Месть

– Прекрасно! – откликнулся Фест. – Устроим состязание. Но пусть все будет по-честному. Четверо ваших против нас двоих.

Андреас презрительно захохотал:

– Договорились! Самое время преподать вам, наглым римлянам, хороший урок! Четверо наших против тебя и твоего коротышки. Ты получишь как следует, не сомневайся. Конечно, если ты попросишь меня о прощении, то я, быть может, позволю тебе покинуть Халкиду на собственных ногах. Но сначала ты отдашь нам все, что у тебя есть. Так уж принято на войне, римлянин. И тебе это хорошо известно, я уверен.

– Мне бы и в голову не пришло отказать тебе в удовольствии унизить нас, – спокойно произнес Фест. – Но давай сделаем состязание еще интереснее.

Он достал из мешка кошель и поднял его вверх.

– Я держу пари на десять серебряных монет, что мы с мальчиком победим. Кто готов поспорить?

Какое-то время граждане в некотором замешательстве обдумывали новый поворот событий, а потом вперед вышел хорошо одетый торговец в синей тунике и вскинул руку:

– Я принимаю пари. Ставлю столько же на Андреаса и его приятелей. – Он показал на крепыша-забияку.

Тот энергично кивнул:

– Решено! Так, Эвмолп, ты со мной! – Он обернулся к компании юнцов, стоявших рядом, и ткнул толстым пальцем в двух парней постарше. – Фрапс и ты, Аттик. Вы разберетесь с римским щенком, а мы пока устроим взбучку этому горластому болтуну. Ну а теперь давай нам эти свои прутики, римлянин, и начнем!

– Да ради всех богов!

Фест кивнул Марку, и тот шагнул вперед и протянул палки грекам, предлагая им выбрать оружие. Андреас схватил первую попавшуюся палку, потом еще три и передал их выбранным помощникам. Марк и Фест взяли две оставшиеся; Фест сам изготовил это оружие специально для такой цели, срезав крепкие ветки с деревьев у дороги.

– Освободите-ка нам место!

Фест спрыгнул со ступеней перед фонтаном на площадь и взмахнул палкой, вынуждая толпу отступить. Люди попятились, и образовалось пространство примерно в тридцать футов шириной. Фест вышел в середину, взвешивая палку на руке, а Марк не спеша занял позицию за его спиной. Палку Марк держал обеими руками, горизонтально. И как всегда перед схваткой, он почувствовал, как его сердце ускоряет бег, а мышцы напрягаются. Андреас и его дружки разошлись в стороны, окружая римлян; мужчина встал лицом к лицу с Фестом, а двое молодых парней приготовились напасть на Марка. Он быстро окинул их с головы до пят оценивающим взглядом.

Тот, кого звали Фрапсом, был толстяком с жидкими волосами, перевязанными на затылке кожаным шнурком. Его лицо покрывали красные прыщи, а когда он оскалился, Марк увидел нечистые кривые зубы. Его приятель, Аттик, был выше ростом и гораздо больше следил за своей внешностью. Волосы его были аккуратно подстрижены, а туника, хотя и простая, была чистой и хорошо сидела на жилистом теле. Правильные черты его лица напоминали одну из многочисленных статуй молодых атлетов, виденных Марком в тех городах, через которые они проходили после высадки на греческое побережье. Аттик, несомненно, считал себя весьма привлекательным для женщин.

– Так же, как всегда, – проворчал Фест, оглянувшись через плечо. – Прикрываем друг другу спины и стараемся изо всех сил. Пусть толпа увидит представление, а уж потом собьем этих дураков с ног. Все понял?

– Я и так знаю, что должен делать, – пробормотал в ответ Марк. – Ты достаточно хорошо меня научил. Давай уже начинать.

Фест оглянулся и подмигнул ему:

– Всегда хочется подраться, да? Вот это воинский дух!

Марк крепко сжал губы. По правде говоря, он ненавидел драться. Ему было отвратительно тошнотворное чувство, возникавшее где-то в животе. И единственным, что толкало его вперед, была мысль о спасении матери. Ради этого он и сражался. Других причин не было.

– Готов? – спросил Фест.

– Готов.

Фест посмотрел на крепыша:

– Начинаем!

