по должности уполномоченного.
3. Если подчиненный орган власти выйдет из границ данного ему поручения, то ответственен он сам. Коль скоро он не в состоянии обеспечить обещанного, на него ложится обязанность уплатить стоимость обещанного, если только какой-нибудь закон, известный в достаточной мере, в свою очередь этому не воспрепятствует. Когда же здесь добавляется злой умысел, то есть когда должностное лицо воспользуется большей властью, нежели та, какой оно располагает, тогда оно также несет ответственность и за убытки, причиненные по его вине, а за совершенное преступление подлежит наказанию в меру содеянного. В первом случае взыскание обращается на имущество, а o при его недостаточности виновный отвечает как своими услугами, так и личной свободой, во втором случае взыскание обращается тоже на самую личность виновного или на его имущество, или как на то, так и на другое соразмерно тяжести преступления.
Что касается сказанного нами о злом умысле, то это относится также к случаю, когда со стороны виновного поступит ; заявление о том, что он не имел в виду связать себя самого обязательством, ибо долг возмещения причиненного ущерба и несение справедливого наказания соединены с совершением преступления узами не произвольными, но естественными.
Обязывается ли в таком случае другая сторона?
V. А так как обязательство всегда несет самая высшая власть или ее агент, то несомненно, что и противная сторона несет обязательство, стало быть, нельзя сказать, чтобы договор был односторонним.
Мы рассмотрели вопрос об отношении подчиненных должностных лиц к высшим органам власти.
К чему уполномочены военное командование или гражданские должностные лица по отношению к подчиненным или в их интересах?
VI. Рассмотрим права должностных лиц в отношении к их подчиненным.
Я полагаю, не подлежит сомнению, что командующий может обязывать своих солдат, а городское управление - своих; горожан в пределах предоставленных им полномочий; вне таких пределов требуется согласие.
С другой стороны, договор командующего или городского управления, несомненно, создаст преимущество для подчиненных, так как обеспечивает их интересы, это в полной мере входит в полномочия власти командования и городского управления (Альциат, “Заключения”, кн. VIII, 40). Те же договоры, которые налагают на подчиненных то или иное бремя, создадут обязательства лишь постольку, поскольку целиком входят в соответствующие полномочия издавать распоряжения. Вне же этих пределов подобные договоры создадут обязательство для подчиненных в тех случаях, если последует согласие на их заключение.
Сказанное совпадает с тем. что нами было изложено в другом месте по вопросу об обязательстве в пользу третьего лица по праву естественному (кн. II, гл. X, XI [гл. XI, XIV)). Здесь общие положения будут пояснены дальнейшими примерами.
Заключение мирного договора не входит в полномочия военного командования
VII. Ведение переговоров о причинах и следствиях войны не входит в полномочия военного командования2, окончание войны ведь не включается в военные действия. Даже если бы главнокомандующий был наделен наибольшей властью, она должна была бы распространяться лишь на самое ведение войны. Агесилай персам заявлял: “Право решения вопроса о мире принадлежит государству”. “Мир, который заключил А. Альбин с царем Югуртой по повелению сената, сенат же и расторг”, - сообщает Саллюстий (“Югурта”). А у Ливия есть следующее место: “Мог ли быть признан действительным мир, заключенный нами, без утверждения его сенатом и без постановления римского народа?” (кн. XXXVII). В связи с этим Кавдинское и Нумантинское соглашения не обязывали римский народ, как мы отметили выше. И поэтому верно изречение Постумия: “Бели народ может быть связан в чем-нибудь, то и во всем прочем”, то есть во всем, кроме того, что касается ведения войны. Это доказывается вышеприведенным положением, относящимся к сдаче, согласию на оставление или поджог города, на изменение государственного строя.
Вправе ли оно заключать соглашения о перемирии? Проводятся различия
VIII. Согласие на перемирие входит в полномочия военного командования - и не только высшего, но и подчиненного; такое согласие дается, конечно, тем, с кем соответствующие командующие ведут борьбу или кого они держат в осаде. Оно касается их самих и их войск3; ибо оно не связывает прочих командующих, равных по должности, что подтверждает пример Фабия и Марцелла у Ливия (кн. XXIV).