II

Поначалу никто не двигался с места. Марк и Фест стояли спина к спине, пристально наблюдая за своими противниками в ожидании атаки. Марк отметил, что Фрапс держит свою палку обеими руками, как дубинку. В противоположность ему второй парень, похоже, имел некоторое представление о том, как использовать такое оружие, и его руки лежали на палке на некотором расстоянии, чтобы можно было перехватить оружие за концы и блокировать любой удар, каким бы сильным он ни был.

Марк услышал, как сандалии Феста зашуршали по каменным плитам площади, и оглянулся: его товарищ выпрямился и положил свою палку на плечо, поддразнивая мужчин, стоявших напротив.

– В чем дело, друзья мои? Испугались простенькой драчки?

– Слишком много болтаешь! – прорычал Андреас. – Посмотрим, как ты будешь болтать, когда я выбью тебе зубы, римлянин!

Не дожидаясь ответа, он испустил громкий вопль и бросился на Феста, замахиваясь палкой и метя в голову противника. В следующее мгновение все три его приятеля, подбодренные его воплем, тоже ринулись в атаку, крича во все горло. Марк повернулся к собственным противникам, предоставив Фесту самому вести свой бой. Так и было задумано. Каждый должен был рассчитывать только на себя, но при этом присматривать за спиной товарища.

Аттик пропустил вперед своего более плотного дружка Фрапса, и тот напал первым. Он высоко поднял палку над головой, чтобы нанести как можно более сильный удар. Марк чуть отвел назад левую руку, разворачивая свою палку в сторону греческого парня, и ударил противника в грудь прямо под подбородком. Это остановило Фрапса, и он отшатнулся назад, хватая ртом воздух и держась за грудь. Марк шагнул вперед, опустил палку ниже и снова сделал выпад, на этот раз метя в живот противника.

Он помнил уроки Феста и не пытался попасть в лицо или в пах. Никто из них не собирался калечить случайных противников и вызывать к себе вечную ненависть. Требовалось всего лишь дать простой урок, одержать такую победу, в которой пострадало бы достоинство противника, и ничего больше.

После второго удара Фрапс попятился назад; он задыхался, с трудом втягивая воздух. Марк снова опустил палку и воткнул ее концом в землю позади пятки юнца, после чего толкнул его плечом. Фрапс потерял равновесие и тяжело упал на мостовую, палка выскочила из его руки и отлетела в сторону.

Местный боец оказался побежденным так быстро, что зрители не сразу поняли, что случилось, а потом застонали от разочарования. Но тут же раздалось несколько негромких выкриков в поддержку Марка, и он сообразил, что задиристый юнец был не слишком популярен среди жителей портового городка. Марк снова перехватил свою палку и отступил поближе к Фесту; негромкий шум голосов и стук дерева звучали в его ушах, когда он сосредоточил внимание на втором парне.

Аттик был ошеломлен той легкостью, с какой оказался повержен его дружок. Парень принял боевую стойку, готовясь к поединку. На его лице застыло холодное, безжалостное выражение.

– Неплохой ударчик, римлянин, – процедил он сквозь зубы. – Однако не надо считать и меня таким же дураком, как наш нескладеха Фрапс.

Марк пожал плечами:

– Посмотрим. Но позволь дать совет. Береги дыхание. Оно тебе понадобится.

Аттик гневно сдвинул темные брови к переносице. Он быстро наклонился, подхватил с земли палку Фрапса и двинулся к Марку, размахивая обеими палками. «Необычный прием, – быстро подумал Марк, – но не такой уж и действенный». Хотя при этом Аттик мог бы обрушить на Марка град ударов, они не были бы так сильны, как при правильном применении этого оружия. Как и ожидал Марк, грек продолжал яростно размахивать палками, пытаясь добраться до римского мальчишки. Марк вскинул свою палку и резко ударил ею вправо и влево, с громким стуком парируя выпады противника.

Он ни на минуту не забывал наставления Феста: «Старайся изо всех сил, чтобы второй противник продержался немного дольше. Это избавит толпу от разочарования. Дай им то, за что они готовы заплатить. Именно так сражаются хорошие гладиаторы. А потом, когда все закончится, зрители почувствуют, что получили все, чего хотели, а побежденные противники будут считать, что они держались достойно, и их гордость, хотя и задетая, все же ободрится при мысли, что они в одиночку сражались с настоящими бойцами».